Цербер - Николай Полунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он, Петька, умеет прибавлять семь к пяти. Ему прекрасно помнится и случай в Самаре, и случай в Кинешме, и случай в Питере. С Питером он несколько сомневается, потому что тогда они с шефом прибыли только к самым похоронам, но он же помнит, как шеф шел за гробом с цветами, и какое у шефа было лицо. «В этот раз опоздал — в следующий успею», — читалось на этом лице.
Смеркалось. Петька специально выбрал время ближе к ночи, чтобы провернуть, что наметил, без особых хлопот и уйти.
Наметил он помочь шефу. Он знал того человека, которого сегодня указал Михаил. Правда, он не знал, под каким именем тот здесь живет, но сразу понял, о ком идет речь.
Человек этот был беглым. Или нелегалом, что-то одно из двух. В любом случае, скрываться на Ляшском озере, на стрелке, мог только он. Огромного роста, бородатый, лицо и руки все в шрамах. Петька слышал о нем от Славки Лысого Ежика еще до своего счастливого знакомства с шефом Михаилом.
За мужиком со шрамами тянулась какая-то гигантская мокруха. Он служил то ли киллером, то ли придворным палачом авторитета Казбека, и Ежик говорил о нем шепотом и поминутно озираясь.
Славке Лысому Ежику это не помогло, его все равно пришили, а Петька запомнил.
Петька подошел к стрелке по дуге сбоку, развернулся и малым ходом потянул вдоль заросшего черемухой берега. Впереди виднелся причал с лодками и водными велосипедами. На причале никого не было.
Всего-то делов. Найти здесь этого верзилу вряд ли будет трудно. Одна очередь на весь рожок прямо из сумки. «Шмайсер» — надежная и простая железка вроде нашего «АКМ», попроще только, фашистюги делать умели.
Бегом обратно. Если кто встретится — смотря по обстановке. Далеко — пусть идет, близко, нос к носу — извини-подвинься, три рожка еще есть.
Зато будет что сказать шефу. Так и так, задание выполнено, вам ехать незачем. Мы и сами с головой, три к восьми прибавить сумели. А что шероховатости какие, так это с кем не бывает.
Шефа тоже пора ставить на место, хватит ему вилять.
Петька подогнал лодку по спокойной воде к самой оконечности плавучего понтона, соединенного с высоким пирсом, заглушил мотор. Перебирая руками, провел «Казанку» чуть подальше и замер, вслушиваясь.
На берегу раздавались голоса, но это было далеко. Комары звенели. Больше ничего не было слышно.
Он сделал шаг на причал…
Словно отброшенная неведомой силой, «Казанка» вдруг резко сдала назад, так что Петьке невольно пришлось прыгать. Одной ногой он попал на доски, вторая окунулась в воду.
Он упал животом, съехал до половины. Сумка со «шмайсером» брякнулась на настил.
Петька ловил ртом воздух, его глаза от ужаса вылезли из орбит. Руки цеплялись за гладкие доски, не находя опоры.
Он съехал еще ниже. Его как будто тянуло в воду, кипящую у кромки причала.
Вот уже только одна голова дергается на поверхности да побелевшие пальцы намертво ухватились за край. Зажмурившись от нестерпимого страха и боли, Петька хотел завизжать что было сил. У него ничего не вышло.
Две огромные лапищи, все в белых полосах и зигзагах шрамов вынырнули рядом с Петькиной головой и утащили ее в глубину. Сорвавшиеся пальцы издали звук прищепок, с которых срывают белье.
Поверхность возмутилась еще раз и успокоилась. Только круги разбегались по ней. Ночная птица прочертила крылом воду.
Тогда вынырнул Павел. Он сделал это без малейшего шума и всплеска. Так же бесшумно выпустил из легких воздух. Судя по раздувающимся ноздрям и побагровевшему, хоть это было плохо видно в темноте, изуродованному лицу, он сдерживал дыхание очень долго.
Одним движением подняв огромное гибкое тело на причал, Павел огляделся. Он был во всегдашних тельняшке и джинсах, с которых сейчас текло. Согнал воду с лица и бороды. Раскрыл молнию сумки, осмотрел содержимое. Хмыкнул. Быстро соскользнул в воду, доплыл до отошедшей метров на десять «Казанки», забрался в нее, осмотрел там.
Найденным топориком сделал несколько широких отверстий в днище и стоял в погружающейся лодке, пока ее борта не сровнялись с поверхностью воды. Тогда он доплыл до причала, вылез, стянул с себя одежду и выжал ее.
Шрамы на теле у него были ужасны.
Одевшись, Павел подхватил сумку с автоматом и, уходя, бросил последний взгляд на место, где утонула «Казанка». Пузыри еще поднимались там.
Он сплюнул в воду.
— Пока тебе везет, Геракл, — едва слышно пробормотал он. — Пока везет.
Полная луна освещала окончательно успокоившуюся гладь. Павел вдруг ощутил неодолимую потребность куда-то идти, бежать, искать кого-то. Кого?
Он еще раз сплюнул в воду и затопал по ступеням наверх.
Глава 19
По третьему варианту.
Она сидела в глубоком кресле, закрыв глаза. В сделавшемся таким привычным кресле.
Различные аспекты этого третьего варианта она уже отрабатывала. Вариант имел множество значений и оттенков, но впервые ей предлагалось не что-то одно, а сразу все.
Заданный район местности.
Она попыталась представить себе живую картину, наподобие той, какую видела сегодня в самолете на экране монитора, но у нее ничего не получилось.
Вместо этого пришло из давних-давних времен воспоминание: они с папой возвращаются от тети Кати из Новосибирска. Половину пути внизу были облака, а потом их не стало. Полет в зимнюю ясную ночь. Провалы полной тьмы чередуются с россыпями огней, но не обычных — игольчатыми точечками, а странных — пятнышками. Папа объясняет, что это она видит освещенный круг снега под каждым отдельным фонарем.
Третий вариант… Правда, он исключает живые объекты.
Елена Евгеньевна убрала тормоза и сняла все запреты, ив тот же миг мир разлетелся и собрался вновь уже по иным законам.
В прежних испытаниях третий вариант означал, что надо сделать так, чтобы пульсирующая прямая натянулась, оранжевое стало синим — и контрольная лампочка перед ней погасла. Чтобы летящие черточки полетели обратно — и кто-то позади нее докладывал: «Цель потеряна».
Она проделала все это и теперь.
Мигнула — и множество пересечений черточек распалось, черточки разлетелись туда, откуда прилетели, и больше их не было. За черточками следовали линии. За линиями — точечки и еще оставались спиральки.
— Босс, — донеслось до нее откуда-то издалека, — эффект пошел нештатно. Захвачена Саратовская область.
— Продолжаем, — ответил в том же далеке голос Андрея Львовича. Он показался ей напряженным.
— Сеть отмечает массовое отключение потребителей, отказы локационных станций.
— Продолжаем.
— Станции слежения, космоаэронавигационные.
— Работаем, — говорит напряженный голос. Ей было жутко и до невозможности здорово погружаться в этот новый мир. С точечками она все поняла, их можно было запросто прогнать одним взмахом, как мошкару с кисеи. А вот спиральки…
— Босс, сеть фиксирует одномоментное прекращение работы всех двигателей внутреннего сгорания на площади в тысячу квадратных километров.
— Ого. Молодец, девчонка. Работаем.
Спиралек было мало, но они чрезвычайно привлекали ее. Елена Евгеньевна вдруг поняла, что до каждой из них, только если по одной, она вполне может дотронуться. Потянулась к ближайшей…
— Минуту двадцать назад прошел аварийный «останов» на всех шести блоках Татищевской АЭС. Реакторы глушатся.
— Продолжаем, — рычит Андрей Львович.
— Идут повальные отключения ЛЭП. Босс, она подбирается к сети, сеть не выдерживает, выпадают целые фрагменты. Будите ее, босс, еще минута, и сеть не выдержит, мы теряем контроль!
— Босс, пошли данные из прилегающих областей…
Только что Елена Евгеньевна обнаружила огромную, словно паутина, сеть, которая мерцала. Она была наброшена поверх всего. Края этой сети уходили далеко за пределы видимости. Но сначала спиральки…
Ее грубо выдернули из увлекательного путешествия по новой стране. Вокруг было все то же. Кресло, полутьма и запах приборов. Только голоса за пультами звучали чуть взволнованней.
Она не обиделась. Теперь она всегда сможет туда вернуться.
Андрей Львович успокаивающе поглаживал ее по руке. На Елену Евгеньевну навалилась слабость. Лоб оказался в испарине, под мышками и в складках платья мокро.
— Держи вот это, старуха, — ласково сказал Андрей Львович, протягивая кружку.
— Что здесь?
— Адская смесь. Бульон с молоком и коньяком.
— О, меня вытошнит!.. — Елена Евгеньевна-первая была готова появиться на сцене, но Андрей Львович ее не пустил:
— Вытошнит — повторишь. Пей, ты за семь минут потеряла три с половиной кило, тебе надо.
— Откуда ты знаешь, сколько я потеряла?
— Старуха, кресло-то с приборами, и весы там и все… соображай.
— А… — Ей ни до чего не стало дела. Хотелось спать. Она машинально отхлебывала пойло.