КИРПИЧНЫЕ ОСТРОВА - Радий Погодин

– Атас! – вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.

– Я вас, хулиганы!..

Мишка схватил свое пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.

А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглушенный от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и поспешил в наступление. Первый его выпад угодил Людмилкиной матери в бок, второй – в живот.

– Ты что делаешь? – взвизгнула она. – Людочка, этот хулиган тебя в лужу толкнул?

– Не-ет, – проныла Людмилка. – Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.

Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.

– За что они тебя били, мальчик? – спросила Людмилкина мать.

– А они меня и не били вовсе, – угрюмо ответил Сима.

– Но я же сама видела, как хулиганы…

– Это был поединок. По всем правилам… И вовсе они не хулиганы. – Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошел было прочь.

Но тут Людмилкина мать спросила:

– А это чья сумка?

– Мишкина! – выкрикнула Людмилка. – Нужно ее взять. Мишка тогда сам придет.

Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.

– Беги за мной! – крикнул он Симе.

– Это Кешка – Мишкин приятель. Хулиган!.. – заревела Людмилка.

В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступеньку лестницы.

– Тебе не очень больно?.. – спросил Кешка.

– Нет, не очень…

Они еще немного посидели, послушали, как Людмилкина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишкиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с безнадзорностью.

– Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? – спросил вдруг Кешка.

Сима отвернулся.

– Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со мной занималась… бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.

Кешка свистнул. А вечером он пришел к Мишке.

– Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась… бесплатно…

– Сам знаю, – ответил Мишка.

Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.

Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шел опустив голову и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться; вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.

– Ладно, Сима, мир.

– Пойдем с нами водохранилище делать, – предложил Толик. – Ты не стесняйся, дразнить не будем…

Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него как на равного и первый подает руку.

– Ты ему альбом отдай! – зашипел Кешка Мишке на ухо.

Мишка нахмурился и ничего не ответил.

Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.

Ребята замерзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.

Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.

– Застегнись, Сима!.. Ты опять простудишься… – Потом посмотрела на него ласково и добавила: – Спасибо за подарок.

Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:

– Какой подарок?..

– Альбом. – Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: – «Дорогой учительнице Марии Алексеевне, хорошему человеку».

Сима покраснел еще гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.

– Я не писал такого…

– Писал, писал! – вдруг захлопал в ладоши Кешка. – Он нам этот альбом показывал, с кораблями…

Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:

– Конечно, писал… Только он нас стесняется – думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!..

КИРПИЧНЫЕ ОСТРОВА

На задний двор редко заглядывали взрослые. Там высились кучи дощатых ящиков, валялись бочки с налипшим на бурые бока укропом. Лежали груды известки и кирпича.

В марте, когда с крыш сбросили снег, задний двор превратился в недоступную горную страну, которую с криком штурмовали альпинисты, отважные и драчливые. Самыми бесстрашными среди них были Мишка и Кешка.

Вскоре горная страна стала оседать. Острые пики обвалились. А в конце апреля задний двор превратился в громадную лужу.

Ребята уже не заглядывали сюда. Девчонки кидали в начерченные на тротуарах квадраты жестяные банки из-под гуталина, именуемые странным словом «скетишь-бетишь», и без устали прыгали на одной ноге. Мальчишки, вытирая на ходу носы, гонялись друг за другом по всем правилам новой воинственной игры – «Ромбы». И только Сима из четвертого номера остался верен заднему двору. Он выстругал из дощечек, отломанных от ящика, остроносые корабли. Приладил им клетчатые паруса из тетрадки по арифметике и пустил свой флот в далекое плавание.

Плывут корабли, садятся на известковые рифы, причаливают к кирпичным островам. А адмирал Сима бегает по узкой полоске суши у самой стенки дома.

– Право руля!.. Паруса крепи!.. – Но нет у него сил помочь потерпевшим крушение. Лужа глубокая, а башмаки…

Заглянул на задний двор Кешка. Оглядел Симу с головы до ног, сказал, как говорят взрослые:

– Сима, у тебя здоровье хлипкое, а ты вон вымок весь. Подхватишь грипп – опять свалишься…

Сима насупился. А Кешка присел на корточки, стал смотреть. Один кораблик на суше лежит с поломанной мачтой; другой – к кирпичу приткнулся; третий – зацепился за что-то посреди лужи и поворачивался на одном месте.

– Сима, чего это корабль крутится?

– Это его гигантский кальмар щупальцами схватил…

Кешка захохотал.

– Ой, Сима… Да это же гнилая стружка, в какую яблоки упаковывают.

– Ну и что же? – тихо возразил Сима. – Все равно. – Сима сжал губы, нахмурил лоб и сказал убежденно: – Нет, кальмар. И экипаж корабля сейчас с ним сражается.

Кешка присвистнул, засмеялся еще громче.

– Если б ты моторный корабль сделал, я понимаю. А это… – Он сплюнул в лужу и пошел под арку, но на полпути передумал, вернулся.

– Знаешь что, Сима, я все-таки с тобой побуду, ладно?

– Как хочешь, – ответил Сима равнодушно, взял дощечку и стал, как веслом, разгребать воду. От дощечки пошли волны по всей луже. Кораблик, приткнувшийся к кирпичу, закачался, задрал нос и поплыл дальше. Корабль, что в стружке запутался, подскакивал на волнах, но стружка держала его крепко. Он кренился, палубу ему заливало водой.

– Пойду домой, – наконец решил Сима.

– А корабли?..

– Они в плавании. Им еще далеко плыть.

Кешка покачал головой.

– Чудной ты!.. Брось, не ходи. Давай лучше полежим на ящиках, посушимся.

Они сняли пальто, разложили их на досках. А сами залезли в ящики из-под яблок. Лежат на спине, смотрят в глубокое, как Тихий океан, небо и молчат.

Солнышко пригревает хорошо. От Симиного пальто поднимается легкий пар. Кешка повернулся, стал смотреть на лужу. В воде отражается небо, и лужа от этого голубая. Если прищуриться да еще загородить глаза ладошкой, чтобы не видеть стен дома и сараев, то на самом деле кажется, будто лежишь на берегу спокойного утреннего моря.

– Сима, а ты на море бывал?..

– Нет. Где я раньше жил, только речка была.

Кешка скривил губы.

– А еще корабли строишь. А я, кроме Балтийского, еще на Черном был. Вот там да!.. А ты в луже каких-то кальмаров выдумал.

Сима обиделся, хотел уйти, но тут на заднем дворе появились двое: седой сутулый старик без шапки и кругленькая старушка с розовым лицом. Они вместе несли ковер.

Старушка посмотрела на лужу, сказала расстроенно:

– Вот видишь!.. Безобразники, не могут люк прочистить.

– Будет тебе, Катя! – хрипло забасил старик. – Тебе, конечно, лужа. А может, для кого – океан. – Он кивнул на Симины корабли. – Ты вообще воды, кроме чая с лимоном, не признаешь, а здесь дело тонкое… – Старик пошире расставил ноги, оперся о толстую бугроватую палку. Слегка затуманенные, как талые льдинки, глаза его смотрели на Симин флот, на кирпичные острова, на известковые мели. Потом он поднял палку и показал ею на острые обломки, торчавшие из воды.

– На острова Зеленого Мыса похожи. Голое, дрянное место… А вон подальше, – старик наклонился вперед, – видишь, вроде проливчика, горловинка… Гибралтар будто. А чуть южнее – Танжер. Я тебе этот ковер из Танжера привез. – Старик снова облокотился на свою палку и замер. Лицо его стало задумчивым.

– Ну, хватит, – тронула его за рукав старушка. – Пойдем.

Старик вздохнул.

– Да, да… Ты, Катя, ступай домой, а я ковер вот здесь на ящиках выколочу.