Выбирая жизнь (СИ) - Арина Предгорная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Это моя жена, Арви. Мне её и защищать».
«Мою мать…»
В голове юноши прозвучал тёплый смех.
«Я знаю, что вы, Ольверские, вступаетесь за честь дамы всем скопом, и твоей матери очень повезло с защитниками. Но здесь не Герриард, Арви, здесь достаточно…меня. Но — я тебе благодарен. За порыв. Виррис не заслуживает подобного в свой адрес».
«Где она?»
«Ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Пойдём в дом. Чуть позже я схожу за ней».
— Прийти в себя после чего? — внимательно посмотрел на Бьорда племянник. — Ты мне ничего не хочешь сказать?
Они медленно двинулись к крыльцу.
— Тебе? — хмыкнул Бьорд невесело. — Тебе — определённо нет, не хочу. И Виррис не хотел. Понимаю, что когда-нибудь пришлось бы, но…
— Я слышал каждое слово этого…Форриль, кажется? Форриля. По-моему, совершенно очевидно, что мне нужно понимать, что происходит.
Зоратт длинно вздохнул. Что за дурацкий вечер!
…
— Я только переоденусь и вернусь, — хмуро сказал он юноше. — Выйдем в сад.
Парень оглянулся назад, в темноту, туда, где за деревьями и аккуратно подстриженным кустарником чернели ворота.
— Защиту по всему периметру ты установил?
— Я, — подтвердил Зоратт. — Расстроенная женщина непредсказуема, не приведи Небо, сбежит. Я не могу допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Второй раз за вечер Бьорду пришлось вытаскивать на свет чужие тайны, разглашать которые вообще-то имела право лишь рыжая Элге, снова Адорейн. Племянник не из болтливых, но всё-таки жаль, очень жаль, что он всё слышал там, в доме градоправителя. Зоратт излагал полученные сведения сухо, скупо, а сам напряжённо прислушивался к звукам ночи за пределами дома. На пальце тихо мерцал зеленовато-голубой камень диковинной огранки, и от него шло едва уловимое тепло. Его жена, самая настоящая, независимо от того, делят они одну постель или нет, была в безопасности. В растрёпанных чувствах, очень несчастная, но невредимая. И то, что она согласилась носить то кольцо, очень грело сердце, и ему так гораздо спокойнее.
«Вот оно что», — протянул Арви по их родовой связи. Он также, как и дядя, сменил вычурный расшитый наряд на простые штаны, рубашку и укороченную тонкую куртку, если эту мягкую кожу, плотно облегающую ноги, можно было считать простым материалом. С волосами, убранными в небрежный высокий хвост, затянутый в антрацитово-серую, местами потёртую кожу, он смотрелся франтоватым пиратом. — «Отец так интересовался личностью твоей супруги, когда я вернулся домой. Скоропалительная свадьба, более чем скромная, из всей семьи пригласили только меня, а я далеко не глава рода! Еле выкрутился, не хотел тебя подставлять. Но тебе и без меня устроили допрос по всем статьям, верно? Как же тебя угораздило, Бьордхард?»
Они брели по майскому саду, но едва ли слышали переливчатое пение ночных птиц, и только ароматы распустившихся после захода солнца цветов со всех сторон окутывали, призывая сбросить с плеч тяжесть дня и окунуться в безмятежный покой.
«Выбирай выражения, мальчик. Знаешь, я счастлив, что мне не нужно одобрение и благословение Сиб…отца для того, чтобы повести к Алтарному камню женщину, которую выбрало сердце. Не ты ли не так давно говорил о ценности подобного выбора?»
«Извини, не хотел обидеть ни тебя, ни тётю Виррис. Но, Бьорд… Ни приданого, ни полезных связей. А теперь ещё и разговоры пойдут, благодаря длинному языку этого хлыща. Общество не прощает изъянов и тёмных пятен».
«Если бы мне нужно было приданое и связи — поверь, я давно получил бы и то, и другое. Хоть здесь, хоть в столице. И пустые разговоры — самое меньшее, что меня волнует, и до Виррис эта грязь не долетит, я позабочусь об этом. Я знаю тебя с детства, знаю, какие ценности вкладывали в твою голову в Ольвере. Скажи, Арви: насколько темны для тебя эти пятна и существенны изъяны родословной? Ведь час назад за одну из нас ты готов был порвать того мальчишку на кровавые ленточки».
Негромкий голос Бьорда в голове юноши бился штормом, лицо, далёкое от яркой привлекательности, сделалось жёстким. Парень брёл, спрятав руки в карманах, с плотно сжатыми губами, глядя строго себе под ноги.
«Бьордхард! Я поражён, не буду скрывать. Дело не в том, как отнесусь я — тебе ведь это неважно, правда? Я не позволю себе оскорбить твою жену; я успел немного узнать её и понимаю…принимаю твой выбор. И слишком уважаю тебя. Нет, не так. Ты мне как отец. Настоящий, такой, каким я хотел бы видеть своего. Но… Виррис не одна из нас. Это не моё личное мнение: ты не хуже меня знаешь, что никто из Вейсдгаров не примет твою жену так, как должно».
Зоратт помолчал. Прогуливаясь, они дошли до угла дома, и мужчина остановился.
«Ты был бы не самым плохим сыном, — хмыкнул он. — Знаешь, поэтому я и не хотел никому ничего говорить. Не нужно, пожалуй, демонстрировать моей жене чрезмерное расположение — боюсь, я не смогу оценить такое поведение адекватно. Обещанного тобой принятия и уважения — вполне достаточно».
Арви вздохнул, словно прибавил разом десятка три лет, досадливо повёл плечами, примирительно хлопнул дядю по спине.
«Не принимай за оскорбление мою чрезмерную откровенность, ладно? Я не буду распространяться дома обо всех нюансах происхождения Виррис, поскольку ты прав: не Вейсдгарам жить с ней, а тебе. А тебе я желаю только счастья. Пусть у вас всё сложится, Бьорд».
От Арви исходил острый пряный запах перца с лёгкой травяной ноткой: волнение, досада, гнев? С первой госпожой Зоратт мальчик в своё время так и не нашёл общего языка. Мирея его побаивалась, опасалась спонтанных оборотов, сердилась на детские шалости, а шалил мальчишка от души. Но молчала о том, что они с Бьордом приютили у себя оборотня — ортейра. А маленький снежный котёнок, казалось бы, слишком мелкий, чтобы придавать значение сословиям и классам, узнав о том, что госпожа Зоратт не обладает никаким титулом, в первый год позволял себе разное. И высокомерие откуда-то взялось, и холодная надменность, и попытки командовать, не считать женщину достойной заботиться о нём, таком прекрасном и родовитом. Не единожды бывал оттаскан за ухо той самой не аристократической рукой. Всякое бывало.
Зоратт смотрел вслед уходящему племяннику, дождался, пока высокая фигура растворится в темноте, и направился нарушать горькое уединение одной взрослой расстроенной девочки.
…
Виррис он нашёл возле белоснежной сереброгривой Грации. В соседнем деннике за общением женщины и кобылы ревниво наблюдал