Белая магия - Жаклин Рединг

Тётушка жестом пригласила Ноа присоединиться к ним, но прежде чем он успел сесть, в дверях, полностью закрыв собою дверной проём, появился Финч. Дворецкий выделялся своим ростом, достигая в высоту более шести футов[7].

В детстве Ноа с братьями выдумывали для Финча восхитительное и опасное прошлое, куда среди прежних его занятий входило всё — от пиратства до разбоя на больших дорогах. На самом деле, до того как поступить в услужение к леди Эмилии, дворецкий зарабатывал на жизнь, дерясь за деньги на одном из обладающих сомнительной репутацией лондонских боксёрских рингов, и Ноа по сей день задавался вопросом, каким же образом пути этих двоих пересеклись. Тем не менее, было ясно одно: Финч производил довольно сильное впечатление, когда впервые представал в дверях перед кем-либо из гостей. К его внушительным размерам следовало прибавить многочисленные шрамы на лице и — что было заметнее всего — неестественно перекошенный, видно, перебитый нос. В результате, он больше отпугивал посетителей, чем пропускал их в дом, что, весьма вероятно, и было одной из причин появления Финча в доме леди Эмилии Иденхолл — она просто ненавидела, когда визитёры отрывали её от карточной игры ради незначительных дел.

Каким-то образом Эмилия не заметила стоящего в дверях дворецкого, поэтому, спустя минуту, Финч вежливо кашлянул.

— Да, Финч, в чём дело? — спросила леди Иденхолл, не отрывая взгляда от карт, которые держала в руке.

— Прошу прощения, мадам, но, кажется, Бетси срочно нужна кухарке на кухне. Что-то, связанное с пудингом и пастернаком, который никак не могут найти.

— Пастернаком?

Финч и глазом не моргнул.

— Да, миледи, кухарка совершенно сбита с толку. Она сказала, что только Бетси может помочь ей справиться с этим затруднением.

Эмилия нахмурилась, положив свои карты на столик «рубашкой» кверху.

— Ну, тогда тебе лучше сходить к ней и посмотреть, чем ты можешь помочь, Бетси. Нам придётся продолжить разбор правил игры в карты чуть позже.

Горничная встала из-за стола, молча послала дворецкому взгляд, преисполненный благодарности за его своевременное вмешательство, и поспешно присела в реверансе, прежде чем выбежать из комнаты. Ноа задался вопросом, как долго его тётушка удерживала горничную подле себя, обучая её премудростям карточной игры, до того момента, как он приехал в гости. Эмилия никогда не могла понять, как кто-то умудрялся не разделять её упоения карточной игрой.

Тётушка задумчиво уставилась в опустевший дверной проём.

— Я начинаю задумываться о том, не следует ли мне нанять ещё одну помощницу для нашей кухарки. Кажется, ей постоянно требуется помощь Бетси, и именно тогда, когда мы только начинаем играть в карты. Такими темпами я никогда не смогу её научить.

Бровь Эмилии изогнулась под кружевным чепцом, и она продолжила:

— Пастернак… хммм… — А затем леди Иденхолл быстро подняла голову, заметив, что Ноа всё ещё стоит в дверях. — Но ты теперь тут, так что можешь занять место Бетси.

— Вообще-то, тётушка, мне нужно было…

Три партии спустя Ноа удалось, наконец, привлечь её внимание.

— Ноа, дорогой, это уже третий роббер[8], который ты мне проигрываешь, я даже пыталась поддаться тебе в последний раз. Ты всегда так внимателен, когда играешь в карты. Что тебя беспокоит, дорогой мой?

Ноа серьёзно посмотрел на леди Эмилию:

— По правде говоря, тётушка, я удивлён, что вы ничего не знаете, так как, уверен, полгорода уже судачит об этом.

Леди Иденхолл покачала головой, выжидательно глядя на племянника.

— Это касается Тони. — Ноа помедлил в нерешительности. — Он умер в прошлый четверг.

Рот Эмилии непроизвольно широко распахнулся, и она тотчас же накрыла своей ладонью ладонь Ноа.

— О боже, нет! Я не знала. Последние несколько дней я провела дома, лечила больное горло и не выходила на улицу. О Ноа, неужели Тони? Нет, этого не может быть. Как это могло случиться?

Он посмотрел прямо тётушке в глаза и произнёс:

— Тётя Эмилия, есть ещё кое-что, то, о чём я никому не рассказывал, даже Саре. Это не был несчастный случай. Тони покончил с собой.

Эмилия смотрела на Ноа, не в силах что-то сказать. На глазах у неё выступили горькие слёзы, и леди Иденхолл взяла носовой платок, чтобы вытереть их.

Ноа решил рассказать тётушке всю правду о самоубийстве Тони не только потому, что знал, что может доверять ей — это несомненно, — но ещё и потому, что ему нужно было поведать, наконец, хоть кому-нибудь о том, что на самом деле произошло тем вечером. Наутро, сообщив Саре ужасную новость, Ноа остался на постоялом дворе рядом с Килли-кросс, чтобы помочь ей и утешить, пока все приготовления к скоропалительным похоронам Тони, о которых немногим было известно, не закончились, а все необходимые уведомления не были написаны. К тому моменту, как он уехал, Сара заметно обессилела, причём настолько, что казалась почти тенью прежней себя самой, делая что-то лишь потому, что это делать нужно, но не более того. Ноа не видел, чтобы она съедала больше кусочка или двух пищи за весь день, а однажды он даже нашёл её в портретной галерее, где Сара стояла и просто смотрела на портрет Тони, словно думала, что этим она сможет каким-то образом вернуть его к жизни. Увидев, что Сара так сильно страдает из-за гибели Тони, Ноа понял, что принял правильное решение, утаив от неё истинные обстоятельства его смерти. Если бы Сара узнала об этом, то страдала бы ещё больше.

— Тётушка, правда известна только мне, дворецкому Тони Уэстмену, а теперь и тебе.

— Но как же об этом никто не прознал? Непременно возникнут вопросы…

— Все остальные узнают только то, что произошёл несчастный случай, когда Тони чистил свой пистолет. — Ноа замолчал в нерешительности, но затем продолжил:

— Я скрыл доказательства того, что произошло на самом деле.

— Но ты же мог…

— Я знаю, тётушка, но готов принять на себя все последствия этого поступка. Это был шанс, которым я должен был воспользоваться; больше я ничего не мог поделать. Сара теперь одна. Если бы правда стала известна, то по закону имущество Тони могли бы изъять. И Сара осталась бы ни с чем. Даже сейчас её финансовое положение достаточно шаткое. Я разговаривал в Килли со стряпчим. Каким-то образом Тони умудрился залезть в долги незадолго до своей смерти, он остался должен значительную сумму. И неизвестно, сколько ещё может оказаться невыплаченным.

Эмилия недоверчиво покачала головой:

— И ты полагаешь, что он поэтому наложил на себя руки?

— Именно так я и думаю, но не могу быть уверенным, что это единственная причина его самоубийства. Есть кое-что ещё.