Дом Безгласия - Дэшнер Джеймс

– До ста? Да ей вот-вот стукнет сотня!

– Не будь идиотом. В прошлом ноябре Бетти отпраздновала семидесятилетие. Или тебя не приглашали на вечеринку? Там весь город веселился.

Легкий толчок пробудил мою память.

– Ах да! Теперь припоминаю. Похоже, мы пропустили вечеринку, потому что ездили в Клемсон на футбол. – Я сделал глоток кофе, наслаждаясь огненным пьянящим вкусом. – Надо же, всего семьдесят. Готов был поклясться, ей девяносто семь. А то и все девяносто восемь.

Андреа хихикнула, и у меня поднялось настроение.

– У тебя есть планы на выходные?

– Черт! – Я поставил чашку на стойку. – Лисья охота! Ежегодная «Лисья охота Томаса Эдгара»! Спасибо, что напомнила.

Андреа снова засмеялась и похлопала себя по колену, чтобы дать мне убедиться – ей действительно весело.

– Неужели тебя это возбуждает? Торчать целый вечер среди пьяных мужиков и своры лающих собак! Я тоже хочу! Ну пожалуйста!

Какой сарказм! Можно тупым ножом резать!

– Перестань. Там вовсе не так ужасно.

Правда в том, что я раз в год отлично проводил время на «Лисьей охоте», с тех пор, как однажды отец взял меня с собой и выделил спальное место в насквозь продуваемом бараке, где никто не имел намерений спать. Обычно я был единственным, кто хотя бы пытался. Охота стала для меня самым ярким событием года – и особенно разговоры мужчин, их истории и шутки, срывавшиеся с языка под воздействием пива! Я мог бы написать книгу и заработать миллион долларов, вот только в таком случае город никогда не придет в себя после множества скандалов.

– А женщинам дозволяют участвовать в этом смехотворном ритуале? – спросила Андреа.

Я пожал плечами.

– Ни разу не слышал, чтобы запрещали. Намерена пойти?

– Спасибо, не интересует. Стоит только об этом подумать, и я уже чувствую запах пота и пивной отрыжки. Поберегу свои феминистские устремления для более цивилизованного мероприятия.

– Мудрое решение. Зато Алехандро точно придет. Мы будем держаться вместе.

Алехандро – мой школьный друг.

Я непроизвольно перегнулся через стол и поцеловал девушку в щеку. Нас связывали, безусловно, странные отношения, омраченные некоей тайной. И кто знает, куда они завели бы, если бы в тот ужасный год Коротышка Гаскинс не перепахал наши жизни.

Спустя несколько глотков кофе и пары минут неловкого, однако не сказать чтобы напряженного, молчания Андреа заговорила, вернув нас в реальность.

– Я видела его во сне прошлой ночью.

Сперва я подумал, она имеет в виду своего отца. Счастье, что вовремя придержал язык, иначе показал бы себя полной сволочью.

– Ого. Так значит… А раньше видела? И что случилось во сне?

Кофеиновая ясность в ее глазах погасла.

– Сон плохой. Реально плохой. – Андреа сделала паузу. Стыдно признаться, однако тогда мое любопытство вспыхнуло как факел. И я не прервал подругу.

– Нет, – продолжила она, – я никогда не видела его во сне раньше. Но прошлая ночь мне отомстила сполна. Я проснулась в своей постели – во сне, не в реальности. В доме было тихо, как в могиле. Неестественно тихо, словно мне кто-то заткнул уши. Я встала с кровати – во сне встала – и вышла из комнаты в коридор. Царила тишина, и двигаться было тяжело, словно я переходила вброд реку, против течения. Очень темно, и дышать трудно… Я до сих пор это ощущаю. Настолько реалистичные сны мне еще не снились.

– И сон закончился действительно плохо? – спросил я, почти загипнотизированный ее рассказом. Вспомнились посиделки у костра и страшные истории.

– Хуже быть не может. – Андреа театрально расширила глаза, и я чуть не рассмеялся, решив, что она меня разыгрывает. Вместо того я прищурился, стараясь намекнуть, что догадался. – Я избавлю тебя от подробностей. Скажу только, что когда я наконец добралась до маминой комнаты, Коротышка был там. Он склонился над залитой кровью постелью и перепиливал маме шею. Как раз отделил основную кость или сухожилие, голова покатилась и шмякнулась об пол с таким звуком, будто кусок мяса уронили…

Я сглотнул, испытывая уже неподдельный ужас.

– Ты серьезно?

Андреа несколько переменилась в лице.

– Нет, просто дурачусь. Пыталась как-то разрядить обстановку. Глупая идея. Прости.

После того мы почти не разговаривали. Дождь за окном сменился моросью, а затем и вовсе прекратился. И в тот миг, когда проглянуло солнце и залило улицы сверкающими кристаллами дождевых капель, я пришел к выводу, что Андреа все же пересказала реально увиденный сон. А в конце захотела поберечь меня, словно я мог взять ее сон и преобразовать в предчувствие.

Мое настроение окончательно испортилось. Я эгоистично сидел и выжидал, пока Андреа не заявила, что ей нужно вернуться домой к ужину. На сей раз она поцеловала меня в щеку и буквально метнулась к двери. Звякнул колокольчик – излишне весело, учитывая обстоятельства.

Я поднял руку, чтобы подозвать мисс Бетти.

– Можно мне еще чашку кофе? Я заплачу.

Трудно поверить, но мероприятие началось как всегда оптимистично, несмотря на мои тягостные предчувствия.

Ежегодная «Лисья охота Томаса Эдгара» – настоящее чудо света, олицетворение старого изречения: «чтобы поверить, нужно испытать самому». Я всегда несколько страшился ночевать в незнакомом месте, потому что принадлежал к типу мальчиков, которые любят спать в своей постели и по утрам принимать душ, чтобы смыть ночной запашок. Однако человек, в честь которого назвали мероприятие, мой родственник, и наша семья обязана присутствовать. Не просто должна, а обязана, как любил повторять папа. Хотя вообще-то я знал, что он просто обожал травить и слушать байки.

Почти вторичным по отношению к байкам у костра и совершенно точно вторичным по отношению к пивной части было основное мероприятие – когда собаки преследовали лис на громадном огороженном участке леса на территории Уиттакера. Целью считалась тренировка охотничьих псов – ведь нужно привести их в форму после долгой зимы, когда охота запрещена. Честно говоря, я подозревал, что это не настоящая цель. Более вероятно, мужчины хотели найти повод вырваться из дома, благо весенняя погода позволяла.

В любом случае мои вечер и ночь обычно делились на четыре части. Начиналось с ужина – ужина, который стоил всех тягот, включая постоянную тоску по дому. Охотники умели зажарить любых животных и птиц, которые бегали по земле и летали по воздуху, да так, что пальчики оближешь. Сейчас я вспоминаю те трапезы, и мне сначала приходят на ум слова – ароматный, с дымком, пикантный… А затем уже добавляются названия гарниров – жареный картофель, кукурузный хлеб, стручковая фасоль, лимская фасоль, тушеная фасоль… похоже, на бобовых охотники несколько помешались… Настоящий праздник живота – однако не сказать, чтобы чувствовался какой-то дискомфорт. Во всяком случае, в маленькую убогую уборную в бараке после ужина очередь не выстраивалась.

Далее следовала активная часть торжества, когда каждый находил себе развлечение по вкусу. Для меня это было безумное катание на заднем сиденье квадроцикла под управлением совершенно отвязного парня по имени Расти Джонсон. Компанию мне обычно составлял Алехандро; мы с ним заключали пари – кто умрет первым. Он прослыл тихоней и, как правило, держался особняком, но мы знали друг друга с пеленок, а в наших краях это считается дружбой. Пока что никто пари не выиграл.

Чудо, что мы не задавили ни одной собаки и ни одного человека, особенно в ту ночь – Расти задался целью не упустить ни одного решающего момента в процессе гонки собак за лисами. Мои чувства едва справлялись с объемом впечатлений: запах хвои, прелой листвы и перепаханной земли, дующий в лицо ветер, непрестанный лай собак, рев мотора, нервный смех Алехандро на каждом ухабе, деревья и кустарники в призрачном свете фар; масштабы изменялись, и мир, когда мы неслись ему навстречу, сжимался до тех предметов, что видели глаза. А время от времени даже съехавший с катушек Расти останавливался полюбоваться ночным небом и выключал фары, чтобы звезды могли сиять во всю силу.