Пункт назначения 1978 (СИ) - Громов Виктор

Время шло. Свет не гас. Никакие взгляды меня пока не тревожили. Книга была раскрыта на второй странице. Читать я не мог. Просто не видел текст. Скорее сидел и ждал, повторится ли вчерашнее ощущение. Ничего. Пустота и покой. Стрелка на часах перевалила за двенадцать.

Я захлопнул бесполезную книгу и решил – хватит. Так и свихнуться не долго. Спать, спать, спать. По методу отца перед сном основательно «помыл руки». Потом словил приступ брезгливости, совсем не свойственный подросткам, и так же тщательно вымыл с хозяйственным мылом раковину. Сочтя на этом свою миссию завершенной полностью, отправился спать с фонариком на изготовку.

Жучок, как ему положено, жужжал. Мощи его хватало, чтобы осветить до конца весь коридор. Луч света у запертой двери выхватил темный силуэт. Тень с какого-то бодуна решившую встать вертикально, на ноги. Свет ее не напугал. Даже наоборот, словно придал сил. Она взмыла на добрые полметра на полом, стала еще темнее, гуще, обрела практически материальные контуры, ринулась на меня, раскрыла объятия и… Мир вокруг погас. Все затопила кромешная тьма.

Как не заорал, не знаю. Наверное, горло сковало ужасом, и я не смог выдавить из себя не звука. Сердце подпрыгнуло в район темечка и забилось там с бешеной силой. По спине тонкой струйкой побежал холодный пот. Ноги стали ватными. Меня повело. Я привалился к стене, зажмурился, как трус, как самый обычный пацан…

Сколько стоял, не знаю. Казалось, мгновение. Очнулся, когда жучок выпал из рук.

Из кухни в коридор пробивались неясные блики. На ватных ногах я добрался туда. За окном разгорался рассвет. Часы показывали начало третьего. Встреча с…

Я попытался подобрать определение тому, что только что со мной произошло. В голову лезло единственное слово «Фантом». Так ли это на самом деле? Кто знает. Я в этих вопросах не спец. Не верил я в чертовщину никогда. Даже сейчас сложно было себя убедить в том, что все свершившееся имеет место быть. Вот только это столкновение с ирреальным украло из моей жизни два часа.

Я включил воду и сунул голову под кран. Как говорила в свое время бабуля? Вода-вода, забери с собой все страхи, унеси беды-хворобы, смой без следа, матушка вода. Дальше, точно помню, лицо следовало утереть подолом платья или юбки. На крайняк, годился низ халата.

Ничего подобного у меня под рукой не было, и я утерся висевшим на гвоздике фартуком матери. Чем не подол? Отпустило сразу. Вот и не верь после этого в заговоры.

Я стянул с себя майку и замотал вокруг головы чалмой, как полотенце. За окном заливалась какая-то птаха. Уже почти рассвело. Я, крадучись, пробрался в нашу с Иркой спальню, расстелил поверх подушки полотенце, майку развесил на спинке кровати и плюхнулся спать.

Отрубился сразу. Не помешали никакие страхи.

Три часа сна… Если добавить сюда лето и каникулы, то выходила натуральная пытка. Да еще этот будильник. Как заткнуть эту сволочь и после не заснуть?

Я пошарил рукой по полу, наткнулся на холодную металлическую тушку и от души жахнул сверху, прекращая этот звуковой апокалипсис. Наступившая тишина показалась мне божьей благодатью.

Из-за стены окликнула мать:

– Олег, ты не проспишь?

Вот же пристали! Встаю, встаю…

Я спустил вниз ноги, наступил на жучок и все вспомнил. Ёпть! Волосы на голове стали дыбом. Такого ужаса я не испытывал ни разу за всю свою совсем немаленькую жизнь. Никогда еще на меня не нападало черное нематериальное нечто. Я поразился сам себе – как только в голову пришло лечь и уснуть? Как?

Ночью я словно находился под наркозом. Все чувства притуплены. Даже ужас какой-то игрушечный, не настоящий. А сейчас… Страшно было даже выглянуть в коридор.

Я встал с постели, приоткрыл шторку и посмотрел во двор. Соседа внизу не было. Так, хоть не проспал, и то хлеб. Нет, Олег, хватит трусить. Надо одеваться. С этим кошмаром будешь разбираться чуть позже. Вон, можно у дяди Толи узнать, есть ли здесь поблизости церковь? Помнится, бабуля говаривала, что с нечистью надо бороться молитвой и святой водой. А бабуля была мудрой женщиной.

И плевать, Олежка, что здесь ты идейный комсомолец. А отец у тебя коммунист. Плевать! Главное сейчас дожить в этом чертовом доме неделю. Дожить, не свихнуться, Ирку, в конце концов, спасти. Ты за нее жизнь отдал. Не забыл еще? Хотя цена той жизни – пять копеек в базарный день. Но все же…

Я дрожащими руками натянул вчерашние носки, влез в брюки, надел подсохшую майку, нашарил в сумке мятую рубашку с длинным рукавом. Опыт твердил, что на воде с коротким долго нельзя, сгоришь к чертям собачьим.

Тихонько, шарахаясь собственной тени, выбрался в коридор.

Там было тихо. Там было пусто. Там было идиллически спокойно. Словно весь ночной кошмар мне приснился. И я с огромным удовольствием бы в это поверил. Только сознание мое было твердо знало, что произошедшее – никакой не сон, а самая что ни на есть реальность. Реальнее не бывает. Я подхватил с пола кеды и выскользнул в подъезд.

Обулся на коврике под дверью. Рванул вниз. Дойти успел до первого этажа, как сверху громким шепотом позвала мать:

– Олег, ты еду забыл!

Черт! Точно, забыл. Вот же склероз! Хотя, какой склероз в шестнадцать лет? Обратно я взлетел бегом, перепрыгивая разом по две ступени. Мать стояла у порога. Взъерошенная, заспанная, в длинной ночнушке.

– На, – протянула она мне сверток.

– Ма, спасибо! – Я невероятно растрогался.

– Что там у тебя ночью падало?

Спросила она сквозь зевок. Я виновато потупился.

– Фонарик, нечаянно…

Даже стоя на порожке, она едва доставала мне до подбородка. Поэтому, чтобы поцеловать, приподнялась на цыпочки, наклонила к себе мою голову, чмокнула в щеку и сказала:

– Олежка, ты там дядю Толю слушайся. Море все-таки…

– Хорошо, мам.

– Ладно, беги.

Я махнул ей рукой и понесся обратно вниз. Мама снова была моей. Она опять меня любила. Просто любила. И это было прекрасно. За это можно было заплатить и страхами, и встречей с…

Я передернул плечами и твердо решил узнать про церковь. Запастись там святой водичкой. Как говаривала бабуля? Береженного Бог бережет.

Первым делом я сгонял в пристройку. Сам себе посочувствовал. С туалетом в квартире куда удобнее. Как только здесь люди живут?

Когда вернулся, сосед уже ждал меня во дворе. Один. Без Юльки.

– Молодец, – сказал он, – почти не опоздал. Хвалю.

Я показал ему сверток и пояснил:

– Сначала забыл, пришлось возвращаться. Потом еще бегал по неотложным делам.

Он понимающе улыбнулся, скинул с плеча брезентовую сумку, распустил на горловине шнурок и кивнул, указывая внутрь.

– Клади, в руках таскать неудобно.

Мне было куда неудобнее его нагружать. Но спорить я не стал. В сумке уже лежали объемистый сверток, высокий термос и складной пластиковый стаканчик. Дядя Толя озаботился не только едой.

– Вот и славно, – сказал он, затягивая шнурок. – Пойдем.

Шел быстро. Я старался не отставать. Благо, дорогу эту видел не впервые. Вчера днем мы ходили по ней на пляж, к порту. На улице оказалось неожиданно свежо. Дул сильный порывистый ветер. Чем ближе подходили к морю, тем смурнее становился мой провожатый. Наконец, он не выдержал и произнес:

– Не нравится мне все это. Как бы наша с тобой рыбалка не накрылась медным тазом.

Ветер мне тоже не нравился.

– Шторм? – попытался я угадать. Хотя не имел ни малейшего понятия, бывает ли здесь шторм. Море казалось каким-то игрушечным, ненастоящим. Слишком мелким для обычного моря.

– Он, чтоб ему… – Дядя Толя бросил на меня быстрый взгляд и замолк, проглотил рвущееся с губ ругательство. – Ты не смотри, что тут куренку по колено. Чуть дальше от берега в шторм волна бывает и до восьми метров доходит.

Я невольно присвистнул. Ого! Вот тебе и игрушечное море.

– Никогда не видел настоящего шторма, – признался я.