Диковинница - Наталья Беляева

— Что ты? — удивился он.

— Спасла тебя, — простодушно ответила девушка.

— Ты так боишься быть кому-то обязанной? — Сергей не спрашивал, а скорее утверждал.

Она промолчала в ответ, и он понимающе кивнул, заявляя:

— Я прощаю тебе долг.

Беляна подняла взгляд. На его губах играла усмешка, а карие глаза задорно искрились. Обстановка, наконец, разрядилась, а мелодия сменилась на рок-интерпретацию русской народной песни.

Ливень продлился больше пятнадцати минут. Белка даже слегка расстроилась, что время пролетело так быстро. Они разговорились о музыке и обнаружили сходство музыкальных предпочтений. Гроза потихоньку стихала, дождь почти прекратился, и она, бросив взгляд на улицу, произнесла:

— Ну, теперь точно не растаю.

— Был рад с тобой познакомиться, Беляна. Даже, несмотря на обстоятельства.

Она вспыхнула, припомнив Наташкину афёру.

— Я тоже, — усмехнулась, — Всего доброго.

Сергей вышел из машины и, обойдя вокруг, открыл перед ней дверцу. Белка, схватив с заднего сиденья сумку, пробормотала прощание и, прежде чем он успел взять её за руку, побежала к подъезду.

Солнце зашло. Радмила исчезла с экрана зерцальника, пообещав завтра пригласить Вершилу. Опустились сумерки, и Вера Сергеевна, пожелав Белке спокойной ночи, удалилась к себе в комнату.

Беляна подалась в свою спальню, где оперевшись локтями о подоконник, уставилась в распахнутое настежь окно. Дождь закончился, охладив, наконец, давно жаждущий его город. Тучи разбежались, открывая взгляду прохладное тёмное небо с крупинками звёзд. Тонюсенький молодой месяц висел над горизонтом. Так красиво, что хотелось мечтать.

Но Беляна размышляла о том, что завтра окончательно определится её дальнейшая судьба. Останется она в этой жизни или уйдёт в неведомый сказочный мир, который уже манил её. Душу кольнуло сожаление, и она поймала себя на мыслях о Сергее. Из всего окружения он оказался единственным, о ком она вообще задумалась. Беляна улыбнулась этому открытию. Друзья посчитали их идеальной парой. И он спас ей жизнь. Такая вот неловкая ситуация.

Иногда она представляла себе будущего мужа, рисуя в воображении черты его внешности и характера. Каким будет мужчина, которого она когда-нибудь полюбит и захочет видеть рядом с собой? Разумеется, он будет её обожать. Любовь должна приносить радость, и никак иначе. Иначе бессмысленно и очень обидно. Белка встряхнула головой и непроизвольно пожала плечами, спроваживая подальше безрассудные мечты. Внутренний протест подсказывал, что думать об этом ей не хочется. Пока не хочется.

Едва замерцал экран зерцальника, как оттуда уже послышались возмущённые голоса. Знакомому щебетанию Радмилы возражал похожий на пароходный гудок незнакомый мужской баритон:

— Вы чем тут, паршивки, занимаетесь? А если кто узнает? Беды не оберёшься…

Наконец, изображение в зерцальнике стало устойчивым, и Белка испуганно уставилась в него в поисках обладателя гудящего голоса. Вера, настроенная на защиту внучки, инстинктивно подалась вперёд, готовая отразить любое, даже словесное, нападение. Cтоя к ним спиной, Радмила обернулась и приветственно кивнула, а заметив движение Веры Сергеевны, ободряюще улыбнулась.

— Познакомьтесь, милые, — она отступила в сторону, — Это Вершила.

Из-за спины Радмилы выглянул едва достававший ей до плеча лохматый кадр. Бережно отодвинув женщину в сторону, он уставился в экран.

— Здрас-сьте, — робко промямлила Белка.

— Добрый вечер, — уверенно объявила Вера Сергеевна.

Вершила мгновение смотрел словно сквозь них. Затем встряхнул косматой головой и удивлённо протянул:

— Привет-привет… Рада, ты не говорила мне, как вы общаетесь.

Он несколько раз моргнул, обводя взглядом блюдечко зерцальника с той стороны. Рада беззаботно пожала плечами:

— Как будто ты дал мне хоть слово сказать, — она скорчила язвительную гримаску и демонстративно уселась пить чай.

— А как он работает? — продолжая игнорировать Веру и Беляну, спросил Вершила.

— На закате, — коротко ответила Радмила и откусила пирожок.

— Хмм, — глубокомысленно промычал Вершила, — Шикарное изобретение!

Он снова замолчал, пока Радмила не прервала его раздумья:

— Я сказала "на закате", Вершила. У нас мало времени. Займёшься зерцальником, когда девочка будет здесь.

— Девочка — это я, — попыталась сострить Беляна.

— Вижу, — сверкнул неожиданно белоснежной улыбкой связист, — А Вы? — обратился он к Вере.

— Вера Сергеевна, — чинно кивнула бабуля, — Я бабушка Беляны.

— Тоже ведунья? — он вопросительно склонил голову.

— Нет-нет, — улыбнулась Вера, — Я целиком и полностью принадлежу этому миру.

— Бабушка взяла меня к себе, когда умерла мама, — тихо заметила Белка.

— Её мама — Милолика, — объяснила Радмила, и по реакции Вершилы стало понятно, что ему знакомо это имя, — Проход открыла она. Как и почему это произошло — мы не знаем. Девочка была младенцем.

Косматые брови связиста с каждым словом Рады уползали по лбу всё выше.

— И я хочу вернуться назад, — подхватила Беляна, — Если это, конечно, возможно.

— Без нежелательных последствий, — поспешила добавить Вера.

— Ей исполнилось семнадцать, — продолжила Рада, — И она должна учиться. Так хотела Лика, — она тихонько шмыгнула носом.

Наконец, все трое замолчали. Вершила тоже не спешил возобновлять беседу, не задавая лишних вопросов. Он сосредоточенно обдумывал услышанное:

— Зерцальник, как я понимаю, тоже изобретение Милолики? — он скорее утверждал, чем спрашивал.

— Да, — хором ответили все втроём.

— Я должен забрать его, — хмуро констатировал связист.

— Нет! — изумлённо воскликнула Белка.

— Я не поняла, Вы поможете Беляне вернуться? — Вера успокоительным жестом взяла ладонь девушки в свою.

— Конечно помогу! — Вершила возмущённо передёрнул плечами, — Эта девочка принадлежит нашему миру. Тысячу лет мы старались скрыть от людей правду о своём существовании. Но что случилось, то случилось. У Милолики уже никто ничего не спросит. Тем не менее, это изобретение нельзя оставлять в вашем мире. И его просто необходимо изучить.

— Но ведь тогда я не смогу общаться с бабушкой! — в носу у Белки предупредительно защипало. Мелькнувшая, было, радость от согласия Вершилы переправить её в сказочный мир вдруг померкла от ужаса быть навсегда отрезанной от этого.

— Пойми, девонька, — виновато покачал головой связист, — Бабушка всё равно не сможет его задействовать — она не владеет магией.