Камешек в небе. Звезды как пыль - Айзек Азимов

— Итак, мой дорогой сэр, — мягко проговорил Шент, — вы, насколько я понимаю, отказываетесь сообщить свое имя.

Арбен был само упрямство.

— Мне сказали, что добровольцам не станут задавать никаких вопросов.

— Гм… А есть ли что-нибудь такое, о чем бы вы хотели спросить? Или же вы предпочитаете немедленно приступить к делу?

— Я? Здесь? Сейчас? — И, явно испуганный панически, он продолжал: — Я не сам доброволец. Я ничего такого не сказал, чтобы вы так подумали.

— Конечно. Но я хотел бы знать, кто же тогда им является?

— Я должен…

— Значит, с вами есть другой человек?

— Некоторым образом, — осторожно ответил Арбен.

— Хорошо. А теперь расскажите нам только то, что вы сами считаете нужным. Все, что бы вы ни сказали, останется строго между нами, и мы поможем вам всем, чем только сможем. Согласны?

Фермер наклонил голову — рудиментарный жест, выражающий согласие.

— Спасибо вам. Дело вот в чем, сэр. У нас на ферме есть человек, дальний… э-э… родственник. Он помогает, понимаете…

Арбен с трудом глотнул, и Шент серьезно кивнул.

Арбен продолжал:

— Он очень старательный работник, очень хороший работник… У нас был сын, понимаете ли, но он умер… И моя добрая жена и я сам, видите ли, нуждались в помощи. Она у меня не слишком здоровая женщина — нам без него было бы трудно управляться. — Он почувствовал, что его история каким-то образом обращается в полную чепуху.

Но сутулый ученый согласно кивнул.

— И этот ваш родственник — тот, кого вы хотите подвергнуть лечению?

— Ну да. Я думал, что сказать, но вы простите меня, если мне потребуется на это некоторое время. Понимаете, у бедняги… не все в порядке с головой. — Он поспешно продолжал. — Он не болен, понимаете. С ним не происходит ничего такого, за что его нужно было бы удалить. Просто он медлительный. Понимаете, он не говорит.

— Не может говорить? — Шент, казалось, был удивлен.

— Э… он может. Просто ему это не нравится. Он не говорит хорошо.

Физик посмотрел на него с сомнением.

— И вы хотите, чтобы синапсифер исправил его дефект?

Арбен медленно кивнул.

— Если бы он знал немного больше, сэр, он бы смог выполнить ту работу, которую приходится выполнять моей жене.

— Он может умереть. Вам это понятно?

Арбен смотрел на него беспомощным взглядом.

Шент сказал:

— Мне нужно его согласие.

Фермер покачал головой, медленно и упрямо.

— Он не поймет. — Потом напористо, но почти шепотом: — Послушайте, сэр. Я уверен, что вы меня поймете. Вы не похожи на человека, который не знает, что такое тяжелая жизнь. Этот человек странен. Нет, тут вопрос не о шестидесяти, а в том, что будет, если в следующий донаус его сочтут слабоумным… и заберут его. Мы не хотим его терять, и поэтому мы привезли его сюда. Я потому хочу сохранить все это в тайне, что… что… — Взгляд Арбена метнулся к стене и вперился в нее с такой настойчивостью, как будто хотел разглядеть, не скрывается ли за ней нежелательный слушатель. — Ну, может быть, Древним не понравилось бы то, что я делаю. Может быть, попытка спасти такого человека посчиталась бы противной обычаям, но жизнь тяжела, сэр… И для нас это было бы безопасным. Вы ведь искали добровольцев?

— Понимаю. Где же ваш родственник?

Арбен сразу же воспользовался возможностью.

— В моем багаже, если только никто его не нашел. Он не смог бы позаботиться о себе, если бы кто-нибудь…

— Ну, будем надеяться, что он в безопасности. Сейчас с вами выйдем наружу и перегоним вашу машину в гараж нашего здания. Я позабочусь о том, чтобы никому, кроме нас и моих помощников, не было известно о его присутствии. И, уверяю вас, никаких затруднений у вас не будет.

Его рука самым дружелюбным образом опустилась на плечо Арбена, и тот спазматически улыбнулся. Он чувствовал себя так, будто узел веревки, затянутой у него на шее, ослаб.

Шент смотрел на полного лысоватого человека, лежащего на диване. Пациент был без видимых признаков понимания окружающего мира. Он дышал глубоко и ровно. Говорил неразборчиво, на вопросы не реагировал. Но все же физических признаков слабоумия у него не было. Рефлексы для старого человека были нормальными.

Он посмотрел на Арбена, который наблюдал за происходящим со всевозможным вниманием.

— Как бы вы отнеслись к костному анализу?

— Нет! — вскричал Арбен. Потом, уже спокойно, добавил: — Я не хочу ничего такого, что могло бы послужить идентификацией.

— Нам могло бы помочь — для его безопасности — если бы мы знали его возраст, — сказал Шент.

— Ему пятьдесят, — ответил Арбен.

Физик пожал плечами. Это не имело значения. Он вновь посмотрел на спящего. Когда его привели, наблюдаемый был, казалось, подавленным, растерянным и несчастным. Даже гипнопилюли не вызвали у него никаких подозрений. Он принял их — ответом была лишь вымученная спазматическая улыбка.

Техники уже вкатили последнюю из довольно объемистых частей, вместе составляющих синапсифер. От прикосновения к кнопке полированное стекло, вставленное в окна операционной, претерпело молекулярные изменения и сделалось непрозрачным. Единственным светом был белый поток, лившийся на пациента, находящегося в многосотеннослойном диамагнитном поле на операционном столе.

Арбен все еще сидел в темноте, ничего не понимающий, но крепко-накрепко решивший одним фактом своего присутствия каким-то образом предотвратить любой опасный трюк.

Физики не обращали на него никакого внимания. Электроды были укреплены на голове пациента. То была долгая работа. Прежде всего следовало тщательно изучить форму черепа и состав покрывающей его ткани. Шент мрачно улыбнулся. Ткань черепа не являлась надежным мерилом возраста, но в данном случае она говорила достаточно. Возраст человека превышал объявленные пятьдесят лет. Через некоторое время Шент перестал улыбаться и нахмурился. Бороздки мозга были какими-то странными… Не совсем…

На мгновение он был готов поклясться, что форма черепа была примитивной, но тогда… Но психика человека была субнормальная.

И, внезапно, в крайнем удивлении он воскликнул:

— Да я же не заметил! У этого человека волосы на лице! — Он повернулся к Арбену. — Он всегда был бородатым?

— Бородатым?

— Волосы на лице! Идите сюда! Неужели вы их не замечали?

— Да, сэр. — Арбен искал ответ. Он действительно заметил их утром, но потом забыл. — Он таким родился, — сказал он.

— Что ж, нужно их удалить. Вы ведь не хотите, чтобы он бродил по округе, как дикое животное, не так ли?

— Нет, сэр.