Столица Сибири 2029. Берег монстров - Андрей Орлов

– Пешком поедем? – зачем-то спросила Ольга.

В окружающем пространстве ничего не менялось, живые существа здесь не обитали. Только где-то далеко на юге над городом парили птицы. На дальнем расстоянии они не подлежали классификации. Но что-то мне подсказывало, что это не ласточки. Бойцы «экспедиционного корпуса» на горизонте не появлялись. Хотелось верить, что они еще не прошли. Я напрягал извилины, ответственные за память, восстанавливал карту города. Когда-то я прекрасно ее знал. И этот самый пост ГИБДД, на котором меня однажды остановили и мотали нервы по поводу того, что знак аварийной остановки не соответствует тому, который, по мнению ГИБДД, является единственно верным. Я принял решение, приказал своим спутникам не растягиваться и, пригнувшись, побежал подальше от шоссе.

Нам крупно повезло. В отдалении от трассы мы погрузились в канаву, повторяющую ее направление. Я молил Бога, чтобы успеть, не разминуться… И частично Боженька пошел нам навстречу. Мы выбрались из канавы, доползли до развалин какого-то сарая, где и окопались. Зона холода осталась позади. В данном квадрате климатические условия соответствовали «норме». «Лето как лето», – бормотала Ольга, застегивая пуговицы на второй фуфайке. За пустырем пролегала развилка. Шоссе уходило дальше, а вправо от него стартовала улица Жуковского, ведущая непосредственно в центр города. Прямая, как проспект, трехкилометровая улица, застроенная частным сектором, а ближе к центру – типовыми пятиэтажками. Я не знал, в каком направлении пойдет «экспедиция», поэтому выбрал пункт наблюдения именно здесь.

Мои расчеты не подкачали! Видно, место высадки обладало особенностями рельефа, отчего наш противник припозднился. Молчун глухо зарычал. Я шикнул на него, и он заткнулся. Взволнованно засопела Ольга. Мы застыли. С противоположной стороны к развилке подходили люди. Они перебирались через препятствия, настороженно озирались. Обычные люди – крепкие мужики от тридцати до пятидесяти. За внешностью особо не следили, услугами брадобреев не пользовались. Но одежда и экипировка были подобраны грамотно. Плотные комбинезоны мышиного цвета, кирзовые сапоги, одинаковые рюкзаки за спинами. К ремням были приторочены подсумки, ножи, фляжки с водой, гранаты. Все имели на вооружении старенькие АКМы, которые не выпускали из рук. Отличались друг от друга эти парни только головными уборами – кто-то был в шапках с козырьком, кто-то в ушанках. У идущего в авангарде на голову был надвинут капюшон. Он стащил его, взгромоздившись на шоссе, утер пот, принялся въедливо озираться. Колючий взгляд скользнул по сараю, побежал дальше. Завершив знакомство с местностью, он подал знак, вся компания потянулась на шоссе. Они взбирались на проезжую часть, перебрасывались скупыми фразами. Я насчитал тринадцать штыков – чертову дюжину. И сделал мысленную зарубку по поводу их «униформы». По сути дела, все они были одеты и экипированы одинаково! У разношерстных бандитов, орудующих в городской черте, такого не было. Наши банды – сборище ярких «индивидуальностей». Как такое возможно в наше время?

Крепкий мужик, окруженный тремя автоматчиками, волок на хребте картофельный мешок, от вида которого защемило сердце. Мешок подрагивал и вибрировал. Возмущенно засопела Ольга. Заурчал Молчун, но я положил ладонь ему на голову, и он успокоился. Кузьма устал уже брыкаться и орать. Ветер доносил глухое мычание. Возможно, ему заткнули рот. Обращались с парнем не очень уважительно – отсюда тема «богатого папочки» с повестки дня, по-видимому, снималась. Мужик устал тащить свою ношу, положил мешок на землю и что-то бросил соседнему бородачу. Тот без возражений забросил автомат за спину и взвалил мешок на плечо. Мычание сделалось громче и выразительнее. Бросаться на штурм было глупо – нас бы посекли еще на старте. Последним на шоссе взгромоздился плечистый пулеметчик – он тащил восьмикилограммовый пехотный пулемет «Печенег» на сошках, оснащенный громоздким коробчатым магазином. Бородач, выступающий в авангарде, провел краткое «производственное» совещание, после чего группа прошла развилку, растянулась в колонну и вступила на улицу Жуковского. Бойца, переносящего ценный груз, стерегли два автоматчика. Я обратил внимание, что со здоровьем у членов команды не все гладко. Двое прихрамывали, третий держался за живот и передвигался без должной уверенности. У четвертого была перебинтована нижняя часть лица. «Моя работа», – не без гордости подумал я. Отряд передвигался быстро. Бойцы постоянно озирались – видно, памятна была каракатица, преследовавшая их все утро.

– Карнаш, ты что? – разочарованно зашептала Ольга. – Хочешь дать им уйти? Но они же…

– Послушай, дорогая, – перебил я, – мы, конечно, храбрые ребята, особенно Молчун, но до самоубийц пока не доросли. Пойдем за ними и будем ждать подходящего случая. Посмотри на них внимательно – это подготовленные солдаты. Их много, куда нам с ними тягаться?

Группа скрылась за ближайшим волдырем на дороге – мы выбрались из укрытия и побежали к проезжей части. Даже Молчун не возражал поиграть в пятнашки с обычными людьми. Я заставил их лежать и не высовываться – пока не досчитают до ста. Потом, пригнувшись, начал освоение водостока. Ольга выбежала на проезжую часть. Я выпрыгнул из канавы, поволок ее вниз.

– Знаешь, любовь моя, – зашипел я со злостью, – похоже, я догадываюсь, где у тебя начинается линия ума. Может, песню споешь – чтобы уж наверняка?

– Прости, увлеклась, – она вырвалась и больше самодеятельностью не занималась. Я двигался первым, оторвавшись на несколько шагов, сканировал разрушенную дорогу и не забывал ставить себя на место противника. Тактика сослужила добрую службу. В какой-то момент я попятился, присел, начал работать знаками. Молчун оказался сообразительнее – первым растянулся в пыли. За перевернутым грузовиком, обросшим многослойной грязью, притаился пулеметчик. В месте сцепки кузова с кабиной проглядывали сошки, на которые опирался ствол «Печенега». Я терпеливо ждал. Пулеметчик убедился, что в тылу все спокойно, схватил пулемет за ручку на верху ствольной коробки и побежал догонять колонну. Я выразительно покосился на Ольгу: поняла? Она пренебрежительно фыркнула и уставилась в небо. И с этой минуты перестала высовываться и шепотом поучала меня, как надо повышать бдительность.

Подземные толчки нас больше не развлекали. Вдоль дороги возвышались руины частного сектора. Он выглядел так, словно по нему прошлись гигантскими граблями. Дома разорваны, внутренности вывернуты наружу, многие постройки перевернуты с фундамента на крышу. Белели кости людей и домашних животных. Вдоль дороги выстроились поваленные мастерские, бывшие автомойки, рядом с которыми валялись перевернутые и раздавленные машины. Концентрация автомоек на улице Жуковского была самой плотной в городе. Большинство работало без разрешения, загрязняя воздух химикатами. Издавалась масса постановлений, предписаний: устранить недочеты, ликвидировать нелегальную коммерческую деятельность. Назначались прокурорские проверки, работали комиссии, копались общественники – и никакого толку. Незаконные автомойки продолжали незаконно трудиться, пока однажды их не накрыло одним тазом – вместе с двухмиллионным городом и прочей голубой планетой…

В голове перекатывались нехитрые мысли: эти парни обязательно устроятся на привал. Они не железные. Тогда и нужно начинать. Подобраться вплотную, снять охранение, застать врасплох… Мы перебирались через воронку, всосавшую асфальт и несколько легковушек, когда по фронту разгорелась стрельба! Стреляли не в нас. Ольга чуть не рухнула в воронку, я схватил ее за шиворот и потащил с дороги. С руин очередной автомойки открывалась часть картины. «Чертова дюжина» на кого-то напоролась. Бойцы перебегали, залегали за укрытиями. Командир махал рукой, указывая подчиненным позиции. В хаосе руин справа от дороги что-то шевелилось – серые размазанные личности, вроде бы двуногие. Я пожалел, что не обзавелся биноклем. Полз на обочину плечистый боец, волоча за собой мешок с Кузьмой. Мешок пытался жить своей жизнью – Кузьма норовил засадить своему мучителю по заднице. Двое прикрывали носильщика. Трещали беспорядочные очереди. Мелькнула дикая мысль – воспользоваться ситуацией, напасть, отнять мешок, пока у мужиков другие проблемы. И вновь не удалось. Группа перестроилась, завладела инициативой. Серые личности карабкались по руинам – разбрасывая мусор, отшвыривая доски, куски оград. Естественные преграды сдерживали наступление. Лаконичные команды – и все бойцы уже были на ногах. Шквал огня взорвал руины! Летела пыль, какие-то огрызки. Мелькали растопыренные конечности, кто-то выл, визжал. Рухнула дощатая стена постройки – она висела на честном слове. Зашатался, развалился обросший плесенью туалет, одиноко мерцающий среди строительного хлама. Там кто-то был – пули рвали тело, взметнули лохмотья. Брызгала кровь во все стороны.