Четвёртый ингредиент - Михаил Брук

      Легкие, теплые, соленнные, горячие земли, любовь и ненависть, пристрастия и слабости, страсти и страстишки у почв и растений – все это, казалось бы, должно стать достоянием истории науки. Но раскройте современную почвенную карту. И вы увидите почвы «влажных лесов», «сухих степей и саванн», «солончаки», «солонцы», «солоди», «подзолы» (цвета золы)...

      Просто черноземы, сероземы, серые лесные... Почвы, расцвеченные цветами радуги, на всех языках мира: красные, красноземы, terra-rossa, хамра (арабский язык), адама адума (иврит), red-brown, коричневые, желтые, желтоземы, бурые, каштановые... И все они из разных уголков Земного шара, не похожие друг на друга, хотя их имена - вариации двух цветов.

     А есть еще голубые, синие, зеленоватые, сизые оттенки, не нашедшие своего места в названии почв. Но постоянно используемые при их описании, чтобы указать на болезненное состоянние плодородного слоя, которому не хватает воздуха, кислорода.        

        Темперамент толкал эллинов в путь. А «фантазии» зарождались в их головах во время путешествий. Не в экскурсиях по окрестностям родного города, а далеко-далеко за его пределами. Взять, к примеру, ученого-бродягу Геродота из Галикарнаса. Непоседа обошел весь известный в ту пору свет. Побывал в Италии, посетил Египет и увидел ...Нил. Право же, ничего удивительного. Любой человек, оказавшийся в этой стране, непременно увидит великую реку. 

       Дело в том, что Геродот был не просто «любым человеком». Его наблюдательность, сделавшая ему славу даже среди соотечественников, подсказала: почва - дар реки...Правда, дар весьма скромный. Ибо основная масса ила не отлагается на берегах, а уносится в море.  «Если бросить лот на расстоянии одного дня плавания,- писал он,- то даже на глубине одиннадцати сажаней мы обнаружим драгоценный материал... Когда-то очень давно,- продолжал ученый,- Нижний Египет покрывало море.  Но приносимый рекой ил постепенно заполнил пространство между Фивами  и Мемфисом».

        Современные исследования показали: не только низменные места, но и возвышенности в долине Нила сильно засолены и покрыты раковинами, то есть гипотеза Геродота абсолютно верна.

         Конечно, и великому греку случалось ошибаться. Обгонув Черное море и оказавшись в Скифии, он впервые увидел огромные «травяные равнины»,  черноземные степи. «Их жировая прослойка столь велика, что выходит на поверхность»,- удивился он.

        На этот раз Геродота подвела логика. Точнее, пристрастие к той же дедукции. Эллин рассудил, раз почвы в разных места неодинаковы, то почему бы им не изменяться и в глубину. Ведь у каждого слоя своя функция.

 Верхний притягивает из воздуха влагу, средний кормит травы и злаки, более глубокий слой - деревья. Так почву разбили на горизонты: пахотный, травяной, древесный и... главный, «жировую прослойку».

        «Жирные», тучные земли – мечта античных греков. Ради них приходилось покидать родину, проливать кровь. Они столько раз слышали о черных, илистых полях Египта, что уверовали в существование питательного слоя. И ...«нашли» его, точнее откопали.

       На Балканах распространены  бурые и коричневые почвы, в глубине которых встречается темный, лоснящийся, словно сало, горизонт. А высокая калорийность этого продукта не вызывала сомнений даже в те времена. Тонкая наблюдательность и разыгравшееся воображение сработали мгновенно...

        Поспешность же суждений стала причиной ошибки. Почва сильна своими верхними горизонтами. В ее же недрах растения ищут лишь просочившуюся воду.

      Всех этих тонкостей Геродот, понятно, не знал. И потому поразился землям, насквозь пропитанным «жировыми соками». Для античного географа, полагавшего, будто севернее Македонии, выращивать хлеб невозможно, такая находка оказалась полной неожиданностью...

      Заблуждение продержалось долго. Еще в начале  девятнадцатого века, многие химики пытались найти универсальную смесь масел, способную придать почве небывалое плодородие,  синтезировать «жир» земли...

      Понятно, и в Элладе все до единого, признавали существование такой прослойки. Даже у Теофраста можно встретить рассуждения о «поедании земного жира растениями»: «Рождающиеся здесь отложения поднимаются в верхние части почвы, попадают в корни, передавая растениям питательные соки и смолистость. Если питание окажется чрезмерным, может наступить ожирение и растение начнет задыхаться». Все, как у людей.

      Откуда же в земле жир? Оказывается от сгущения воздуха, воды, огня и особых «земных соков». Все происходило в слоях, не нарушенных плугом. Сюда проникали помянутые элементы  начала жизни, сотворившие «Хтон».

      Еще глубже начинался «Катахтон». Область подземного царства, глубокая пропасть, наполненная  зловещей темнотой, где обитали ужасные существа. В наиболее глубоком месте располагался «Тартар» с его кошмарами.

       «Катахтон» и уж тем более «Тартар» являли полную противоположность верхней, живой почве, почве, подобной женщине. Слои смерти, были неспособны участвовать в удивительных превращениях, происходивших на поверхности Земли...

        Так появился на свет человека-мечтатель, сжившийся  с яркими образами своих сказаний. Человека, никогда не удовлетворявшийся сухим изложением фактов, а создававший живописные картины природных явлений. Картины, в которых переплетались строгие логические построения и фантастические вымыслы, тонкие наблюдения и религиозные верования.

       Земля в них была антиподом неба.  Она лежала, раскинувшись ровным пространством. Под ней находилось полость, прикрытая почвой. И этот сосуд питал все живое. Еще глубже, на его дне схоронились беды и напасти. Не их ли выпустила легкомысленная Пандора, приоткрыв гигантскую крышку (оцените изящество метафоры, подобраннной для обыденнного словосочетания «пахать землю»)  ларца природы?  А вместе с ними подарила людям противоядие от всех несчастий – НАДЕЖДУ. Эллины поняли смысл сказания. А Вы?

 ГЛАВА 5. РАЗРУШИТЬ КАРФАГЕН ИЛИ КУПИТЬ СИЦИЛИЮ?

«ИСТИННО ВРЕМЯ ПРИДЕТ, КОГДА В ДАЛЬНИХ ПРЕДЕЛАХ МУЖ ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ, КРИВЫМ РАЗМЯГЧАЮЩИЙ ЗЕМЛЮ ОРАЛОМ, ДРОТИКИ В ПОЧВЕ НАЙДЕТ, ИЗЪЯЗВЛЕННЫЕ РЖОЮ ШЕРШАВОЙ! ТЯЖКОЙ МОТЫГОЙ СВОЕЮ НАТКНЕТСЯ НА ШЛЕМЫ ПУСТЫЕ»,- полагал наивный Вергилий.

 СПРАВОЧНИК «ГИМЕНЕЯ».

      ...Книжонка была небольшая, размером пять на шесть дюймов, с заглавием: «Херкимеров справочник необходимых познаний». Может быть, я ошибаюсь...

       Господи! Прости меня  за откровенный плагиат! Но прав О’Генри! Соломону, «Нью-Йорк трибюн» и прочим «таймс» действительно далеко до той великой книги. Книги, из которой любой смертный мог узнать о населении всех городов планеты, как определить возраст девушки, сколько зубов у верблюда.

       Все то, что сам Херкимер бессовестно содрал из точно такого справочника, составленного Марком Порцием Катоном Старшим еще в третьем столетии до нашей эры.

       Интересно, украл и не попался. Да, и кому было уличать в столь неблаговидном поступке? Ведь обитатели прерий  верили этому, чертову, Херкимеру больше, чем президенту Соединенных Штатов, Христу и Будде, вместе взятым. И эта вера роднила их с героями-первопроходцами Аппенинского полуострова, полагавшимися больше на мнения Катона, нежели на благоволение двуликого Януса. Но обо всем по порядку...

      Слава Эллады постепенно угасала. На мировую арену выступил новый колосс - Карфаген. Теперь он вершил историю. Историю, в которой ростовщичество, подкуп, тайные сговоры олигархов и обман играли главную роль, а простому человеку доставалась извечная забота: добывать  хлеб насущный.   

      Не минула чаша сия и жителей Аппенин. Поэтому первые римляни не отличались склонностью к утонченной философии. Греческих гимнасий они не кончали. Чтением, правда, увлекались, хотя слово «НАУКА» воспринимали не иначе, как умение получить урожай зерна, оливкового масла и винограда.

      Но, презирая развращенных торговлей и ростовщичеством пуннов, и порицая изнеженных жителей Эллады, суровые земледельцы изучали их языки. Не проходило года, чтобы самые любопытные из них не совершали поломничество в Афины и другие города Балкан.                                

      Тот же путь публичного отрицания чужестранной культуры и тайного ее обожания прошел бедный юноша из предместий Рима, Марк Порций Катон. Отпрыску плебейской семьи в те времена дорога наверх еще не была заказана. Хватило бы изворотливость и упорства. А этими качествами он обладал в избытке. Иначе, кто бы доверил молодому человеку, без рода и племени, все денежные дела римских армий, сражавшихся против полчищ Карфагена и его союзников?