Охотник (СИ) - Матвей Курилкин

— Наконец-то! — Обрадовалась Ида, когда Аксель постучался в ее комнату. — Хотела дать тебе отоспаться, но пока не получится. Мы сейчас отправляемся в Пепелище. Так что подремлешь в дилижансе.

— Зачем? — не понял юноша. Он не очень хорошо соображал после бессонной ночи. — Одержимый?

— Успокойся, скорее всего — нет. Но проверить нужно. Со Свалки недавно пропали несколько разумных. Охотники ничего не нашли. Есть вероятность, что это был бесноватый, хотя, скорее всего, их просто завалило мусором или еще какая-нибудь неприятность приключилась. В общем, бедолаг не нашли, одержимого не нашли, но Пепелище примыкает к Свалке, а, значит, есть вероятность, что людей действительно прикончил бесноватый, а потом смылся в Пепелище. Так что в ближайшие несколько дней мы будем в который раз прочесывать район. Только мы с тобой, представляешь, как романтично?

Аксель слегка покраснел, хотя уже достаточно разобрался в интонациях наставницы, чтобы понимать, когда она шутит. Про район Свалка он слышал достаточно. В отличие от Бардака, своему названию он соответствовал полностью, но при этом трущобами не являлся. Огромные пустыри, заваленные отходами, свозимыми со всего города по железной дороге, были поделены между несколькими десятками семейных кланов, которые занимались разбором, утилизацией и частично перепродажей того, что свозили сюда со всего Пенгверна. И это были очень богатые семьи! Если бы не мусорщики, город давно утонул бы, погребенный под грудами отходов. И за то, что они спасают город от этой незавидной участи, жители свалки получали очень хорошие деньги, причем из нескольких источников. Город платил им за то, что они вывозят, а затем сортируют и распределяют отходы. Гильдия металлургов платила им за десятки тонн металла, который отправлялся со свалки в цеха. Некоторые антикварные магазины зарабатывали почти исключительно продажей найденных в мусоре ценностей, даже скотоводы и фермеры с окраин города покупали у мусорщиков удобрения и корм для животных. По слухам во многих дешевых лавках готовой одежды часть ассортимента состояла из отремонтированных находок гильдии мусорщиков. Свалка был самым слабо населенным районом города — на огромной территории проживали всего двадцать шесть семей, количеством от двух десятков до сотни разумных.

— Мне нужно что-нибудь брать с собой? — уточнил будущий охотник.

— Броню можешь с собой взять и метатель, только не вздумай сразу надевать, народ смешить. Может, потренирую тебя немного. Да и не на пикник едем, в Пепелище и без одержимых бывает весело.

— А почему тогда вы всегда в броне? — не удержался юноша.

— Во-первых, не мы, а ты. Как ты можешь мне выкать после того, как я собственноручно водила тебя в бордель? Во-вторых, на мне она смотрится органично, потому что я умею в ней ходить. Я к ней привыкла. А ты, уж прости, пока будешь выглядеть как пентюх. Тебе нужно, чтобы над тобой все смеялись? «Смотрите, мальчишка обвешался оружием, и теперь считает себя мужчиной!» Короче, марш в свою комнату, жду тебя здесь через минуту. А то на дилижанс опоздаем.

Аксель в указанный срок уложился, за что был вознагражден небрежно составленным бутербродом, состоящим из несчетного количества слоев мяса, свежих овощей и хлеба, который ему на ходу сунула Ида.

На дилижанс они успели, но ехать опять пришлось на крыше — все места внутри уже были заняты. Охотница раздраженно отмахнулась от извозчика, который предложил пересадить наверх ради такой важной персоны кого-нибудь из пассажиров, чтобы освободить место.

— Или ты не в силах выдержать поездку на свежем воздухе? — обратилась она к спутнику.

Аксель решительно помотал головой. Выбирая между теплом и возможностью вытянуть ноги, он предпочел последнее. Взобравшись на крышу, он расстелил между сиденьями тяжелый плащ, который ему выдали в магистрате, завернулся в него, и мгновенно уснул. Удивительно, но всего пару часов спустя юный охотник проснулся вполне отдохнувшим. В плаще было достаточно тепло, к тому же, выбравшись из него, он обнаружил, что укрыт сверху еще одним. Смущенно поблагодарив охотницу, он вернул ей плащ, и уселся рядом.

— Проснулся, гроза публичных домов? — лениво поинтересовалась женщина, приоткрыв один глаз. — Зря, мог бы еще пару часов поспать. — Она широко зевнула. — По глазам вижу, что ты жаждешь общения, и тебя распирает от незаданных вопросов. Что ж, уступлю напору молодости.

— Ида, а почему пепелище до сих пор не разобрали? — обрадованный Аксель поспешил, пока охотница не передумала, воспользоваться ее щедростью.

— Ох… Давай-ка для начала проверим твои школьные знания, мальчик. Расскажи мне, как появилось Пепелище.

Аксель закатил глаза, вспоминая:

— Пепелище было центром города, там находился дворец центрального магистрата, дворцы магистров и особняки богатых горожан. Один квартал полностью принадлежал университету Алхимии и бестиологии — именно там, говорят, в двести семидесятом году от конца света и начался пожар, который длился две декады и уничтожил полдюжины окружающих кварталов. Дома принадлежали элите города, и потому частично или даже полностью были построены из дерева, и многие из них стояли еще со времен гибели богов, и были изначально защищены магией, которая по понятным причинам не обновлялась уже минимум двести семьдесят лет. А пожарная служба тогда еще не была достаточно хорошо организована, отчего быстро остановить пожар не удалось.

— Ну и чего тебе не хватает, чтобы самому назвать мне причины, по которым всю эту помойку до сих пор не убрали? Я, знаешь, тоже не в магистрате сижу, и всех причин знать не могу. Но того, о чем догадываюсь, думаю, достаточно. Во-первых, и самое главное — это деньги. На расчистку завалов, снос зданий и уничтожение всякой нечисти, которая давно укоренилась в Пепелище, нужно такую прорву финансов, что представить страшно. Этим нужно было заниматься сразу после пожара, но тогда было еще сложнее. Сгорел центр города. Думаю, кстати, с пожарной службой все было нормально, это алхимики что-то здорово перемудрили. Сам увидишь — от их квартала вообще почти ничего не осталось, страшно представить, какой силы был взрыв. Поразительно, что так мало сгорело. Полсотни семей аристократов перестало существовать, городом было некому управлять, неразбериха стояла такая, что проблема выгоревших кварталов, самой территории, волновала власти в последнюю очередь. А когда все пришли в себя, было уже поздно. В оставленной части города обосновались множество отбросов, собравшихся со всех концов города. Туда перебралась чуть ли не треть жителей трущоб, образовались десятки банд мародеров, там вызрели и осознали себя сущности, порожденные массовой смертью десятков тысяч разумных, там до сих пор бродят выжившие и адаптировавшиеся потомки результатов экспериментов бестиологов. Некоторым из этих тварей никакой огонь не страшен. Если этим заниматься сейчас, туда нужно сгонять всю армию — и то не знаю, хватит ли. Это, кстати, вторая причина — очень уж много народу погибнет, если загнать туда армию, как бы не столько же, сколько погибло во время пожара. А третья причина в том, что если разворошить этот клоповник, вся грязь и мерзость, что там собралась, расползется по всему городу. Нет уж, проще обнести все это стеной, поставить на стену полк стражи, и забыть. Что, как тебе, должно быть, известно, и было проделано.