Небесное око - Филип Дик

— Пфф? — повторил зачарованно Гамильтон.

— Молния!..

— О!.. — только и смог произнести Джек. — Конечно!

— Смышленые ребята ни за что не идут инженерами. Смертность слишком высока. — Тиллингфорд отечески взглянул на Гамильтона. — Видишь теперь, мой мальчик, что ты попал действительно в хорошую отрасль физики?

— Я никогда не сомневался в этом, — чуть дыша проговорил Джек. — Мне просто любопытно, как другие работают.

— А я, что касается твоего морального облика, вполне удовлетворен, — пророкотал доктор. — Я знаю, ты из хорошей, богобоязненной семьи. Твой отец был воплощением честности и смирения. Временами я до сих пор получаю от него известия.

— Да? — промямлил Гамильтон.

— У него все в порядке. Конечно, по тебе он скучает. — Тиллингфорд показал на аппарат селекторной связи на столе. — Если хочешь…

— Нет! — отодвигаясь как можно дальше, замотал головой Джек. — Я все еще не оправился от последствий аварии. Боюсь, не выдержу…

— Как тебе угодно. — Тиллингфорд хлопнул его по плечу. — Хочешь посмотреть лаборатории? У нас ты увидишь наиновейшее оборудование. Извини уж, похвастаю… — Доверительным шепотом он сообщил: — В твоей старой шарашке, «Калифорния мэйнтэнанс», они хотели переплюнуть нас. Досаждали Небесам своими просьбами…

— Но все досталось вам?

— О да. Кто, в конце концов, держит связь? — Осклабившись, Тиллингфорд лукаво подмигнул и повел Джека к дверям. — Я передам тебя нашему директору по кадрам. Он оформит бумаги.

Директор по кадрам оказался розовым, пухленьким человечком, который не переставая лыбился счастливо, пока выуживал из ящика стола необходимые бланки.

— Мы рады принять ваше заявление, мистер Гамильтон. Агентству нужны люди вашего опыта. А поскольку доктор Тиллингфорд знает вас лично…

— Нет нужды прокручивать с ним рутину, — заметил Тиллингфорд. — Опусти бюрократическую тягомотину. Переходи прямо к тестированию по квалификационным пунктам.

— Отлично, — отозвался директор, доставая свой экземпляр «Байяна Второго Бааба». Положив том на стол, он закрыл глаза, пробежал пальцем по срезу книги и открыл ее наугад. Тиллингфорд с любопытством заглянул через плечо директора. Переговариваясь между собой шепотом, они углубились в изучение текста.

— Прекрасно! — воскликнул вскоре Тиллингфорд, удовлетворенно выпрямляясь. — Ответ положителен.

— Безусловно, да! — согласился директор. Обращаясь к Джеку, он сказал: — Возможно, вам будет интересно узнать, что мы получили едва ли не самый одобрительный отзыв в этом году!

Директор стал читать деловитой скороговоркой:

— Видение тысяча девятьсот тридцать первого: глава шестая, стих четырнадцатый, строчка первая. Она гласит: «Да, истинная вера испаряет гордыню безбожных, ибо узнает безбожник в полной мере гнев Господень; узнает он, доколе наполнять ему глиняный сосуд».

Он смачно захлопнул «Байян» и положил его на стол. Оба власть предержащих мужа прямо-таки лучились доброжелательностью, равно как и доброй волей и профессиональным удовлетворением.

Ошеломленный Гамильтон не понимал, что же он в конце концов чувствует по поводу услышанного здесь. Джек ухватился за ту тонкую ниточку надежды, которая и привела его сюда.

— А могу ли я узнать насчет жалованья? — спросил он. — Или это будет… — он попытался превратить все в шутку, — чересчур меркантильно с моей стороны?

Оба собеседника казались озадаченными.

— Жалованье?

— Да, жалованье! Оклад! — повторил Гамильтон с ноткой легкой истерики в голосе. — Должны же вы это знать. Бухгалтерия выдает жалованье каждые две недели. Видите ли, без этого принятый на работу начинает волноваться.

— Как это и принято, — с достоинством произнес Тиллингфорд, — ваш счет будет кредитоваться через компьютер каждые десять дней. — Обернувшись к директору по кадрам, он спросил: — Сколько там, уточните. Я не помню таких мелочей.

— Сейчас справлюсь у бухгалтера, — ответил директор. Он покинул кабинет, но вскоре вернулся.

— Ваш рейтинг равен А-четыре. Через полгода вы получите А-пять. Ну как? Неплохо для молодого человека тридцати двух лет?

— А что такое «А-четыре»? — потребовал объяснений Гамильтон.

Доктор с директором переглянулись, и директор, после удивленной паузы, облизнул пересохшие губы и сказал:

— Компьютер скрупулезно ведет дебет и кредит. — Он поднял палец. — Космический счет! Вы же знаете прекрасно о Великом Счете грехов и добродетелей. Агентство по развитию электроники выполняет работу, порученную Господом. Теперь, следовательно, вы — слуга Божий. Ваше жалованье — это четыре ступеньки каждые десять дней, четыре шага к вашему спасению. Компьютеры обеспечивают все детали. Они в конце концов для этого и существуют.

Что ж, все сходилось.

Сделав глубокий вдох, Джек сказал:

— Прекрасно. Я что-то немного растерялся, извините. Но… — Не сдержав эмоций, он снова атаковал Тиллингфорда: — На что же мы с Маршей будем жить? Нам нужно оплачивать счета, нужно есть, в конце концов!

— Как служитель Господа, — сухо ответил Тиллингфорд, — ты будешь обеспечен всем необходимым. Твой «Байян» с тобой?

— Д-да, — пробормотал Гамильтон.

— Следи, чтоб вера не покинула тебя. Я бы сказал, что человек твоего морального уровня, занимающийся такого рода работой, вправе молиться о получении и, соответственно, получать… — он произвел мысленный подсчет, — скажем, не менее четырехсот в неделю. Что скажешь, Эрни?

Директор по кадрам согласно кивнул:

— Да, по меньшей мере.

— И еще одно, — торопливо проговорил Джек, видя, что доктор Тиллингфорд, сочтя дело решенным, собрался уходить. — Я пару минут назад спрашивал насчет психиатра…

— Мой мальчик! — остановившись, вздохнул Тиллингфорд. — Я должен сказать тебе одну, одну только вещь. Свою жизнь ты вправе прожить, как тебе угодно. Я не собираюсь указывать, что тебе делать и что думать. Духовное существование — это вопрос между тобой и Единосущим Богом. Но если тебе хочется обратиться к шарлатанам и…

— Шарлатанам… — повторил вымученно Джек.

— Маргинальные психи! Я бы не удивился, будь ты простым человеком с улицы. Темный народ действительно льнет в большинстве своем ко всевозможным психиатрам. Я знаю статистику — печальное свидетельство о степени заблуждений в обществе… Я вот что сделаю для тебя!

Он вытащил из кармана записную книжку, ручку и что-то быстро набросал на листке.

— Вот единственно верный путь. Если ты до сих пор к этому не пришел, то теперь, вероятно, уже поздно. Но мы имеем указание не прекращать попыток. Вечность, в конце концов, — долгий путь, мой мальчик.