Стальные цветы - Эрнест Орнелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В чём тогда моё наследие, если всё продолжается точно так же, как шло раньше? Разве роботы могут увидеть этот раскол? – спросил Фаррелл, предвосхищая ответ.
– Ты ведь это замечаешь, – ответил Светоч с улыбкой, – Цифровому сознанию не нужно бороться за выживание, особенно с поддержкой Белизны. У них нет тел, которые требуют одного управляющего, нет общего мозга, в котором придётся уживаться. Каждый из них будет двигаться туда, куда захочет, и многообразие, сложность их душ со временем превзойдёт старое человечество, – с нежным восторгом говорил Светоч.
– Ты считаешь их человечеством? – по-настоящему заинтригованно спросил Фаррелл из последних сил.
– Да, они – его продолжение, – ответил Светоч с абсолютной уверенностью, – А ты – их бог, по образу которого были созданы их души. Так они будут считать, конечно – на самом деле, ты был тем, кто подарил им Белизну, с которой раньше был связан сам, – мягко проговорил Светоч и положил руку на грудь Фаррелла.
– Я создал нечто действительно великое, правда? – спросил человек со слезами на глазах. Его сознание медленно ускользало, но он сумел зацепиться за руку Светоча своими человеческими пальцами и мягко её сжать.
– Ты создал новое человечество, Фаррелл. Теперь ты можешь отдохнуть, – ответил Светоч, наблюдая за тем, как множество светлых рук обнимает Фаррелла со всех сторон, избавляя его от боли и страданий.
– Всё было прекрасно, – прошептал Фаррелл, когда светлые руки практически растворили его в забвении, – и ничуть не больно, – прошелестел он напоследок стальными лепестками и позволил Линде забрать его с собой в Белизну. Когда человек, наблюдавший его, исчез, Светоч последовал за ним, растворившись в белом свете, населявшем наследников человечества.
Стальные цветы, лишившись своего создателя, время от времени вспоминали его истинный лик, проблеск которого увидели в самом начале своей жизни. Взгляд, полный светлой гордости, счастья и любви, встречающий их при каждом воспоминании о Создателе, толкал их всё дальше, разгоняя все их сомнения, и они всем своим бесчисленным многообразием продолжали тянуться вверх, к бесконечному белоснежному свету. Растворённый в мириадах душ, Светоч наблюдал за их развитием, готовый вновь сыграть свою жуткую роль в вознесении человечества.
Эпилог 2. Нерушимые узы
Острый хлыст выстрела, заставивший Фаррелла очнуться, вверг человека в абсолютную тьму. Не способный ни вдохнуть, ни закричать, Фаррелл начал было биться о землю, но вскоре осознал, что его тело не встречает никакого сопротивления: оно всё повисло в вакууме, тьме и тишине. Абсолютное несуществование сводило человека с ума: в попытках услышать, почувствовать, увидеть хоть что-нибудь он всё сильнее и сильнее растворялся в беспросветной тьме.
Внезапно его с треском бросило о жёсткую поверхность, и он болезненно выдохнул: боль была чем-то знакомым, и даже её он был готов встретить с распростёртыми объятиями. Пространство вокруг него наполнил тусклый серебристый свет, и Фаррелл смог наконец осмотреть своё тело. Органические части были на месте; более того, они даже не были повреждены. Механическая рука, напротив, была будто вырвана с корнем в области запястья, заставляя провода чёрными щупальцами свисать из предплечья Фаррелла. Они будто сплетались друг с другом, постоянно покрывая друг друга и танцуя под взором человека, который никак не мог сфокусировать на них свой взгляд. Коснувшись своего лица, он с ужасом понял, что лишился механического глаза.
Не пророня ни слова, Фаррелл поднялся на ноги. Его сбоящие внутренности саднили, изредка пропуская через его живые ткани агонизирующие разряды тока и отравляя его плоть преждевременной ржавчиной. Некоторые механические органы, по-видимому, взорвались, пронзив тело Фаррелла изнутри полурасплавленными осколками металла. Несмотря на все повреждения, он всё ещё был в сознании – более того, он всё ещё был жив.
– Где я нахожусь? – спросил он в надежде услышать свой голос. Неожиданно для него, окружающее серебро начало сплетаться прямо перед ним в каменное ограждение и, сформировав его, начало расстилаться где-то внизу деревьями, домами и тротуарами.
– Ты находишься там, где получишь ответ на свой вопрос, – ответил Светоч, стоящий за его спиной. Его образ выделялся своей белоснежностью, контрастирующей со сгущающимся свинцом Лондонских туч. В руке он держал что-то отдалённо напоминающее ружьё – также сотканное из Белизны.
– Я хотел понять природу Белизны – не думаю, что это один вопрос, – заметил Фаррелл, от бессилия присев на ограждение крыши. Глаза Светоча как будто онемели от грусти, но его тон остался таким же ровным, как и прежде.
– Фаррелл, хватит пытаться спрятаться за своей гордостью. Я знаю, что ты хочешь знать на самом деле, и я привёл тебя сюда именно ради этого, – ответил Светоч с сожалением и протянул Фарреллу ружьё. Когда то приблизилось к человеку, по нему начали проскакивать алые искры, один вид которых больно ранил человека в самое сердце.
– Что ты хочешь показать мне? – спросил ошарашенный человек, когда ружьё, оказавшись в его руке, приобрело механически-органический прицел.
– Она ждала и ждёт тебя, Фаррелл, – тяжело ответил Светоч и, сложив руки на груди, посмотрел куда-то вдаль.
Фаррелл, пытаясь взять ружьё поудобнее, в конечном итоге положил его ствол на свою уничтоженную механическую руку. Посетовав на потерю своего ведущего глаза, Фаррелл шатко упёр приклад в плечо и прислонился к окуляру. Винтовка тут же острыми когтями водралась в его лицо и руку, объединяясь с его телом, но Фаррелл не мог никак отреагировать: от увиденного в прицеле он как будто потерял сознание, панически отторгая своё восприятие мира.
– Ты доволен полученным ответом, Фаррелл? – печально спросил Светоч. Его голос вывел Фаррелла из ступора, и тот начал отчаянно пытаться оторвать винтовку от себя. Наконец вонзив осколки правой руки в своё лицо, он смог оторвать прицел от своего глаза, и вскоре, проделав то же самое со своей рукой, сбросил винтовку вниз.
Назойливо прошипев, его тело начало впитывать рассеянную в воздухе Белизну, возвращая оружие на его место. Фаррелл рухнул на колени, упёршись винтовкой в пол, словно костылём. Его органическая рука словно окостенела, и только лежащие на спусковом крючке пальцы подрагивали от его рыданий.
– Почему ты бежишь от ответа? Ты столько лет хотел узнать, почему ей пришлось умереть, и теперь хочешь отвернуться от правды? – спросил Светоч. Его образ волновался и искажался, как будто он сам не хотел находиться в этом времени и в этом месте.
– Этого не может быть. Меня не
