Заповедное царство - Мария Полянская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорит им Глебушко:
— Лежит на дне морском моя суженая, Аленушка-богатырица, да только как ее сыщешь, разве весь море-окиян обшаришь?
Вильнули карасики хвостиками и уплыли, а вскоре начали по одному возвращаться да всю правду рассказывать — где какое сокровище лежит, где какая рыба водится, да только Глебушке этого не надобно. Вот и все карасики вернулись, а одного нет и нет. К самому вечеру возвращается карасик последний и молвит человечьим голосом:
— Лежит на самом дне моря-окияна девица-красавица, волосы спутались, песком лицо занесло, руки-ноги заилело, тело белое камнями придавило. Может, это и есть твоя Аленушка?
Схватился Глебушко за голову — как на самое дно попасть, как Аленушку из ила достать? Вдруг, откуда ни возьмись, приплыло лягушек великое множество, говорят они Глебушку:
— Не страшись ничего, ныряй на дно морское, а мы тебе воздух во рту приносить будем, глядишь, и выплывешь!
Нырнул Глебушко на самое дно морское и видит — лежит там девица-богатырица, сном тяжелым спит, придавили ее песок да камни, занесло лицо илом, волосы рыбы спутали. Уж и так и сяк старался Глебушко, ан ничего не выходит — таскают ему лягушки воздух во рту, из сил выбиваются, а Аленушка как лежала, так и лежит, нисколечки не сдвинулась. Вспомнил тогда Глебушко про небесного змея, да как крикнет зычно. Нырнул тут же змей на дно морское, обхватил Аленушку лапами, обвил хвостом да и вырвал ее из песка да ила, вынес на сушу, а уж Глебушко сам вынырнул да до берега доплыл.
Смотрит он — лежит Аленушка бездыханная на берегу, в лице ни кровиночки, не дышит, не глядит. И заплакал Глебушко слезами горькими:
— Что ж ты очи не откроешь, на меня, суженого своего, не взглянешь! Знаю, виноват я пред тобой, богатырица моя ненаглядная, что с собой не совладал, да долго по свету искал, да на небе про тебя забыл, да только повинную голову меч не сечет! Прости ты меня, глупого да неразумного, прости ты меня, легковерного да непримерного, вернись ко мне девицей-красавицей, тебя одну люблю, тебя одну хочу к венцу повести, с тобой одной детушек завести, а без тебя мне жизни нет!
И открыла тут Аленушка очи свои прекрасные и говорит: как же долго я спала, что ж со мной такое приключилось?
А Глебушко ей отвечает:
— И век бы спала, кабы мы тебя всем миром не вызволили!
Обнялись они и заплакали — по жизни своей, бедами да несчастьями порушенной, по доле своей, с Русью-матушкой да царством Заповедным повязанной. Однако ж что было, то было, быльем поросло, отболело, пролетело, а Аленушке да Глебушке дальше жить. Сладили они из плота избушку, думалось им — поживут они годик-другой, сил наберутся, добра наживут, детишек родят, да всем миром и домой возвратятся. Кому счастье не в радость, а кому и малая радость — на счастье, вот и забыли они про слова, Настасьюшке про три года сказанные. Добра нажили, детишек сродили — сыночка и дочку, вот уж третий год к концу подходит, и говорит Глебушко Аленушке:
— А пойдем-ка мы, Аленушка, в Заповедное царство, пора нам домой возвращаться. Хорошо у моря жить, а в Заповедном царстве все ж лучше. У нас реки синее, у нас озера голубее, у нас леса зеленее, у нас вода слаще, воздух медовее. У нас люди духом высокие, чистотой глубокие, духом смирные, душою чистые, кому ж как не нам, богатырям, их от врагов-недругов защищать?
И то правда, согласилась Аленушка, и стали они в дальний путь собираться, да пока прособирались, три года и прошло. Вот пришли они в княжество Княгини-мыши, вышла сама владычица их хлебом-солью встречать. Да только невесела Княгиня-мышь, головку в короне золотой склонила-повесила.
Спрашивает ее Глебушко:
— Что невесела, Княгиня-мышь великая? Али гостям не рада, али подарками не угодили, али детишки тебе не в радость?
Отвечает им со вздохом Княгиня-мышь:
— Да уж как не радоваться и не печалиться сей же час! Вернул ты себе суженую свою, Аленушку-богатырицу, да слово, Настасьюшке данное, не сдержал. Ждала тебя слепица три лета и три зимы, очами незрячими всю дорогу проглядела, да только от вас ни слуху ни духу. Пошла она тогда на высокую гору умирать, потому что нет ей радости, нет ей прощения без деток любимых Аленушки и Глебушки.
Вскинулась Аленушка, побежала за матерью на гору высокую, глядь, лежит там старуха древняя, волосы седые нечесаные, глаза пустые незрячие, и уж почти не дышит. Как заплачет Аленушка, как запричитает:
— Почто ты меня, матушка, покинула, почто одну на свете белом оставила, почто детушек моих, внучка и внученьку, осиротила! Все вины свои искупила ты, все грехи свои оправдала ты, а вот мне теперь как быть?
Закапали слезки Аленушкины на лицо Настасьюшки, и изгладилось лицо, ровно молодое. Закапали слезки Аленушкины на глазницы Настасьюшкины, и открылись очи, ровно новые. Встала Настасьюшка, станом стройная, лицом молодая, словно и года ее не состарили, да Аленушке с Глебушком в пояс и поклонилась.
А что дальше было, то и всякому понятно. Вернулись они всем миром в землю русскую, в царство Заповедное. Вот было радости и простому люду Берендееву, и царю с царицею, и отцу Аленушкиному, и их домочадцам достославным. И стало с тех в Заповедном царстве все тихо да спокойно, и жизнь потекла мирная да благодатная. Но это уж потом было, а сначала случился пир да гулянье. А кто на том пиру гулял, опосля ничего не помнил — то ли медовуха крепка да сладка, то ли слезы горьки да солоны. А кто на том пиру гулял, не скоро до дому-до хаты добрался — то ли пироги тяжелы, то ли ноги легки. А кто на том пиру гулял, тот всю сказку единственно и слыхал, а прочие
