Железная мистерия - Даниил Андреев

мертв;

Он

Прожил сознательно, в поте лица

свой

век;

Он

Пламенно жаждал нести до конца

свой

вьюк…

Смерть

Только сплотит нас, и не устрашит

нас

враг,

Ни

Бог, ни соперник, ни войны, ни злой

вой

вьюг!

Голоса в ареопаге

Мощь властелина явлена:

Злое отродье словлено,

Пытано – обезглавлено -

Истолчено – раздроблено.

Голос уицраора

В ночь, как молния, дам

клич

в битву.

Завтра будет мир мой – дотла!

Кто же смеет сорвать

мне

жатву?

Не дает истребить

сев

зла?

Жрец – в черном кристалле

Наш господь разъярен.

Злат-

куб

Над челом заметал

сноп

искр.

Пусть суров станет вождь,

пусть

груб.

Бдить всю ночь! Запретить

шум

игр!

Автомат, поспешно выезжая на террасу

Вникнуть в любой

мозг,

Чтобы любой

писк,

Всякий клочок

дрязг

Взять в круговой

сыск.

Кто там лизнул

кекс?

Кто разнуздал

секс?

Вон – инженер:

как-с

Он раздобыл

кокс?…

Каждый, родясь,

знать

Должен, как жить

впредь:

Ртом – пусть сосет

грудь,

Оком – следит

мать!

Новый кандидат в наместники

Расшифровать

знаки;

В домах проследить

стуки!

В больницах унять

тики!

В гробах подстеречь

токи!

Автомат, вглядываясь в глубь Цитадели, конфиденциально

Вдруг – неровен

час-

Пуля, стилет,

газ,

Даже простой

сглаз

Жизни лишат

нас.

Надо создать

кров,

Весь наш уступ

скрыв:

Пусть пешеход

прав,

Но, коль шагнет, -

в ров!

Новый кандидат в наместники

Спешим – надстраиваем…

Угол выкраиваем…

Сверху задраиваем…

Оштукатуриваем!

Автомат уже из крошечного отверстия в стене Цитадели

Слаб наш сатрап

был:

Пил, бормотал,

спал -

В нем погасал

пыл;

Он поделом

пал.

В векаэ страны-

тромб!

Бурей чреват

румб!

Враг у ночных

ламп

Копит запас

бомб.

Шепот ужаса.

Вот вам другой

друг:

Бодр, справедлив,

строг,

Чтоб

горожан

стриг

И-

никаких

драк!

Он разомнет

воск.

Он прищемит

визг.

Он смастерит

блеск.

Он наведет

лоск!

Первый наместник, приосаниваясь

Уж мы-то смастерим -

мы-то!

Все будет до основ

смыто.

Сумеем доконать

смуту,

Словчимся оправдать

смету!

Гончие

Лаем, рыскаем по рвам -

вбок,

вглубь,

В штольни, в шахты, в каждый дом,

щель,

копь,

Только – в каждой подворотне

скрыт

вор,

В душах – распри, плутни, бредни,

гвалт,

спор!

Топот разбегающихся граждан.

Наместник

Всюду вникать сторожко:

К чему у друзей пирушка?

Что шепчет в углу старушка?

Зачем у больного отрыжка?

Воздух исчерчивается посвистывающими дуновениями, мечущимися во все стороны.

Приглушенные вскрики

– Ай, нетопырь шурхнула!

– Вон еще три… пять…

– Ой, не смотри кверху!

– Под ноги лишь

глядь…

Наместник, входя в ажиотаж

Травить по щелям нежить.

Приблудных собак – вешать.

Следить – как чихнет лошадь…

В подполье – мокриц слушать!

Шелесты в воздухе

– Бетон просверливаем…

– Гудрон проскребываем…

– Кирпич проскваживаем!

– Обнаруживаем!

Наместник

Обнаруженных влачить

сквозь

строй,

Пригибать до мостовых

хряш

вый,

В землю вбить их, как живой

ряд

свай…

Рто-запором заклепать

их

вой!

Отборщик – в сопровождении караула

Страж!

Взять

вот

этого!

Смыть

знак!

Скрыть

след его!

Вопли ужаса и недоумения

– Но я же… тавром помечен!…

– Я же… на пост назначен!…

– Я… к орденам представлен!…

– Мной… диверсант был словлен!…

Отборщик

Эй,

мразь,

брось

плутни!

Тех…

Тех…

Тех…

Сотня.

Тот

сброд

брать

вместе,

Чтоб

счет

стал

двести.

Голоса в подъездах

– Не я! – Сворачивайте

туда, к соседу.

– Не мы! Просвечивайте

вон ту породу!

– Вон этот – баловался,

исчадье кликал…

– Тот парень жаловался…

– Тот звал… тот плакал.

Конвой

– Прутиком – вправо! вправо!

– Кнутиком – влево! влево!

– Жгутиком – живо! живо!

Отдельные голоса в лестничных клетках

– Шу-шу-шу – и я патриот.

– Шу-шу-шу – завсегда наперед.

– Шу-шу-шу – тот плевал на портрет.

– Шу-шу-шу – те квартирки подряд.

Женские голоса в квартирах

– Сынки… голубчики…

– Родные хлопчики…

– У нас – лишь чепчики…

– Лишь детки-всхлипчики!…

Голоса ребят

– Гражданин офицер!

Клад в люк

Мой братан вчера приволок.

– Папа садит в горшок

лук!

– Мамка прячет деньги в чулок!

Энтузиасты

– Вот непосредственность детских душ!

– Чем за такой героизм воздашь?

– Не героизм, а гражданский долг:

В нем педагоги-то знали толк!

Наместник

Ремонтировать чуть-чуть

плоть

квелую,

Эшелонами спускать

в копь

голую:

Пригодятся – даровой

раб-

силою…

Кто раскается – тому

гроб

жалую.

Пение из глубины катакомб

В сердце мрака замурованных,

Крепких лишь духовной силой,

В час свинцовый, в ночь суровую,

Господи, помилуй!

Тайные мысли в ареопаге

– Докарались до бреда.

– Трупов – целая груда!

– Не хватает народа!

– Где возьмем для парада?

– Вместо всех операций

Не пора ль опериться?

– На мораль опереться…

За дюраль побороться…

Пение в катакомбах

До звезды над нами утренней,

До скончанья тьмы постылой,

Всех, кто слышит голос внутренний,

Господи, помилуй!

Наместник

Кто там ноет? Кто бубнит?

где?

в скважинах?

Не под тяжестью же плит,

льдом

стуженных?

Не в руинах же, дотла

мной

выжженных?

Не в фундаментах же глыб,

мной

сложенных!

Гончие

Слышим, уши навострив,

их

стон,

Рыщем, ищем в недрах шахт

их

стан,

Упираемся в глухой

бут,

в тын;

Тщетно тыкаем носы

в гладь

стен.

Наместник

Сами себя обезвредили:

День напролет колобродили -

Замуровались в обители,

Крипту* законопатили.

* Крипты – подземные церкви в катакомбах.

Автомат

Пусть! Завалив

грот,

Собственный кал

жрут:

Глад им скосил

рот,

Разум их впал

в бред.

Голос Афродиты Всенародной

Вместить не в силах я сквозь мороки

дней

чадных

Благого замысла, мой вседержитель,

но зачем – боль?

Зачем калеченье, зачем терзание детей

бедных,

Простых воль?

Голос уицраора

Затем, что алчет моя геенна

и рать химер.

Затем, что голод грызет Гагтунгра:

он строг и хмур.

Затем, что точен закон страданья,

как колесо.

Затем, что будущее мирозданье

окупит все.

Крики бегущих женщин

– Защитники храбрые! Что за грозное время?

– Вон, знаки недобрые

зажглись над горами:

Меч алый, немеркнущий,

лучом повис…

То – острием кверху,

то – острием вниз!

Агитаторы, выскакивая из подъездов

Разум просветлив,

все

сплошь