Проект «Вальхалла» - Леонид Млечин

Вентури вылез из машины и закурил. Открытие ошеломило его. Теперь жизнь в этих виллах не казалась ему мирной и безмятежной, а улочка спокойной и внушающей доверие. Кто же здесь сообщник убийц?

Последняя надежда на то, что Мэрфи улетел каким-то другим рейсом, исчезла. Пассажир с такой фамилией в Лондон не прилетал, ответили Кристиану в аэропорту после долгих проверок.

На последние деньги он купил билет в Мюнхен и вскоре был дома. Но оказавшись в родном городе, он решил поехать не домой, а к своей бывшей квартирной хозяйке, фрау Вебер, у которой снимал комнатку, когда был студентом. Фрау Вебер, пожилая симпатичная женщина, вдова служащего, существовала на маленькую пенсию и вынуждена была сдавать комнаты. Кристиан прожил у нее пять университетских лет.

Фрау Вебер встретила его очень приветливо.

— Господин Редлих! Какими судьбами?

Уставший от всех передряг, Кристиан не стал вдаваться в объяснения, а сказал, что ему нужно срочно написать одну работу, а дома его все время отрывают от письменного стола. Помня прилежность Кристиана, фрау Вебер не удивилась.

— Ваша прежняя комната как раз пустует. Честно говоря, не так уж просто найти квартирантов. Район у нас, сами знаете, какой — вокруг в основном иностранные рабочие. Многих это раздражает, — скороговоркой рассказывала она.

Кристиан уже направился к себе, как фрау Вебер вдруг поднялась с мягкого кресла, где уютно устроилась с вязанием.

— Я даже сохранила ваши бумаги. Помните, вы писали диплом? Несколько тетрадей осталось у меня. Я сейчас их принесу.

Потом он отправился в полицию. Полицейский инспектор выслушал Кристиана и с отсутствующим выражением лица записал его показания.

Кристиана охватило чувство безнадежности. Полиции не было никакого дела ни до Хартунга, ни до Мэрфи. Покинув здание полицейского управления, Кристиан вдруг понял, что в этом мире человек может надеяться только на самого себя.

Он шел по аккуратной мюнхенской улице, залитой солнцем, и ему хотелось плакать.

Какой-то наглый баварец, которого Кристиан слегка задел локтем, открыл рот, чтобы обрушить на молодого человека поток ругательств, но, увидя глаза Кристиана, полные боли, вздрогнул и промолчал.

Хозяева вилл на этой улице не держали собак. Вентури только поэтому удалось беспрепятственно обшарить два гаража, пока их хозяева спали. Замки оказались на диво примитивными, каждый требовал минутной возни. «А потом будут удивляться, как это из закрытого гаража увели машину», — усмехнулся он. А в третьем гараже, зацепившись за что-то невидимое в темноте, он разорвал рукав пиджака и до крови ободрал руку. Он орудовал набором отмычек, которые еще пару лет назад конфисковал у известного взломщика.

Вентури двинулся к последней, четвертой вилле. Он обошел вокруг дома, проверяя, нет ли еще одного гаража. На его счастье, все виллы были типовыми. «Даже если бы у меня чудом оказалось много денег, такую коробку не купил бы ни за что», — размышлял он, подбирая нужную отмычку. Зайдя в гараж, он щелкнул фонариком.

Узкий луч света выхватил темный бок машины «фиат». Номер не туринский. Когда глаза привыкли, он наконец разобрал: машина была темно-вишневого цвета.

Он присел на корточки. «Конечно, хорошо бы накатать рисунок протектора». Но это было невозможно.

Он осторожно вышел. Уже на улице в неясном свете далекого фонаря он различил номер виллы. Дом принадлежал туринскому прокурору. У прокурора не было вишневого «фиата», Вентури знал это точно. Открытие, видимо, не обрадовало его. Он быстрыми шагами направился к оставленной неподалеку машине. Вскоре раздался звук заводимого мотора, и все стихло.

— Подумать только, — искренне удивилась жена Вентури, пристрастившаяся к чтению газет за завтраком. В первые годы их супружеской жизни она долго отучала его от этой привычки. В конце концов Вентури отказался от многолетнего утреннего ритуала, а Карла, напротив, привыкла к свежим выпускам «Джорно» и особенно туринской «Стампы». Неторопливо перелистывая страницы, она просматривала заголовки в поисках чего-нибудь интересного. Все, что казалось ей стоящим внимания, Карла прочитывала Марио вслух. Комиссар согласно кивал головой, продолжая размышлять о своих делах. Однажды он признался себе, что, увидев один раз газету в руках жены, почему-то начисто утратил интерес к чтению прессы.

— Ты совершенно не слушаешь меня, — сказала Карла.

— Что ты, дорогая, — встрепенулся Марио.

— Подумать только, — повторила жена, — неужели они кого-то еще интересуют, эти люди? Ведь они превратились в дряхлых стариков и уже больше ни для кого не представляют опасности.

— Ты о ком? — спросил он.

— Да об этих нацистах, — небрежно ответила она и стала вслух читать: — «Федеральный департамент юстиции и полиции Швейцарии опроверг сообщение прессы, будто в стране в течение 20 лет проживал заместитель нацистского военного преступника Эйхмана — Г. Гюнтер. После смерти некоего Курта Якоба в доме для престарелых под Берном действительно выяснилось, что под этим именем скрывалось другое лицо. Однако его идентичность с бывшим сотрудником Эйхмана установить не удалось».

Комиссар допил кофе, поблагодарил жену, поднялся. Спустившись по ступенькам дома, оглянулся: Карла, стоя у окна, помахала ему рукой.

В своем кабинете комиссар, не присаживаясь, вытащил из сейфа несколько бумаг, относящихся к убийству заместителя туринского прокурора, быстро просмотрел их, сунул в папку и отправился в приемную начальника полиции.

— Шеф как раз спрашивал о вас, — заученно улыбнулась ему секретарша. — Подождите минуточку, у него прокурор, но я думаю, что он не надолго.

— Знаете, профессор, мне нелегко работать в Токио. Я излагаю своему собеседнику цель логически вытекающих один из другого аргументов, но они нисколько не убеждают. Здесь руководствуются совсем иной логикой, хотя я твердо уверен: двух логик не бывает.

Симидзу с интересом взглянул на Уорнера. В душе Симидзу презирал всех американцев, с которыми ему приходилось сталкиваться. Слишком прямолинейные, ограниченные, они не способны были замечать детали, различать оттенки, а потому пропускали самое главное. Грубоватый, необразованный Уорнер поначалу чрезвычайно злил Симидзу. Профессор вообще возражал против сотрудничества с людьми ЦРУ. Но Поль Уорнер оказался человеком дела: он появился здесь год назад, и вот уже целый год общество «Движение за Великую Японию» пользовалось самолетами, летавшими прямо из института.

С начала работы над проектом «Вальхалла» связь с институтом стала сверхопасной. Обычные контакты пришлось прервать. Что ни говори, у них слишком много врагов. Путь, который предложил Уорнер, не вызывал никаких подозрений. Самолеты летали с американских военно-воздушных баз, да и кому придет в голову, что все грузы в институт идут через Японию. Правда, отныне американец мог в обмен рассчитывать на получение всей информации, которая ему была нужна.

Кое-кто считал это слишком дорогой ценой, ожидая от американцев любого подвоха, но Симидзу был невысокого мнения о способностях заокеанских партнеров и не опасался их вмешательства, считая, что всегда сумеет их переиграть.

— И точно, профессор, — продолжал Уорнер, — одолел я тут одну книгу насчет различий в психологии. Различия, оказывается, коренятся в языке. Короче говоря, мы руководствуемся причинно-следственным принципом, вы — нет. Вот поэтому, — Уорнер вытащил из кармана конверт с фотографиями и протянул профессору, — мне приходится тратить столько сил, чтобы убедить вас.

Симидзу в сто раз лучше Уорнера знал теории, о которых говорил его собеседник, но неожиданный переход к делу оценил. Он несколько секунд хладнокровно рассматривал снимки. Следя за его взглядом, Уорнер добавил:

— Тут у меня еще ампула из-под наркотика, который ваши впрыснули бедному Кристиану Редлиху. Он ведь ваш ученик, не так ли?

Симидзу аккуратно сложил фотографии, подравнял края и вернул их Уорнеру.

— Так что вы хотите? — усталым голосом спросил профессор.

Уорнер широко улыбнулся.

— Меня интересует проект «Вальхалла».

Заботливая фрау Вебер положила на столик стопку толстых тетрадей в одинаковых переплетах. Вернувшись из полиции, он лишь равнодушно взглянул на них, но утром руки сами потянулись к старым тетрадям, напоминавшим о бессонных студенческих ночах.

Мысли Кристиана витали где-то далеко. Ему не давало покоя воспоминание о немецком профессоре, с которым Кристиана познакомил Симидзу. Почему имя Клаус Циммер кажется ему знакомым?

«Уорнер — Джексону.

...в результате нашей последней беседы мой собеседник был вынужден согласиться на расширение сотрудничества. Другого выхода у него не оставалось. Я поставил перед ним два вопроса, которые мы с вами обсуждали. Сведения, полученные от него, представляются мне настолько важными, что я прошу вызвать меня в Вашингтон как можно скорее для доклада.