Отдыхай с Гусом Хиддинком: четыре анекдотичные футболяшки - Дима Федоров

– Кто подкупил Рублева? Звезды мира?

– Скорее всего букмекеры. Объем ставок на русских гениев таков, что если они проиграют, то букмекеры весьма и весьма серьезно наварят на этом деле.

Сохаев вырубил пультом всю технику разом.

– Эти уроды не с того скелета взяли соскоб.

– Вот что значит пользоваться услугами людей с незаконченным высшим образованием.

– Но ведь им только диплом осталось написать!

– Сохатый, нам лучше отсюда уйти.

– Почему? – перетрусил белобрысый.

– Для безопасности.

– А где игру досматривать будем?

– Да в любом баре.

– Тогда пошли в «Старину Мюллера» – там всегда футбик показывают.

Волк выгреб из сейфа всю наличность и заполнил ее шуршанием спортивную сумку Adidas. Для конспирации сунул туда еще и теннисную ракетку. В таком виде хоть к Маше Шараповой сватайся!

– Лучше бы теннисный матч провели.

– Ахматова против Анны Курниковой.

– Нет, лучше Екатерина II против Ангелы Меркель. – Сохатый проявил спорадическую эрудицию и нажал на кнопку лифта.

Но Волконский приложил палец к губам и повел наверх. Парочка прокралась через чердак к люку, выводившему на лестницу крайнего подъезда, и там начала спуск. На улице тут как тут припарковались две недвусмысленные машины с затемненными внутренностями, в которых, по-видимому, скрывался десяток укрепителей вертикали власти. На счастье виртуальных авантюристов, свободные парковочные места были только на дальнем конце дома. Поэтому они неузнанными закатились за угол в переулок и уже через пять минут расчищали места для табуреток у самого входа. В тесноте, да не на Лубянке.

Шла восьмая минута второго тайма. Гусев зычным словом гнал русских гениев вперед, и русские гении послушно бежали именно туда – на ворота Никополидиса (Чех почему-то так и не вышел на замену). У грека в первом тайме, по сути, и не было возможностей показать свою списанность, а после перерыва он вовсю пожарил, но при этом ничего не пропускал. Словно издевался, гад!

Минин и Пожарский существенно перекроили состав: вместо Чайковского появился Гоголь, чтобы укрепить оборону, а чтобы в середине поля игра пошла поживее, Кулибин занял место Айвазовского. Римский-Корсаков ушел в оттяжку – Пушкин остался один на острие. И стало что-то получаться. Даже вдесятером гении возюкали звезд мира довольно разухабисто. Правда, Сохатого это не устраивало. Вернее, устраивало, но не полностью.

– Атаку, атаку надо усиливать. Почему они не выпускают Петрова-Водкина? Римский-Корсаков уже «наелся». Смотри, почти не открывается. Видич его без напряга держит. Водкин моторный – он обязательно кого-то еще из защитников потянет к себе, тут и у Пушкина появится шансик, то-се, пятое-десятое. Кулибин опять же… Не, ты только глянь на его бутсы, это надо же такое придумать…

Кулибин разукрасил бутсы под диких зверей – то ли под акул, то ли еще под каких-то чертей неведомых. И судя по всему, когда он бежал, миниатюрные клаксончики в пятках производили тихие душераздирающие звуки, которые, по-видимому, должны были повышать уровень тревожности у соперника. И повысили! Ваня «съел» Джеррарда, тому на помощь прибежал Фабрегас, но им даже вдвоем не удавалось с ним сладить. Чтобы подзавести команду, Моуриньо выпустил вместо схлопотавшего карточку испанца Ван дер Варта, а замордованного Станиславским Риисе обменял на Лама. И получилось… неудачно.

Через пару минут звезды прокололись. Толстой выбил мяч на чужую половину поля и… в аут. Поднял руку, извинился перед командой. Аггер сбросил на Роналду, тот хотел надуть Циолковского пижон–ской «улиткой» и, развернувшись, убежать, как он умеет. Но Костя, уже падая, зацепил-таки мяч. Достоевский (тоже в подкате) опередил португальца на долю секунды. Попов рискнул, оставив свою зону, прибежал им на помощь и по-простому вынес мяч подальше. А получилось прямо на ход Пушкину, который опередил не успевшего вернуться в оборону Аггера. Пушок не пожадничал и закинул шуструю передачку между Видичем и Сендеросом – Кулибин юркнул в зазор между защитниками и черпаком переправил мяч в ворота. Прямо под планку загнал. И все это в меньшинстве! Красавчики!

– Ха! Эти муфлоны на черных тачках приехали с нами разбираться, а получилось, что президент их нам в качестве почетного эскорта прислал. В Кремль после матча поедем. На чествование!

– Подожди радоваться – еще двадцать пять минут играть.

– Да игра пошла – ты чего, не видишь…

Игра пошла с середины поля, но в ближайшей паузе Роналду устроил противнейший поклеп на Кулибина. Кажется, даже требовал гол отменить. Но уже принятое решение не имеет обратной силы – объяснил ему Иоанн Павел II. Португалец заставил папу прислушаться к звукам, издаваемым автором второго забитого мяча. Папа попросил Ивана побегать во–круг себя, склонил голову набок в задумчивости, а потом дал ему желтую карточку за неправильную экипировку и велел сменить психоделические бутсы на обычные. Нечего делать – пришлось исполнять.

И этот момент стал переломным!

Пока Кулибин возился с традиционными шнурками, Роналдинью и Роналду придумали затейливое скрещивание с двумя пасами пяткой, подключением Ван дер Варта и выведением Анри один в ноль. Толстой, конечно, бросился на перехват, но хитрый француз в подскоке пробросил мяч мимо и, задев Левины руки, грохнулся оземь. В штрафной! Иоанн Павел II коршуном спикировал на еще лежащего Толстого и, как топор, занес над его всклокоченной шевелюрой желтую карточку. Русский гений поднялся и взглянул на него с презрением:

– Суд твой не принимаю – нет в нем истины.

– Roma locuta, res finite est[3], – отрезал папа и за–крепил анафему красной карточкой.

Гусев предположил, что судья намеренно пытается деморализовать нашу команду, удаляя капитанов. Сохатый уже ничего не предполагал – он просто впрыскивал в себя виски. Народ забрасывал плазму пивными бутылками и кружками – от гибели ее спасло защитное стекло, прикрученное хозяевами, тонко понимавшими нравы посетителей.

Минин и Пожарский выпустили Малевича вместо проворонившего Анри Попова. Болелы закидали поле рулонами туалетной бумаги, заботливо прихваченными из сортиров. Пока бумагу убирали, Кази даже успел размяться. Впрочем, от удара Анри не спасла бы и получасовая тренировка. Дал в самую «паутину». 2:2. Моуриньо нагло запрыгал вдоль бровки, явно провоцируя нашу скамейку.

Капитанскую повязку надел Достоевский и собрал вокруг себя команду – за ничью ратовал, наверное. А Сохатый ни к чему не призывал – даже к тому, чтоб выпустить Петрова-Водкина. Происходящее стало ему безразлично. Потому что он упился. Не буйно и развязно, а скорее мелодраматически. И теперь смотрел на происходящее с позиций вечности.

А вот Виктор Гусев категорически не хотел забывать, какой сегодня день на дворе. В национальный праздник проигрывать нельзя! Впрочем, он потихоньку и весьма умело начал подкладывать соломку – сравнил забитые мячи. У них оба некрасивые – с не–однозначных пенальти. У нас голы в результате ярких атак, было показано высокое исполнительское мастерство. И главное… Русские гении показали сплоченность, играли комбинационно, с выдумкой и с огромным желанием. Не сдавались ни при каких обстоятельствах. Не ушли в глухую оборону. Не… Вероятно, список добродетелей русских гениев не исчерпался бы до конца матча, но тут звезды мира забили. Корявенько. Как они еще могут забить! Затол–кали мяч с четвертого раза. Джеррард подсуетился – 2:3. И двенадцать минут до конца основного времени. И непонятно, что делать. Вдевятером.

Попробовали поддавить, но, естественно, не прокатило. Словили две контратаки и вообще растерялись. Облом по всем фронтам! Так и возились минут семь-восемь между центральной линией и штрафной. Одни ничего не могут, другие не хотят, потому что им и не надо ничего – и так ведут в счете. Даже ни одного шального углового. Объективно говоря, скукотища. Если бы Роналдинью не лыбился постоянно, то просто не на что смотреть, и так бы, наверное, и добегали бессобытийно, если бы на восемьдесят девятой минуте мяч не выкатился за пределы поля рядом с угловым флажком по правому краю атаки русских гениев.

Подумать только, за все предыдущее время игры мячик в этой зоне ни разу не выкатывался в аут, и маленький Йося лишь на восемьдесят девятой минуте смог приобщиться к происходящему. Ведь мальчиков, подающих мячи, для этой встречи тоже набирали из реально существующих детей. И настоящий, а не виртуальный Йося Цукерман с глазами на мокром месте от собственной невостребованности сидел у телевизора и ждал своего часа. И дождался!

Йося Цукерман был изгоем. Не потому что он был евреем. А потому что он был евреем, обожавшим футбол. Все его сверстники дружно пиликали на скрипках и прочих смычковых, играли в шахматы, в конце концов, тривиально занимались математикой, чтобы потом, в более зрелом возрасте, направить это увлечение в плоскость банковского дела. А Йося с семи лет пошел в футбольную школу. Родители и друзья родителей, чуть не разрывая на себе одежды, твердили, что спорт – занятие для гоев, что настоящий еврей не может посвящать всю жизнь столь низкому, животному занятию. Но Йося не желал их слушать. Он плакал, когда его заставляли отречься от футбола, он закрывал уши, когда в синагоге его корили благовоспитанные раввины, он…