Владыка ночи - Андрей Ливадный

Аргел выпрямился, оглядываясь по сторонам.

Прямо перед ним высился фрагмент стены древнего здания, по бокам неровными угловатыми наростами нависали глыбы пронизанной голубоватыми жилками породы, в центре своеобразной пещеры, где была свалена куча прелого тряпья, стояла тачка с отполированными ручками и в беспорядке валялся инструмент: клинья, молотки и кирки.

Ни надсмотрщиков, ни рабов…

Ноги Аргеландера подкашивались от усталости, тело само просилось к куче ветхого тряпья, — хотелось упасть на прелую ветошь и лежать не двигаясь…

Он подошёл к дурно пахнущей подстилке.

Из вороха тряпья на него смотрели тусклые старческие глаза. В сумраке небольшой пещеры он разглядел тощие руки с морщинистой, прилипшей к костям кожей, но собственная усталость была сильнее любых запахов и впечатлений Аргелу по-прежнему неодолимо хотелось лечь, но в эту минуту откуда-то сверху раздался голос:

— Эй ты, новенький! Подбирай куски камня, которые я буду откалывать, и выволакивай их через проход к центральной штольне.

Аргеландер с трудом поднял голову и увидел говорящего. Им оказался такой же раб, но уже без цепей на лодыжках и запястьях. Он устроился на самодельных лесах и монотонно вбивал клинья в трещины на поверхности внушительной глыбы воздушного камня, откалывая от неё мелкие куски.

— Если не будешь работать, вечером не получишь еду. А этого брось — он подыхает. Принимайся за дело, я не могу одновременно добывать камень и таскать его по проходу.

Аргел повиновался, скорее машинально, чем осознанно. За истёкший месяц его научили повиноваться.

…Первый день, проведённый в пещере, он помнил смутно. Легковесный воздушный камень казался ему неимоверно тяжёлым, пальцы вскоре начали кровоточить, и он попробовал воспользоваться тачкой, но сверху раздался грубый окрик:

— Не смей!

— Почему? — подняв голову, угрюмо спросил Аргел.

— Надсмотрщик поймёт, что проход достаточно широк. Тогда он не снимет с тебя цепи и сам обязательно пролезет сюда посмотреть. Увидит эту древнюю стену, и всё — от него уже не избавишься, будет стоять за спиной, глядя, как бы ты не утаил какую-нибудь древнюю вещицу. Таскай камни руками и делай вид, что тебе неудобно.

— Мне и так неудобно. Зачем делать вид?

— Тогда скажи об этом надсмотрщику. Скажи, что лаз узкий и цепи мешают. Он раскуёт тебя.

Маленькие рабские хитрости поначалу показались Аргелу глупыми, неуклюжими уловками, но как ни странно — они сработали. С него действительно сняли цепи, а надсмотрщик ни разу не появлялся в небольшой пещере — зачем протискиваться через узкий лаз, если в центральный проход доставляют воздушный камень. Значит, рабы трудятся, а большего ему не надо.

Прошло много часов, прежде чем Аргеландер получил еду и вожделенную возможность уснуть, упав на кучу тряпья.

Есть он не стал, протянув свою чашку измождённому старику. Из-за физической усталости хотелось лишь одного — спать.

Его разбудил грубый толчок:

— Зря ты отдал свою пищу этому доходяге.

Напарник или собрат по несчастью посмотрел на исхудавшее тело Аргеландера, покрытое ссадинами и добавил:

— Так и быть, сегодня я потаскаю камень. Лезь наверх, но смотри, не откалывай слишком большие глыбы.

…Так потянулись дни рабства, похожие один на другой, как близнецы братья.

Аргел быстро сошёл бы с ума, в тесном почти неосвещённом пространстве пещеры, если бы не старик, которому он отдал свою скудную порцию в первый вечер.

Его звали Гоум — об этом Аргеландер узнал на вторые сутки, когда, вдоволь наломавшись наверху, вновь рухнул на прелую подстилку, но сон вопреки усталости не пришёл…

— Не можешь уснуть, сынок? — дошёл до его сознания тихий шелестящий голос.

Юноша приподнял голову, увидев те самые тусклые, подёрнутые водянистой поволокой глаза, в которых, вопреки утверждению Регрона (так звали второго раба), читался не холод смерти, а едва приметный жизненный блеск.

— Я слаб телом, но не рассудком, — ответил на его вопрошающий взгляд старик.

Он заворочался в своём тряпье, и Аргел, присмотревшись к обнажившимся из-под лохмотьев участкам сморщенной ссохшейся кожи, внезапно увидел, что пятна ртутного блеска, немо свидетельствующие о проказе, имеют на теле старика странную геометрически правильную форму.

— Это что? — Он был слишком заинтригован, чтобы проявлять сдержанность, да и многое изломалось в душе Аргела за недолгий период рабства, начисто стерев некоторые условности.

— Это? — переспросил старик, глядя на прямоугольный фрагмент въевшегося в запястье металла. — Это ответное гнездо для подключения импланта. Я сам сделал его.

— Ты заразил себя проказой?

Усмешка сползла с губ старика, но его глаза продолжали смотреть на юношу с оттенком горькой иронии.

— Я много раз проделывал подобные операции и с собой, и с другими. Я узнал о микромашинах почти всё… — Он тяжело и сипло вздохнул. — Обидно умирать в куче вонючего тряпья, когда владеешь знаниями, какие и не снились этим надменным тупицам из Кол Адра…

Аргел чуть-чуть отодвинулся от старика. Ему стало немного не по себе. Он никогда не слышал таких терминов, как «имплант» или «микромашины», но речь Гоума была вполне связной, он не бредил…

— Мои родители были изменёнными, и я получил микромашины, которые ты привык называть проказой, по наследству, ещё в утробе матери, — заметив страх в глазах юноши, пояснил Гоум. — Всю свою жизнь я посвятил странствиям и исследованиям, а когда мне показалось, что я добрался до истины и знаю, что нужно делать дальше, чтобы выжить, я пошёл к неизмененным людям в Кол Адр, наивно полагая, что они умны, образованны и трезво смотрят на мир. Куда там, — слабо махнул рукой старик. — Тупицы, случайно раскопавшие древний город и получившие в своё распоряжение склады предков да несколько исправных летающих кораблей. Они даже не стали меня слушать — просто отдали в руки стражи, чтобы бросить сюда.

Дни походили один на другой, но после первого разговора со стариком Гоумом Аргел начал ловить себя на мысли, что ждёт, когда в центральном проходе гулкий удар о металлическую балку возвестит окончание смены.

Регрон грубовато посмеивался над ним, по-прежнему считая старика умирающим безумцем, который потчует не искушённого в жестокой житейской мудрости юношу заведомыми сказками, чтобы тот поделился с ним частью скудной порции пищевого концентрата.

Аргел не слушал его. В словах Гоума он находил логику, ответы на вопросы, которые невольно копились с той поры, как он вынужденно покинул родной Регул. Думать об оставшемся в неведомой дали городе, погибших родителях, потерянной навсегда Юноне было больно, и он внимал рассказам старика, поначалу лишь затем, чтобы заглушить душившее его отчаяние, ну а потом, приняв на веру некоторые из предложенных истин, он, не заметив того, увлёкся, с жадностью впитывая знания, которые Гоум и его предшественники по крохам собирали всю свою жизнь.

— Ты пойми, мир Нового Селена не возник сам по себе, — однажды вечером заявил старик. — Его заселили много тысячелетий назад выходцы со Старого Мира.

— Ну и что? — насупившись, переспросил устраивавшийся на ночь Регрон.

— Всё, что существует на поверхности Нового Селена, завезено сюда извне. Да, да, не смотри на меня так, Регрон, я уже говорил тебе, что наш мир зовётся не Селен, а Новый Селен. Прародина погибла, а мы — всего лишь деградировавшие потомки колонистов. — Гоум повернул голову, посмотрев на внимательно слушавшего его Аргела. — Понимаешь, юноша, колонистов. Эти тупицы, которые бросили меня погибать в копях, понятия не имеют, что назвали свою империю, прочитав неполную, полустёршуюся надпись на борту одного из найденных кораблей. Там было написано: «Кол… Ад…р…» — это значит «Колониальная Администрация». Корабль принадлежал тем, кто в прошлом управлял колонией. Они же восприняли это буквально, поскольку не знают ни древних терминов, ни технического языка.

— А ты знаешь? — усомнился Регрон.

— Знаю. Потому что долгие годы исследовал руины.

— Подожди, Гоум, тогда можешь ты объяснить мне, откуда взялись сервы? — прервал их спор Аргел.

— Их создали наши предки в помощь себе, — уверенно ответил старик.

— Но почему тогда они не служат нам? — усомнился в правдивости его слов Аргел.

— Потому что мы утратили знание, дающее возможность управлять ими. Но эти знания можно восстановить, восполнить, как сумели сделать это я и некоторые люди Кол Адра, те, что водят древние корабли.

— А проклятие? — не унимался Аргел.

— Перестанешь ты называть микромашины проклятием? — ворчливо спросил его Гоум. — Они совсем другое, не то что сервы или корабли. Эти микроскопические частицы были созданы, чтобы помочь нашим предкам выжить во враждебных условиях Нового Селена. Постичь их внутреннюю структуру не удалось даже мне, после многих лет безуспешных попыток. Я научился лишь работать с колониями микромашин.