Владыка ночи - Андрей Ливадный

Занимая место в строю, юноша успел мельком осмотреть окрестности и заметить, что от обширной площади в разные стороны вели уже не раскопы, а тоннели, похожие на подземные коммуникации родного Регула. Конечно, визуальное сравнение не могло отражать истину, в подземельях города обитали лишь стаи вредоносных грызунов, периодически досаждавших горожанам своими набегами, а тут из зевов тоннелей на открытое пространство то и дело выходили измождённые рабы, толкающие перед собой тачки, гружённые глыбами воздушного камня. В центре площади был установлен огромный ворот, приводящий в движение грубо обработанный каменный круг, испещрённый коническими воронками. Рабы поднимались по шатким сходням и, дождавшись, когда под ними окажется одна из конусообразных выемок исполинского жернова, ссыпали в неё добытые в недрах тоннелей крупные обломки воздушного камня.

Аргел невольно прислушался.

Как бы скверно ни проводила звук разреженная атмосфера Селена, но юноша услышал скрежет дробящихся каменных глыб, надрывные стоны рабов, толкающих исполинский ворот, зычные окрики стражи, невнятное шуршание измельчённого воздушного камня, ссыпающегося по отлогим выемкам, прорезанным в нижнем, неподвижном гранитном круге.

Это были звуки уготованной ему жизни.

Аргела вновь охватила непроизвольная дрожь, как в то незабываемое утро, когда он очнулся среди зарослей металлического кустарника, осознав, что его настигло изменение…

Отсюда не существовало пути назад. Обитатели городов-убежищ полагали, что отряды городской бедноты, периодически выделяемые по требованию Союза для работы в реголитных копях, не возвращаются по простой причине: отработав положенный срок, они, по мнению большинства, находили лучшие условия для жизни в богатых городах Кол Адра, но теперь Аргел понял, что это миф. Среди сотен фигур, появляющихся и исчезающих в зевах тоннелей, не было ни одного человека в защитном балахоне, здесь трудились только изменённые, способные какое-то время сносить нестерпимые условия внешней среды Селена…

«Значит, это место проклято, как и все древние города…» — подумал Аргел, содрогнувшись от мысли о тысячах ничего не подозревающих людей, которые, попав сюда, в конечном итоге погибали, измождённые непосильным трудом, прогрессирующим проклятьем и чудовищными условиями существования.

В этот момент, когда стражники закончили выстраивать вновь прибывших, над обширной площадью, затмевая небосвод, внезапно появилась исполинская тень, и на миг всё замерло: скрипнув, остановился ворот, рабы, отпуская истёртые до блеска рукоятки тачек, бросали свой груз, отбегая в сторону, к периметру расчищенного пространства, даже стражники, не обращая внимания на своеволие заключённых, спешили отойти подальше от гранитного жернова и высящихся подле него конических гор измельчённого воздушного камня.

Исполинскую тень отбрасывал корабль торговцев, который, появившись в небе над копями, теперь опускался вертикально вниз, порождая своим беззвучным движением вихрящиеся смерчи, поднимающие густые клубы едкой серой пыли.

Площадь, куда опускался корабль, по своим размерам была сравнима с пространством среднего города, и отряд вновь прибывших рабов находился в данный момент на безопасном удалении от места событий. Клубы пыли медленно расползались по сторонам, воздушные потоки поднимали её вверх, свивая в замысловатые эфемерные фигуры, а корабль продолжал снижение, до тех пор, пока его плоское днище не оказалось над коническими отвалами заготовленного реголита.

В днище гиганта открылись прямоугольные створы, и оттуда с ясно различимым визгом начали выезжать решётчатые приспособления. Они раздвигались, секция за секцией, пока с лязгом не вонзились в отвалы измельчённой породы. С гулкой, ощутимой по колебаниям почвы вибрацией заработали невидимые глазу механизмы, и тонны воздушного камня начали движение вверх, перетекая по лентам транспортёров внутрь грузовых отсеков корабля.

Процесс продолжался достаточно долго, и к его окончанию поднятая пыль успела затопить всё обозримое пространство. Единственными, кто не страдал от едкого праха, были облачённые в герметичную броню стражники, остальные же закрывали глаза и садились на землю, пытаясь дышать через ткань ветхих одежд, чтобы хоть как-то защитить лёгкие от ядовитой пыли.

Аргел не избежал общей участи: когда клубы пыли расползлись по всей площади, он сидел, крепко зажмурившись, стараясь вдыхать редко и неглубоко, а на фоне плотно смежённых век грезился образ корабля, который, в сознании юноши, нашёл внезапную ошеломляющую аналогию: исполин был похож на серва, он и действовал, будто серв, в нём, помимо людей, таились сотни различных механизмов, и одно лишь восприятие данного факта переворачивало сознание.

Люди внутри серва… Даже в мыслях это звучало неслыханно, неприемлемо для сложившегося мировоззрения, где все механические обитатели Селена были заранее отнесены к категории диких, враждебных и смертельно опасных существ, переносчиков древнего проклятия. Но новая реальность, день за днём открывающаяся разуму и взгляду, всё настойчивее опровергала стереотипы, не давая взамен ничего, кроме недоумения и инстинктивного ужаса.

Одно Аргел понял со всей очевидностью: ему казалось, что теперь он знает истинную цену каждого глотка воздуха, который вдыхали обитатели городов.

Юноша ошибался. Ему только предстояло узнать её…

По большому счёту Аргелу повезло — его распределили в одну из штолен, решив, что сухощавый юноша не подходит для вращения ворота или доставки добытой породы по длинным многокилометровым тоннелям.

Путь вниз к своему последнему, как казалось, пристанищу он запомнил навсегда. У тёмного зева тоннеля группу рабов поджидал надсмотрщик, который оказался вовсе не стражником, а изменённым. Оказывается, воины Кол Адра осуществляли лишь внешнюю охрану реголитных копей, а в глубинах мрачных тоннелей царила иная власть, грубо вылепленная управляющими Союза на основе самых древних человеческих инстинктов.

От одного взгляда на поджидавшего их проводника душу сжимал резкий неприятный холод. В отличие от вновь прибывших, изменённый не был закован в цепи, он стоял у входа в тоннель, скрестив руки на груди, и равнодушно наблюдал, как медленно двигается к нему вереница подавленных, оборванных, потерявших всякий жизненный смысл рабов.

Короткий приказ, сдобренный недвусмысленным ругательством-предупреждением, и их повели в глубь штолен, где численность колонны новичков начала быстро редеть. От основного ствола наклонной шахты то и дело ответвлялись узкие, чуть выше человеческого роста тоннели, у входа в которые стояли, ожидая прибытия свежей рабочей силы, начальники участков. Они бесцеремонно хватали первого, кто попался им под руку, и толкали в сторону, пока не набиралось нужное, по их разумению, количество рабочей силы.

Аргел, который поначалу двигался в центре редеющей колонны, продержался дольше многих. Спустя некоторое время он уже шёл в окружении всего десятка людей, а центральный тоннель начал внезапно сужаться, заканчиваясь невысокой штольней.

— Всё, стоять. Пришли.

Надсмотрщик с изуродованным лицом был немногословен, предпочитая лишний раз огреть раба больно жалящей плетью, от которой били синеватые сполохи, чем говорить с несчастным, хотя бы объяснив, что и как требуется делать.

Вместо этого он раздал целую серию шоковых ударов, явно наслаждаясь гримасами боли на лицах рабов, и лишь затем, указав в глубь сумрачного прохода, приказал:

— Туда, живо. Что делать, вам объяснят старые рабы. Кто покинет штольню без разрешения, убью.

Аргел возненавидел этого изменённого с первого взгляда, но в тот день он даже не помышлял о каком-то отпоре. Вместе с десятком других рабов он покорно ступил в сумеречное пространство низкой штольни, которая, как и главный тоннель, также ветвилась, разделяясь на множество узких лазов, в которые можно было попасть, лишь согнувшись в три погибели.

Здесь их встретил очередной надсмотрщик, рангом пониже. Цепко ухватив Аргела за плечо, он без слов толкнул его, да так сильно, что юноша, потеряв равновесие, влетел в узкий лаз, больно стукнувшись головой и плечом о его край.

Не желая терпеть издевательства и получать увечья, он справился с болью и пополз по изгибающемуся проходу. Спустя десяток метров тот стал неожиданно расширяться и вдруг вывел юношу в освещённую тусклым светом нескольких фосфоресцирующих шаров пещеру.

Аргел выпрямился, оглядываясь по сторонам.

Прямо перед ним высился фрагмент стены древнего здания, по бокам неровными угловатыми наростами нависали глыбы пронизанной голубоватыми жилками породы, в центре своеобразной пещеры, где была свалена куча прелого тряпья, стояла тачка с отполированными ручками и в беспорядке валялся инструмент: клинья, молотки и кирки.