По обстоятельствам, без обязательств (СИ) - Винд Дасти

- Бывает.

Сажусь на стул рядом и не могу удержаться, чтобы не тронуть руку долгожданного и нежданного гостя - просто касаюсь запястья, провожу пальцами по циферблату часов, по ладони, по обрубкам безымянного пальца и мизинца.

Поэтому Витя не носит обручального кольца. Поэтому он - левша.

- Когда учился в школе - был в хоккейной команде, - рассказывал он мне когда-то. - Мы отлично играли. Просто превосходно. Я катал защитником. Дрался, конечно, и травм хватало. Не так, чтобы всегда. Терпимо. А вот это...

Он поднял тогда руку и согнул остатки пальцев.

- Это - моя самая большая ошибка в жизни.

Витина команда проигрывала городской чемпионат, летела в финале. Он развязал драку в третьем периоде, а дрались мальчишки без каргов. Дрались жестко, как могут драться шестнадцатилетние парни, которым, как они для себя решили, нечего терять.

В толчее и неразберихе Виктору проехались по руке. Средний палец и ладонь зашили, безымянный и мизинец восстановить не смогли.

Вот и вся история. Пацан, мечтающий о хоккее и успехе, сконцентрировался на том деле, где для жесткой борьбы и больших денег пальцы не требуются.

Глажу его по руке, вспоминая эту историю. Витя до сих пор смотрит хоккей с каким-то унылым, злым видом. И я охотно верю, что он с бОльшим азартом бодался бы с соперником на льду, чем с прокурором в зале суда, но с ладонью у него проблемы до сих пор.

- Что тут у тебя случилось? - Витя обводит потолок взглядом. - Затопили?

- Угу. Теперь делаю ремонт.

- Хочешь, приеду помочь на выходных?

Я убираю руку от его руки и спрашиваю напрямик.

- Что у тебя с женой? Вы все-таки решили развестись? Серьезно или так, для устрашения?

Виктор откладывает вилку и берет бокал с колой. Покачивает его, наблюдая, как тающие кубики льда постукивают друг о друга.

- По-моему, такой конец был очевиден.

Я настороженно смотрю на собеседника. Жду пояснений, но он молчит. Снова подталкиваю его к ответу:

- Так что теперь?

Он делает глоток.

- Скоро я буду свободен. От жены, от штампа в паспорте и, возможно, от работы.

- Кислород она тебе все же перекроет? Сказала об этом?

- Намекнула.

Я прислоняюсь лбом к его плечу.

- Мне очень жаль.

- Мне тоже, - без тени иронии отвечает Виктор. - Как будто мне снова отрубают пальцы.

Я хочу сказать "потому что ты снова отыграл грязно", но прикусываю язык. Возможно, тогда для него это был единственный выход пробиться к успеху. После школы Витя поступил в какой-то безвестный провинциальный ВУЗ, потому что на столичные университеты у его семьи денег попросту не было. Поселился у двоюродной бабушки, в пригороде, помогал ей по хозяйству, летом продавал овощи и фрукты с огорода, зимой - варенье и грибы.

На практику Витя возвращался в Москву, но здесь он был не нужен ровно до тех пор, пока не познакомился со своей будущей женой. Про то, как они встретились и как случился их союз, Виктор не рассказывает, а я не спрашиваю, но мне думается, что брак с женщиной, выше его и по статусу, и по возрасту, был лишь пунктом в плане успешного карьериста. А теперь выходит, что этот план разрушала я. Вроде бы пришло время упиваться своим триумфом, а мне горько, совестно и совсем не радостно.

- Я могу чем-нибудь тебе помочь?

- Нет, сам разберусь, - он опускает взгляд. Смотрит не на меня, а на часы на своей руке. - Сам по этому пути пошел, самому и расплачиваться.

- Это я тебя с дороги сбила.

Виктор поднимает глаза, чуть улыбается, оглядывая меня, потом гладит ладонью по щеке, и я тянусь за его лаской, как кошка, разве что не мурлычу.

- Не наговаривай на себя. Это я тебе вовремя не сказал, что женат. Протянул время, как последняя скотина.

- Скотина, - согласилась я. - Но не надо перекладывать мою вину на себя.

- А ты чем виновата? Что я влюбился в тебя по уши, как в первый раз?

Вот и вся суть наших разговоров теперь - мы ищем виновного, убеждая друг друга, что это "не ты, а я", как будто подобная жертвенность сделает нас лучше.

Как будто самобичевание нас оправдывает.

Виктор кладет руку мне на затылок и, притянув к себе, целует - мягко, нежно, трепетно. Отстранившись, прижимается лбом к моему лбу и произносит тихо и отрывисто:

- Надо только рискнуть и пофигу, что всем. Это ведь того стоит...

- Это вопрос?

Виктор не отвечает. Убирает руку, поднимается, заправляет рубашку.

- Ладно... Мне пора.

- К жене?

- Лина, хватит, - неожиданно резко отвечает он. - Я хочу быть с тобой. И... Короче, я на работу. Спокойной ночи.

И уходит, щелкнув замком.

- Спокойной ночи, - мой ответ падает в тишину.

Усевшись на стул, где до этого сидел Виктор, я подтягиваю колени к груди и, взяв стакан с виски, делаю глоток. Горло горит от горечи и остроты, но послевкусие приятное, терпкое. Что-то напоминает, но не могу припомнить, что.

Из ощущений на душе только пустота. Виктор так часто уходил, что кроме нее ничего и не осталось.

Звонит мобильный. Я пару секунд равнодушно смотрю на экран. Что он ещё от меня хочет? Разве наш разговор не окончен?

- Да?

- Слушай, - кашлянув, начинает Витя. На заднем фоне гудит его машина. - Я совсем забыл сказать. На выходных в "Сириус-холле" меценаты проводят благотворительный концерт-открытие после реставрации. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Думаю переспросить - уверен ли он? Не слишком ли опрометчиво сейчас, во всеуслышание заявлять о нас? Но Виктор подводит черту безапелляционным тоном:

- Суббота, восемнадцать тридцать. Будь готова, я заеду за тобой.

- Ты думаешь... - все ещё сомневаюсь я.

- Это нужно нам обоим. Хватит топаться на одном месте. Так ты готова?

- Да, я готова! - его пылкость и решительность воодушевляют меня. - Буду ждать.

- Люблю тебя. До встречи.

Что-то мне подсказывает, что этот вечер решит все.

В субботу все идет не по плану уже с самого утра. Меня то ли продуло, то ли где-то защемило, но жутко болит правая сторона лица. Таблетка действует не сразу, и пол дня я лежу на диване, пытаясь хоть как-то прийти в себя. Выпиваю ещё одну. Боль притупляется, но любое мимическое движение напоминает, что загасила я ее лишь на время. Под глазами - заметные круги, поэтому с макияжем вожусь долго и подбираю тщательно. Виктор задерживается, поэтому, позвонив мне, говорит, что за мной заедет Макс.

- Я возьму такси, не нужно напрягать Максима, - слышу голос Вити, и настроение поднимается. Что мне теперь - грустить из-за мигрени?

- Он тоже идет, так что без напрягов. Я, может, чуть опоздаю. Только не переживай. Все будет хорошо.

Отвечаю спокойно и понимающе:

- Ничего страшного. Буду тебя ждать.

Макс приезжает точно вовремя - при смокинге и с совершенно невозмутимым выражением лица. Я - в длинном черном платье со вставкой серебристого кружева от разреза до декольте. Волосы уложены локонами и слева подколоты серебряным гребешком - подарком Виктора.

- О, - Макс открывает передо мною дверь машины. - Какая ты красавица.

- Спасибо. А раньше не замечал?

- Вопрос не по адресу. Я не слишком сведущ в подобных мелочах.

- А что для тебя не мелочи? - я пристегиваюсь и весело оглядываю собеседника. - Скажи честно, Макс, ты - гей?

Максим вскидывает брови.

- Если я не таскаюсь за женщинами, я, выходит, гей?

- Не таскаешься или не интересуешься?

- Я выразился четко.

- Ты не любишь женщин?

- Я должен любить вас всех?

- Хотя бы некоторых.

- Что ты от меня хочешь?

- Правды.

- Я гетеросексуал. Без проблем по части потенции. С большим членом.

- Ого.

- Но у меня нет любимой женщины. Я ее ещё не встретил.

- А ты хотя бы пробовал?

- Секс? Конечно.

- Искать женщину.

- Может, в этом и проблема, - мой собеседник пожимает плечами. - У меня нет времени.

- Или ты просто зануда.