Зима. Все пьесы - Евгений Гришковец

Извинись.

Он:…угу…

Она: Извинись.

Он: Извини, милая, я не хотел… (В трубку.) Але, але… Геннадий Николаевич? Это снова Сергей. Я нашел его домашний телефон. Знаете, вы ему сами позвоните, записывайте. (Диктует номер.) Да…, ну конечно!.. Нет, я сам не могу… нет, боюсь, что мне придется отказаться. Меня просто не будет в городе. Нет, точно сказать не могу. Знаете, не хочу загадывать… Нет, вы послушайте, я не знаю, когда я вернусь, и ничего обещать не хочу, и я все, по-моему, очень ответственно вам сообщаю… вы не перебивайте, я вам сообщаю, что вернусь, не знаю когда, и поэтому на меня рассчитывать не стоит… да, серьезно… Послушайте, я ведь ничего не обещал… я никого не ставлю перед фактом… да, вы правильно поняли… именно так… да, и вернусь неизвестно когда… и не говорите, что это для вас новость… хорошо…ладно…до свидания…и вам всего доброго! (Бросает трубку, плюет.)

Пауза.

Она: А для меня это новость.

Он: Что?

Она: Почему я, как всегда, узнаю обо всем последняя?

Он: О чем ты, я не понимаю?

Она: О том, что ты вернешься неизвестно когда. Что ты едешь надолго.

Он: Неизвестно когда — это не значит надолго. Неизвестно когда — это значит, что у меня нет обратного билета на определенное число. У меня и туда билета пока нет. А я тебе уже все объяснял, ты все знаешь — зачем, куда и почему. Мы с тобой все обсуждали.

Она: Мы с тобой уже давно ничего не обсуждали. Я не знаю, с кем ты и что обсуждаешь, но только не со мной. Так вот, я не знаю, зачем ты едешь. Я пыталась выяснить, но ты толком ничего не объясняешь. Не объясняешь, и не надо. Но когда ты другим все растолковываешь, а мне не считаешь нужным сказать, тут уж извини…

Он: Ну чего тут объяснять?…

Она: Да, конечно, чего ей объяснять, зачем себя утруж-дать?!..

Он: Да нет в этом никакого секрета, и ничего особенного нет. Вот ччерт… Что за ерунда такая, почему мы ругаемся? Из-за чего, Танечка, все эти нервы, что тебя интересует?

Она: Ты все не то говоришь. Меня это не интересует — мне это важно, понимаешь, мне это необходимо знать. Не твои объяснения выслушивать, а понять, что с тобой происходит. Что творится. Мне надо понять, что происходит и что я могу сделать. Я же не могу вот так сидеть и быть милой Танечкой, когда я понимаю, что я тебе совершенно не нужна.

Он: Ну вот… Я так и знал, что сейчас пойдет какой-то глобальный разговор. Чего ты себе напридумывала — "я тебе не нужна, я тебе не нужна". Что это значит? Как это, не нужна?…Давай так: мы не будем сейчас говорить об этом, мы так ни к чему не придем. И вообще, извини, пожалуйста.

Она: Да-да — извини и уйди, а так, Танечка, ты мне очень нужна. (Разворачивается, собирается уходить.)

Он: Ну я тебя умоляю, ну что это такое… (Идет за ней.) Ну я уезжаю… ты же давно знаешь, что я собираюсь поехать, и это совершенно не значит, что я еду надолго… и я тебе все уже говорил, и ты все знаешь…

Она: Да о чем ты? О чем? Я же тебе совсем про другое… (Уходит.)

Он: Ну ладно, ладно… О чем ты хочешь, чтобы я сказал? А? Но предупреждаю, мы так ни к чему не придем, ты слышишь меня?… (Уходит за ней.)

Он один.

Он: Я никогда не вел дневник, не записывал свои впечатле-ния…. ну, во время путешествий… и так далее… Нет, я однажды попробовал и удивился тому, что делаю. Вроде бы я пишу это для себя и не собираюсь нико-му показывать или… ну… публиковать… и у меня нет претензии быть писате-лем… А почему-то писал это именно таким образом, что даже получался ка-кой-то литературный стиль… дурацкий. А ведь я сам это не собирался перечи-тывать. Но главное, я не понимал, кто этот человек, чьи впечатления и сообра-жения я пытался записать. В общем, гадкое это занятие… Понимаете, в голове, ну, в мыслях, слов нет…. они — слова появляются только на бумаге… и эти слова ничему не соответствуют.

Вот и то, что я говорю, ну, вообще говорю, — это не текст, который я под-готовил…. но при этом я же знаю, что хочу сказать. Но то, что я хочу сказать, во мне существует не в виде слов…. а как-то…по-другому как-то. Но всегда, когда я говорю, это выходит в каком-то ином виде, я иногда сам удивляюсь то-му, что нахожу какие-то объяснения или точные слова в разговоре, в то время как сам с собой я этого не понимал или во мне этого не было… То есть не было той самой точности и определенности, которая появляется в словах.

И сейчас я буду говорить и либо найду точные слова…. более точные, чем мои соображения, или запутаюсь и не найду слов…

Просто я хочу сказать, что говорить слова… ну, в смысле, говорить, чтобы что-то выразить…. Ну, что-то живое и важное для тебя в данный момент жиз-ни, это не то чтобы сложно… а… удивительно.

В данный момент… моей жизни.

Но с другой стороны, я же не помню момента в моей жизни, после которо-го весь уклад моей жизни, если это можно назвать укладом (усмехается), стал бессмысленной чередой каких-то… каких-то действий. То есть не было такого момента, после которого то, чем я был доволен или то, в чем я был уверен, вдруг стало вызывать недоумение или неприязнь. Не было никакого мгновения озарения, прозрения или какого-то другого рокового происшествия.

Не было…

Не было такого мгновения, после которого все изменилось. Я его не пом-ню… этого мгновения… Не помню.

Зато помню, как ехал в автобусе или в такси, просто ехал по городу и уви-дел такую картину. Такую, ну… знаете… Машина стоит посреди дороги, битые стекла кругом, «скорая», милиция, никто не суетится уже, чего-то измеряют. Машины медленно объезжают это место, и все оглядываются. На дороге лежит человек…женщина, такая полная, в плаще светлом каком-то, и на ногах туфли какие-то…черные. Сумка в стороне валяется. И по тому, как лежат её ноги и плащ… и как все уже не суетятся, — все понятно сразу. А возле машины с раз-битым стеклом стоит человек…. он держится рукой за дверцу машины, что-то говорит милиционеру…, немолодой, в какой-то цветной кофте…

Я видел и другие похожие ситуации… мельком…мимоходом. Выдохнешь, плюнешь, скажешь: "Не дай Бог", — и пойдешь дальше. А ведь тут как раз был этот момент, было это мгновение…, когда все изменилось. В одну секунду. Все!

Ехал человек, как обычно, наверное, домой или по делам. Допустим, к зна-комому, чтобы тот посмотрел, почему у него в машине, в двигателе, что-то дребезжит. Ну, или по каким другим делам… У него в машине играло радио, или нет… Дома не знают ещё ничего. Знакомый ждет. А он стоит и говорит что-то милиционерам. А потом его повезут в… ну, в милицию, в общем. А по-том много всего:…суд, может быть, тюрьма… А все планы, которые были в жизни, они не то чтобы отложены или изменились, они просто сразу исчезли, потеряли смысл, стали непонятными, а все существенные до этого момента проблемы и переживания стали мелкими, нелепыми…

А в другой семье…муж, или дети, или мать будут недоумевать, почему их дочь, или жена, или мама задерживается, а потом им позвонят… и жизнь сразу изменится. Сначала будет… ну, то, что бывает после такого звонка… я не знаю… Потом много забот, суеты, надо будет давать какие-то телеграммы, все организовывать, покупать, бегать… Похороны, поминки… Потом… все знако-мые после этого мгновения будут относиться к близким той женщины, которая лежала на дороге, по-другому… Будут стараться вести себя как-то… как ни в чем не бывало — быть веселыми… или, наоборот, очень лиричными, этакими… осторожными. То есть все изменится, все!

Но этот момент был… он был, в такой-то день, такой-то час, минуту, се-кунду… Был. А у меня не было, но все изменилось…

Хотя, конечно, чего тут сравнивать… я и не собираюсь сравнивать. То, о чем я сказал, — это трагедия, несчастный случай, и… исключительно внешние причины. А у меня какой-то… ну, как это называют, кризис, может быть, такой какой-то период, и так далее. Но от этих объяснений лучше не становится… Не становится. (Усмехается, качает головой.)

Ну вот тут я и… ну… вот тут я и утратил мысль, или не мысль, а точность. Потому что получается, что я жалуюсь или пытаюсь найти сочувствие… А это не совсем то… Или совсем не то… Про какой-то период и кризис чего-то за-гнул. Как будто я сам доктор и про себя же, пациента, чего-то говорю… Тоже еще, доктор нашелся. (Машет рукой.)

Пауза.

А забавно, когда люди, которые ведут дневники, страшно обижаются, если их дневник кто-то прочитает. Хотя они так написаны, эти дневники… В этих дневниках их авторы такие трогательные и чувствительные люди.

Нет, нет, я не то хотел сказать…

Наговорил каких-то ужасов.

Улыбается, машет рукой, качает головой и больше ничего здесь не говорит.

Он и Максим; сидят на кухне.

Максим. Кстати, а где Татьяна?

Он: Поехала к теще, точнее к своей матери. Ну, на выходные, на уик-энд. И Сашку надо забрать, через пять дней в школу.

Максим. А у нас что, уже выходные, что ли? Сегодня ж пятница.

Он: Опомнился, сегодня суббота.