Творящие любовь - Джудит Гулд

Но тяжелое дыхание Лолы прервало его на полуслове. Ей показалось, что чернота сгущается вокруг нее. Она старалась избавиться от ужасного видения.

— Лэрри, — выдавила она. — Я должна увидеть тебя. Я теперь совсем одна. Я потеряла надежду. Я… я больше не могу это выносить, Лэрри. Если я не поговорю с кем-нибудь, то… я покончу с собой.

— Еще одно мнимое самоубийство? — Его слова словно окатили ее ледяной водой.

Лола закрыла глаза и понизила голос до шепота:

— Нет, Лэрри. В этот раз все будет по-настоящему. Честно. — Она начала плакать. — Все кончено, Лэрри. Все кончено. Я больше не буду сниматься.

— Но почему? — уже мягче спросил Лэрри. — Тебе всегда нравилось играть. Это у тебя получается лучше всего. Зачем же бросать?

— Из-за звука. Все дело в моем голосе. Им не нравится мой чертов голос.

— Мне очень жаль. Я не знал.

— И я не знала. — В ее глазах появилось отсутствующее выражение. — Так что, как видишь, Лэрри, на самом деле все кончено. Все, что у меня осталось, — это ты.

— Где ты сейчас?

— В «Савой плаза».

— У меня сейчас люди, но я скоро освобожусь. Хорошо?

Она кивнула. Глаза наполнились слезами.

— Спасибо, Лэрри. Я скажу… им… охране… чтобы тебя впустили. Они… никого… не пускают.

— Назови им только имя «Лэрри», без фамилии. Не нужно никаких охранников. Нам не нужно, чтобы репортеры узнали, что мы снова виделись. Этого нельзя допустить. Вспомни, как они обошлись с нами в прошлом. В такой рекламе мы больше не нуждаемся. Ни в коем случае.

— Да, Лэрри, — ее полный раскаяния голос выражал покорность. — Я обещаю.

— Отлично. Я приеду примерно через час.

Эмма Рёск не носила обручального кольца и не была помолвлена. Она работала ночной телефонисткой в «Савой плаза», а ее приятель-фоторепортер обещал на ней жениться, как только у него будет достаточно денег, чтобы содержать семью.

— Мы не можем пожениться сейчас, милочка, — снова и снова втолковывал он Эмме. — У меня недостаточно сбережений. За скандальные новости не так уж хорошо платят.

— Но я же могу продолжать работать, — предложила она. — Так мы сможем прожить, Барни. У многих пар и этого нет, и они как-то справляются.

— Но я хочу иметь не только жену, но и семью. Я хочу подарить тебе большой дом. У нас будет много детей. Вот что я тебе скажу, Эм. Как только я нападу на отличную новость, за которую мне хорошо заплатят, мы свяжем себя брачными узами. Но до той поры нам надо подождать. Идет?

Она с сомнением покачала головой.

— Я постараюсь тебе как-нибудь помочь.

— Гм, — теперь пришла его очередь сомневаться, — теперь, когда мы договорились, может быть, ты и сможешь помочь.

Эмма даже подскочила от радости:

— Каким образом?

— Ты же работаешь в «Савой плаза», правда? Там останавливаются многие важные особы. Ты же слушаешь их телефонные разговоры. Если ты узнаешь что-нибудь важное, ты позвонишь мне, и я прилечу со своим фотоаппаратом. Если за это заплатят, все будет в порядке, дорогая.

Сначала она колебалась.

— Это очень опасно, Барни. Меня… могут поймать.

— Не поймают, если ты будешь осторожна. Посмотри на это по-другому, как на взнос.

— Взнос?

— В наше будущее семейное гнездышко.

Она делала так, как просил Барни, но все разговоры навевали скуку. Ей не удавалось подслушать ничего такого, что могло бы помочь ее приятелю. До сегодняшнего дня.

Когда она разъединила Лолу Бори с ее собеседником, Эмма сразу вспомнила о словах Барни. Подслушанный ею разговор нес в себе столько новой информации, что ей надо было все хорошенько обдумать.

Что могло сравниться с новостями о Лоле Бори?

Девушка медленно огляделась, чтобы убедиться, что ее не поймают. По ночам на коммутаторе отеля работало вполовину меньше телефонисток, чем днем, поэтому рядом с ней никого не было.

Эмма подключилась к линии. В висках у нее стучало от волнения. Это наконец случилось! Как только Барни принесет долгожданные сенсационные снимки, ему прибавят зарплату, и она сможет надеть подвенечное платье. Она чуть не подпрыгнула, когда Барни снял трубку.

— Барни, — ее голос был непривычно тихим. — Ты помнишь, о чем мы с тобой договаривались?

Услышав звонок из 614-го номера, Элизабет-Энн заторопилась по коридору к комнатам Лолы Бори. Она не страдала звездоманией. С ранних лет миссис Хейл приходилось бороться за существование, поэтому в ее голове оставалось маловато места для мечтаний о героях фильмов. Но она смотрела несколько лент с участием Лолы Бори и не смогла устоять перед очарованием актрисы. Но в тот момент, когда Элизабет-Энн увидела звезду перед собой, все иллюзии — если таковые у нее имелись — рассеялись.

Сначала Элизабет-Энн в изумлении подумала, что это не могла быть одна и та же женщина. Эта пьяно покачивающаяся ведьма с распущенными белесыми волосами, опухшими глазами, одетая в бледно-голубой атласный халат, сползающий с плеч, не могла быть той изысканной очаровательной леди, увиденной ею на экране.

Лола Бори уперла одну руку в бедро и рассматривала Элизабет-Энн сверху вниз.

— Ко мне должны прийти. — Она высоко подняла голову, вытягивая лебединую шею. — Я хочу, чтобы вы сказали об этом охране и встретили джентльмена, когда он появится.

Элизабет-Энн наклонила голову:

— Да, мадам.

— Моего гостя зовут Лэрри. К нему следует обращаться по имени. Никакой охраны. Он будет один. Никого больше не пропускать. — Лола покачнулась, потом осторожно прислонилась к косяку. — Вам все ясно?

— Абсолютно, — заверила ее Элизабет-Энн.

Элизабет-Энн стояла у лифта. Ночной портье позвонил и сказал, что человек по имени Лэрри поднимается наверх. Когда двери открылись, у горничной от изумления брови поползли вверх: маленький человечек с квадратной сумкой, прикрытой пальто, вышел из кабины. Он был одет в такую рвань, что никак не походил на гостя, ожидаемого Лолой Бори. Но и сама звезда не очень-то соответствовала ожиданиям.

— Я Лэрри, — представился мужчина, переступая порог лифта.

— Сюда, пожалуйста, — вежливо сказала Элизабет-Энн. — Мисс Бори ждет вас.

Она провела гостя по коридору, потом постучала в белую дверь номера 614.

— Войдите, — раздался изнутри приглушенный голос.

Элизабет-Энн открыла незапертую дверь, отступила в сторону, чтобы дать дорогу мужчине, и быстро ее захлопнула.

Лола Бори стояла перед зеркалом, расчесывая волосы в пьяном отупении.

— Немного рановато, Лэрри, — проворчала она. — Ты сказал, что придешь через час. Я даже не успела привести себя в порядок…

Актриса повернулась к гостю, и кровь отлила у нее от лица.

— Кто вы такой? Что вы здесь делаете? — изумленно выдохнула она.

Барни отбросил в сторону пальто, прикрывавшее камеру, сверкнула вспышка, и искры полетели на ковер. Бесстрастный фотоаппарат запечатлел для вечности трагическое падение погасшей звезды.

6

За все годы, что миссис Уинтер проработала в «Савой плаза» сначала в качестве горничной, потом помощницы экономки, а затем и экономкой ночной смены, никто не видел ее в таком возбуждении. От гнева ее лицо побагровело. Она шагала взад и вперед перед Элизабет-Энн и Джоном Холмсом, ночным портье.

В тени у нее за спиной стоял высокий незнакомец. Его черные волосы блестели, только на висках серебрились седые нити. Элегантный вечерний костюм и шелковый плащ не могли скрыть широких плеч и узких бедер. Лицо было приятным, но черты резкими, с внушительным носом и пухлыми чувственными губами. Правый глаз был синим, а левый прикрывала черная повязка. Он потерял глаз во время несчастного случая на охоте, и повязка придавала ему вид пирата, смелого, но утонченного. Мужчина стоял очень прямо, не мигая наблюдал за Элизабет-Энн и Холмсом. Повязка мешала Элизабет-Энн разглядеть выражение лица.

Миссис Уинтер проговорила сквозь зубы:

— Вот этого джентльмена ждала мисс Бори. Я не могу понять, как вы могли принять того мерзавца за этого джентльмена.

Холмс понурил голову, а Элизабет-Энн держала подбородок поднятым. Взгляд у нее был непреклонный. Ее чувства выдавали только порозовевшие щеки, что было неправильно понято миссис Уинтер. Элизабет-Энн не испытывала ни страха, ни стыда Она сердилась на старуху, выговаривавшую им перед незнакомцем.

— Доктор дал мисс Бори успокоительное, — продолжала экономка, нахмурившись и сложив руки на груди. — Не представляю, как мы сможем объяснить происшедшее. — Она перевела дух и обрушилась на Холмса: — Как ты мог свалять такого дурака? Как ты мог пропустить фотографа наверх? — Потом повернулась к Элизабет-Энн: — А вы! Провести его в комнату мисс Бори! Это скандал. Скандал, — миссис Уинтер с отвращением покачала головой. — За все годы моей службы в отеле не происходило ничего подобного.