Околотеатральные были - Борис Михайлович Поюровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Упаси вас Бог превратить свое обозрение в панегирическую оду! Обязательно влейте сюда пару капель яда! Не беспокойтесь: ядом нашу критическую кашу не испортишь. Несколько капель не приведут к летальному исходу, зато придадут вашей позиции настоящую боевитость и принципиальность. Скажем, можно указать на небрежность грима участников массовки, заодно напомнив: «Нет маленьких ролей»… Или слегка намекнуть, что спектакли очередного режиссера пока не достигли, к сожалению, того уровня, который обнаруживается в работах главного.
Важно дать оригинальное оптимистическое заглавие всему обозрению: «Традиции и новаторство», «Экзамен на зрелость». «И мастерство, и вдохновенье»… Впрочем, такие заголовки можно приспособить к любому обзору. Необязательно искать какой-то формальный повод: гастроли. начало сезона, итоги, производственная тема, комедия, трагедия или все они вместе. В обзоре можно обратиться практически к бесчисленному множеству спектаклей. Да так, что никто не поймет, о чем они и как ты сам к ним относишься. Последнее обстоятельство — особенно важное.
Если через какое-то время выяснится, что спектакль, упомянутый в обозрении, никуда не годится, ты не испытываешь никаких терзаний: разве твое отношение к нему не было ясно с самого начала? Но если случится, что спектакль вдруг получит всеобщее признание, опять же автор чувствует себя на коне: разве не он первым обратил на него внимание?
Никогда не следует превращать обзор в искусственное соединение рецензий на разные спектакли. Куда правильнее ничем не связывать свою творческую фантазию. Начинать такую статью лучше всего с описания дороги. Кто были твои попутчики, о чем они говорили, о чем спорили… Затем несколько слов о погоде и о природе. Это очень важно для настроения. Теперь самое время для первого лирического отступления. Скажем, почему бы не рассказать в такие минуты, как совсем недавно, пересекая экватор, ты уже видел нечто подобное в свете северного сияния? Сразу всем ясно станет, какого полета ты птица, что за масштаб у тебя.
Не менее важно вспомнить что-нибудь из древних греков. Ну, например, из Сократа, обязательно связав его с Виктором Славкиным. Для Славкина это, правда, безразлично, для Сократа — тем более, но твой кругозор как-то сразу проявится, к чему, собственно, и следует стремиться.
Чтобы уложиться в прокрустово ложе, отведенное тебе редактором, старайся быть афористичным. Например, говоря об исполнителе Гамлета, скажи, что актер играет его на таком же уровне, на каком автор написал эту роль. И коротко, и всем приятно.
Наконец, рецензия. Забытый Богом и людьми жанр. Обыкновенный газетный отклик. В былые времена маленькая рецензия появлялась наутро после премьеры, как первое впечатление, в пятьдесят — сто строк. Ее ждали и театры, и зрители. Правда, из-за такой поспешности случались иногда промашки. Скажем, в одной рецензии вознесут до небес, а в другой, напротив, разнесут так, что камня на камне не останется. И обе статьи выйдут в один день. Пойди разберись, кто прав, кто виноват…
Теперь никто не торопится. Это верно: на ошибках учимся. Но кто сказал, что нельзя учиться на чужих ошибках? Вот каждый и ждет, пока другой ошибется…
В былые времена считалось как-то неловко рецензировать спектакль, в котором заняты ближайшие родственники. В крайнем случае это доверяли сделать хорошим знакомым. Современный критик, избавившись, наконец, от всяких предрассудков, смело пишет оды о собственных мужьях, женах, детях, внуках и правнуках, обнаруживая при этом подлинную заинтересованность, настоящий темперамент и, главное, выдумку. Такие статьи выгодно отличаются от аморфных, безликих выступлений, где автор выказывает полное безразличие к тому, о чем пишет. И это совершенно естественно.
И последнее. Современный критик — человек широко образованный. Он не имеет права забывать об этом ни на минуту. Чем чаще в его статьях можно встретить «аутентичность личности», «тропы», «сублимацию», «семиотику», «гедонизм», «трансцендентный императив», «патерналистский статус», «смеховую культуру» и другие подобные выражения, тем больше надежд на успех и признание. Особенно у своих коллег, получивших. как и ты, высшее образование без среднего.
Я бы мог еще долго делиться секретами мастерства, но мне пора садиться за новую статью, которую я условно назвал так: «Станиславский сказал бы: «Верю!». Правда, спектакль этот я еще не видел, но из уважения к газете дал согласие написать о нем рецензию.
III
ЮМОР
В КОРОТКИХ ШТАНИШКАХ
ОТ ПЯТИ ДО СЕМИ
Все истории, пересказанные здесь, — театральные были, а не сочиненные автором небылицы. Так вели себя, так говорили и так спрашивали дети в возрасте от пяти до семи лет, оказавшись в театре.
ДЕТСКАЯ ЛОГИКА
На каждом билете в Центральный театр кукол напечатан текст обращения к родителям, в котором С. В. Образцов просит приводить ребят только на те спектакли, которые им адресованы. Детям до 5 лет вредно бывать в театре. «Не огорчайте своих малышей: мы все равно их не пустим» — так заканчивается это небольшое обращение. Однако, несмотря на все предупреждения редкий день обходится без этих самых огорчений.
— Мой ребенок не то еще видел по телевизору.
— А мой уже сам читает Толстою.
— Да мы лучше знаем, что нашим детям вредно…
— Я на этот текст на билете никакого внимания не обратила.
— Мы купили билеты, вы обязаны нас пустить.
— Дайте жалобную книгу!
Всего 5—10 родителей ведут примерно такой диалог с педагогами театра в присутствии своих детей, не подозревая, что в это время дети их получают наглядный урок непослушания. А иногда и лжи. «Моей девочке 7 лет», — не моргнув глазом говорит мама в присутствии 5-летнего ребенка.
Однажды контролер «ослабил бдительность» и пропустил маму с маленьким мальчиком. Как на грех, в это время в фойе оказался Сергей Владимирович.
— Сколько лет вашему сыну?
— Четыре.
— Вам придется уйти.
Мама уже успела раздеть ребенка, но спорить с самим Образцовым не сочла возможным.
— Хорошо, мы уйдем, Сергей Владимирович, — едва не плача, но стараясь сохранить чувство собственного достоинства, ответила женщина и стала одевать мальчика.
Малыш слушал диалог взрослых,
