Форт Росс - Алекс Кун

Если верить примете «какое утро, такой и день проведешь» то у меня, наметились проблемы с выживанием. Отвык от работы, от кораблей на хорошей волне, от неожиданного обрушившегося потока внимания. От неожиданностей.

Для начала, застал утром двух ведущих мастеров-жестянщиков за шахматной доской. Идиллия. Только с ней плохо сочетались зажатые у сидящих мастеров между ног ведерки, да и ходы они странными звуками обозначали. Пришлось начинать с разноса, так как от атмосферы каюты у меня самого подкатило к горлу, а эти два умника тут в шахматы играют. Погнал мастеров наверх, сам нашел капитана, с просьбой внимательнее следить за здоровьем пассажиров, ибо нам зеленокожая раса людей пока без надобности. Словом, хотел решить один вопрос — вынужден был решать другой.

Посиделки с мастерами устроили только часа через два, обсуждая модернизацию гнезда впередсмотрящего на фок-мачте. Мачты на «ледоходах» стояли добротные, складывающиеся, как на канонерках, но уже железные и с закрытыми, обогреваемыми марсами на краспицах.

— Ма… эээ… господин граф, как работу справить ясно, но для чего сие?

Мастера буквально подались вперед, поедая меня взглядом и теряя напускную вальяжность. Вот! Совсем другое дело! А то задрали носы перед матросами, мол, «мы лучшие». Матросы у нас в экспедиции тож не по кабакам набраны. Даже кок умудряется из сухпая шедевры делать.

— То наши глаза, други. Мыша летучего все видали? Так вот он в ночи так и летает — пищит, и ушами слушает, откуда эхо прилетит. Эхо ему и про препятствия на пути все расскажет, и про обед его ночной. Вот и мы, как тот мышь будем, реветь, да большими ушами слушать.

— Так мышь же тихо летает, его, поди, и не слышно совсем.

— Это нам не слышно, уж больно тонко он пищит, а мышу все отлично слышно, можете у студиозусов наших поспрашивать.

— А чего тогда нам реветь потребно, коль божьей твари пищать заповедано?

Вздохнул, набивая трубку и пересаживаясь поближе к открытому иллюминатору, за которым летели рваные клочья тумана над серыми горбами волн. Придется второй раз все сначала рассказывать, видимо мой первый рассказ прошел мимо мастеров, роющихся в эскизах.

Для стройности картины пробежал мысленно по «огурцам» в своей мозговой банке. Заодно и труп таракана затолкал поглубже. С чего начать? Наверное с того, что не прихватил с собой в это время обычную СВЧ печку, что в мое время стояли почти в каждой квартире или офисе. Есть в этих печках одна небольшая деталька — магнетрон называется. В нем электричество преобразуется в сверхвысокочастотное электромагнитное излучение, которым и разогревают продукты. Выдрать этот магнетрон из печки, приделать к нему антенну — вот и готов передатчик радиолокатора. Проблема будет только с приемником и отображением принятой информации. Пока этот путь для нас заказан. Но локатор нужен.

Порхающие у берегов реки мыши и навели на мысль, последовать за природой. Но только своим путем. Мышь пользуется ультразвуком, но у нее задачи иные — ей не нужно привлекать звуками хищников и она на мелкие цели охотиться. Чем выше частота звука, тем лучше от «видит» мелких букашек. Но есть у ультразвука оборотная сторона, как в любом деле. Если прислушиваться к грозе, то слышно, что далекие раскаты только «грохочут» а к близким добавляются еще свисты, скрипы, скрежет — становятся слышны высокие частоты небесной вакханалии. Высокие частоты «вязнут» в атмосфере быстрее, чем низкие — вот мы их и не слышим в далеком громе. В итоге, чем выше частота звука, тем быстрее он затухает. Ультразвуком в воздухе далеко не «пощупать».

Оставалось использовать то, что уже имелось на кораблях — туманный ревун. Вся переделка поста наблюдателя сводилась к надстройке в виде маленькой «орудийной» башни на крыше, в которую войдут голова и плечи наблюдателя. Поверх башни сделаем пневматический ревун с рупором, по бокам два рупора, загибающиеся к ушам наблюдателя. В передней стенке башенки небольшой иллюминатор, под ним пара циферблатов — один циферблат секундомера, градуированный в метрах, другой циферблат показывает азимут. Пост наблюдателя штатно оборудован проводной связью с рубкой, так что, информация о препятствиях не залежится.

Как секундомер в метрах градуировать? Шесть секунд — километр. На самом деле, звук пройдет километр за 3 секунды, но ведь ему еще вернуться надо — вот и будем градуировать секундомер сразу в расстояние до цели, чтоб наблюдатель не занимался вычислениями. Задача у матроса будет простой, плавно поворачивать слуховую башню, периодически нажимая клапан ревуна, замирая, и дожидаясь эха. При наличии эха — докладывать на мостик азимут и расстояние.

Были два скользких момента. Первый — ревун над головой будет оглушать наблюдателя. Тут выкручивались массированной тепло и звукоизоляцией, включающей в себя массивные пробки, затыкающие слуховые рупоры в момент нажатия клапана ревуна. Второй — посторонние шумы. Крики чаек, плеск волн, завывание ветра. С этим бороться сложнее, но ответ на этот вопрос нашел еще не родившийся Гельмгольц — резонансные камеры. Более того, в мое время, точнее, в мою юность, с подобными резонаторами вся страна знакома была. Большинство офисных помещений оборудовали фальш-потолками с дырочками. Порой и стены были зашиты такими панелями со множеством отверстий. Это был не «дурацкий дизайн», как говорили более поздние и менее начитанные строители. Это были резонаторы Гельмгольца, существенно снижающие посторонние шумы. Камера между потолком и фальш-панелями с дырочками образовывала тот самый «объемный резонатор» который поглощал шумы в определенном диапазоне, усиливая шумы на одной, расчетной, частоте. Прекрасная идея, как обычно, увязла в исполнении. Строители не всегда умели пользоваться необходимыми формулами, для расчета зазора между потолком и фальш-панелями, приляпывая плиты с отверстиями как придется. В результате, эффект резонатора удавалось получить далеко не всегда и потолки начали заделывать просто декоративными плитами, которые не требовали никаких расчетов.

Каюсь, формулу резонатора не помню и сам. Все что помню — частный случай: объем в один литр с отверстием горловины в 1 кв. см. и длинной горловины в 1 см. имеет резонанс на звуковой частоте 170 Гц. Выше частота — меньше объем, при прочих равных условиях. Зависимость не линейная, а квадратичная, но выводить ее пока без надобности, этим пусть студенты развлекаются. Нам, на первых порах, хватит метода проб.

Ничего невыполнимого в таком звуковом локаторе нет, для ремонтной мастерской на ледоколе, при наличии материалов, его изготовление — дело пары дней. Другой вопрос, что наблюдателей, которых предложил называть «акустиками», отбирать и готовить нужно гораздо дольше, и заниматься этим следовало начать еще год назад — но что делать, если «разумная мысля, приходит опосля». Будем наверстывать.

До обеда успел еще поорать на буксирный наряд, который не проследил, как именно закрепили буксирные концы с ледокола на кочах, в результате пришлось дрейфовать на неприятной волне и перезаводить концы. Буксировка, это отнюдь не простое дело. Волна поднимает суда по-разному, канат то провисает, то дергает со всей силы, вырывая крепеж. Каждому волнению соответствует своя длинна буксира. Длина каната должна быть ровно такой, чтоб оба судна одновременно поднимались на гребень волн, и за этим надо постоянно следить. Не говоря уже о том, что привязывать буксирный канат можно только к силовым частям конструкции корабля, а вовсе не к фальшборту коча. Да и не привязывают буксир в прямом смысле. Канат толщиной в ногу человека не очень то и завяжешь. Такие канаты кладут на горизонтальную конструкцию, на подобие спинакер-гика, только с амортизаторами, и приматывают к ней более тонким канатиком. Пытался вспомнить, был раздел буксировки в программе обучения наших морских школ, или это мой прокол. Так и не вспомнил.

После обеда, когда традиционно народ пытался подремать, устроил кабинет отоларинголога. Проверяя всю команду на предмет скрытых акустиков. Более правильно, наверное, было назвать кабинет просто «ото», так как занимался только ушами. Полное наименование слова, из моего времени, включает три греческих корня ухо-горло-нос, из которых меня интересовал только слух. Замечу, что слух у жителей этого времени значительно лучше моего, истерзанного, в свое время, шумами города и громкой музыкой в наушниках. На мой взгляд, акустическую вахту может нести каждый из наших моряков, за редким исключением. Но раз уж потратил время до ужина — отобрал наиболее одаренных. Теперь нужно будет согласовывать изменения судовой роли с капитаном.

Жизнь текла своим чередом. Погода не баловала, валяя суда по волнам и пряча от нас солнышко. Экипажи медленно втягивались в ритм путешествия. Первую длительную остановку мы сделали только в Печерской губе, через тысячу километров хода по неспокойному морю и изредка попадающимся небольшим ледовым полям. Два коча уходили на Печору.