Дикая фиалка Юга (СИ) - Шах Ольга

Но управляющего нет и по сей день, то ли сбежал, что маловероятно, ибо денег у него с собой не было, или убили те же нордлинги. Но, так или иначе, а управляющего у меня нет. Хотя пока что я в нем и не нуждаюсь, нечем управлять.

Так и поступили. Подъехали к самому прилавку, шустро, в четыре руки, перетаскали товар из телеги на прилавок. Единственная сложность была с мешком сахара, но его нам помог мужчина, торговавший рядом овощами – прошлогодними, и уже свежей зеленью. Пока я охраняла товар, Клери отвела лошадку на "автостоянку" и вернулась назад. Я теперь двинулась по своим делам. Но пошла вдоль рядов рынка, чтобы оценить, чем торгуют люди. Большим ассортиментом рынок не поражал, всё-таки плантации по эту сторону Уичито пострадали сильно. Но все равно торговали и молочной продукцией, и мясной, пусть и в меньшем ассортименте. Овощи в основном прошлого урожая. Мед тоже прошлогодний.

Было много рыбы - свежей, солёной, копчёной. Но только речной, что и понятно - мы далеко от любого морского побережья, а Уичито - вон она, сразу за городом. И не было сахара в продаже, что немного мне пока непонятно, я не знаю всех тонкостей торговли этой продукцией.

Площадь со зданиями мэрии, банка и мелких магазинчиков действительно была совсем рядом, буквально за углом. Мэрия, здание в два этажа, крытое весёленькой черепицей, как и многие здание в городе, было построено в южном стиле - большие окна, терраса первого этажа находилась в тени от балконов второго этажа, а его защищал нависающий скат крыши. Само здание было построено из светлого дерева. Поднялась по нескольким ступенькам, вошла в приятную прохладу и тень первого этажа.

Первый же попавшийся клерк подсказал, что мне надо к секретарю мэра, мистеру Стайласу. Раз отправили, то пойду. Мистер Стайлас, мужчина средних лет, с намечающейся лысиной, вежливо поклонился и пригласил присесть.

-Чем могу помочь такой очаровательной мисс...? - он вопросительно поднял брови.

-Лафойе, Виолетта Лафойе, мистер Стайлас. Я с плантации Свит крик (Сладкий ручей). К несчастью, мои родители погибли во время нападения нордлингов. Дом и посадки тростника были сожжены. Я в то время была в Батон-Руж, поэтому осталась жива. Как только дороги стали безопасны для путешествия, я вернулась домой вместе с моей нянюшкой Клери.

Лицо секретаря, чем дальше, тем больше выражало вселенскую скорбь, сожаление и разочарование. Я продолжила свою скорбную повесть:

-Вернулась домой и увидела только могилы на кладбище. Дом сгорел, плантации сахарного тростника тоже сожжены. Домашняя прислуга разбежалась. И вот осталась я теперь только с тем, что на мне.

Тут чиновник немного оживился и вкрадчиво начал:

-Так, может, мисс Лафойе, вам стоит вернуться в ваш особняк в Батон-Руж? Что делать молодой девушке в глухой провинции, в разоренном поместье? А там всё-таки большой город, больше возможностей для такой красивой леди.

Секретарь как-то странно юлил и отводил глаза в сторону, и это мне резко не понравилось. Ну-ка, и где тут собака порылась?

-Мистер Стайлас, что происходит? Не намерена я уезжать никуда! Это мой дом, мое наследство, моя земля, в конце концов! Да и некуда мне ехать! Наш особняк в Батон-Руж, как и половина города, сгорел, когда нордлинги уходили, они подожгли город. Так что я никуда отсюда не еду. Мне всего лишь нужна регистрация того факта, что я, как наследница, вступаю в права наследования, проживаю на плантации Свит Крик.

Чиновник мялся, вздыхал, разглядывал то потолок, то стены. Письмена, какие там увидел, что ли? Наконец, приняв решение, он признался:

-Понимаете, мисс, мы уже внесли вашу плантацию в списки выморочных, как не имеющую хозяев и наследников. И отправили их в столицу штата, губернатору. А тут вы объявились. Надо вновь переделывать списки и отправлять их вновь. Конечно, нас за это в канцелярии не похвалят. Да и может, ваша плантация уже продана. Губернатор сейчас часто продает такие имения господам из Срединных и Северных штатов.

Я злобно прищурилась.

- А не поторопились ли вы, уважаемый? Всего месяц прошел после гибели моих родителей, а вы поторопились записать плантацию в бесхозные! Тем более что вы не могли не знать, что у мсье Лафойе имеется наследница, дочь. Вы же не составили себе труда узнать о моей судьбе и скорее зачислили плантацию в бесхозные. По закону, сколько месяцев можно подавать на наследство? Шесть? Так что регистрируйте меня и отправляйте отчёт об ошибке. Иначе я буду жаловаться как раз губернатору!

Поняв, что тут без вариантов, девица ему попалась упрямая и вздорная, и ее никак не убедить и не запугать, чиновник горестно вздохнул, потянул к себе толстенную книгу и принялся записывать требуемое. Но я пошла ещё дальше. После того, как мистер Стайлас все записал в свой талмуд и заверил, я заставила его выдать мне на руки эту же запись, только на отдельном листе и заверенную всем печатями.

Наконец, все бумажные дела были завершены, секретарь вытер вспотевшую лысину и ещё раз, на прощание, горестно вздохнул. Лицо его и впрямь выражало мировую скорбь мощностью в пять-семь бассет-хаундов. А я с облегчением вышла на свежий воздух, тщательно пряча добытые с таким трудом документы в свой ридикюль. Теперь в банк.

Но, увы! И там меня не слишком-то ждали! Хотя поначалу все начиналось неплохо. Меня сразу проводили к управляющему, на табличке двери было написано "Мсье Робер де Грасси". Управляющий, очевидно, меня знал, то есть, Вайолетт. Поэтому встал из-за стола и сочувственным тоном сказал, чуть приобняв меня за плечи и сразу же отпустив.

-Знаю, знаю о твоем горе, наслышан, девочка моя! Прими соболезнования от меня и моей семьи! Такая утрата для тебя!

Я для приличия всхлипнула пару раз, но усевшись удобнее в кресло, деловым тоном начала:

-Благодарю вас, мсье Робер, но я пришла к вам по другому делу. Я хотела бы узнать состояние счетов моего papa. Поскольку я являюсь наследницей по закону, вот и соответствующий документ у меня есть.

Я полезла в сумочку за нужной бумагой, но управляющий замахал руками.

-Не надо, я и так знаю, что ты наследница. Твой отец специально приписку к договору сделал, что ты наследница его состояния. По счетам у твоего отца все в порядке, сумма там имеется приличная.

Я обрадовалась, вот сниму деньги, глядишь, и дом отстрою. Но рано радовалась. Мсье Робер тут же вернул меня с небес на землю.

-Но распоряжаться средствами отца ты сможешь, когда тебе исполнится двадцать один год. Если раньше, то твой супруг может снимать деньги и передавать тебе.

Я про себя усмехнулась: "А может и не передавать!"

Банкир продолжал:

-Так что мой совет тебе, девочка - выходи поскорей замуж!

-За кого? За вас? - я горько усмехнулась.

-Почему за меня? У меня жена есть! У тебя и самой жених есть! Хотя... да…

Эту оговорку я не поняла и уточнять не стала. Зато банкир достал из ящика своего стола какие-то документы с кучей печатей.

-Вот заодно, раз уж ты здесь, то вот, держи. Это документы на налог на плантацию и на имение. Оплатить надо до первого числа августа. Иначе, сама понимаешь, и плантация, и имение уйдет с молотка за долги! Анри не успел оплатить, теперь тебе, как наследнице, придется.

Я дрожащей рукой приняла пачку документов. Глянула на итоговую сумму и у меня в глазах потемнело - такой суммы мне до августа ни в жизнь не собрать!

-То есть, мсье Робер, деньги я получить не могу, потому что мне нет двадцати одного года, а налоги я обязана платить, невзирая на возраст? А почему два налога? Отдельно на плантацию и отдельно на имение. Это как?

-Да, обязана! - почти радостно подтвердил финансист - А два налога, это потому, что считается, что плантация - это земли, поселок, что стоит на твоих землях, сахарный завод тоже к плантации относится. Имение же - это дом и прилегающие к нему земли внутри ограды.

-Так нет же ни дома, ни полей с тростником - в отчаянии почти выкрикнула я.