Оплавленный орден - Сергей Самаров

– Извините, Юрий Иванович, если обидел. Видимо, у меня плохая привычка рассматривать все ситуации с точки зрения офицера спецназа ГРУ. Но я повторю, что меня не само нападение волнует, а информированность бандитов. Рассматривая всю ситуацию в целом, я не могу не удивиться тому, как много было известно Герострату, что позволило ему просчитать все свои действия в ответ на действия противной стороны и добиться такого успеха. Ну, первый вопрос, естественно, касается самого похищенного экспериментального оружия. Ваше мнение! Откуда амир Герострат мог знать о гранатах «Герострат»?

Майор посуровел:

– Ему имели возможность сообщить самые подробные или же не самые подробные сведения только я, погибший начальник караула базы капитан Стручкявичус и кладовщица, принимавшая оружие на свои склады. Местная жительница, к которой ни с моей стороны, ни со стороны следственной бригады никаких вопросов не возникло. У нее после этого нападения предынфарктное состояние, следователи ее все равно допрашивали, а вас я попросил бы проявить милосердие и пожалеть женщину. Она мать семерых детей. Да и, по большому счету, я переборщил, причислив ее к людям, обладающим информацией. Она могла знать слишком мало, чтобы спровоцировать нападение. Инструкции по применению хранились в ящиках вместе с самими гранатами, ящики опломбированы. Ей было известно только название и категория хранения. Но категория хранения у большинства номенклатуры нашей базы одна – помещения должны быть сухими и защищенными от теплового воздействия. И еще необходимо соблюдение высокого уровня пожароопасности. Это общая категория хранения всего оружия и боеприпасов. Мы с капитаном Стручкявичусом, признаюсь, полюбопытствовали и пролистали брошюру с инструкцией. Я просто пролистал; капитан, как боевой офицер, интересующийся вооружением, изучил и был в восхищении. Но обвинять погибшего начальника охраны глупо. Если не считать, что он таким образом покончил жизнь самоубийством. Вместе со всеми своими солдатами, которых Стручкявичус с собой взял. И выходит в итоге, что в число подозреваемых один я и попадаю. Один я имел возможность сделать ксерокопию документа и передать его бандитам в одном или даже в нескольких экземплярах, с тем чтобы они организовали нападение на мои склады. Я внимательно слушаю все ваши вопросы после такого откровенного моего признания. Пытать будете с пристрастием или просто так?

Майор опять подмигнул, причем сразу пять раз подряд. Такое активное подмигивание невозможно было отнести к шутливому настроению. Скорее к нервному напряжению и близкому к истерике состоянию. Не отвечая на глупый вопрос, Устюжанин поморщился почти так же, как до того морщился майор.

– Но к вам-то информация откуда-то пришла? – спросил подполковник. – И когда? До того как привезли гранаты «Герострат» или одновременно?

– Конечно, откуда-то пришла. Не сам же я эту инструкцию писал. Мне передали ее офицеры фельдъегерской связи, обеспечивающие вместе со своим караулом доставку заводской продукции. Экспериментальная продукция всегда так доставляется. Я был предупрежден телеграммой ЗАС [16] , пришедшей ко мне через комендатуру соседнего района, поскольку моя база не обладает аппаратурой ЗАС. В телеграмме требовалось подготовить три склада для хранения трех партий экспериментальной продукции. Обычно вся продукция, входящая в категорию экспериментальной, если она не разнится по своему характеру и по категории хранения, складируется в одном складе. А здесь приказали подготовить три отдельных склада. Что меня удивило.

– По какому поводу три склада, вы так и не узнали? – спросил Виталий Владиславович.

– Узнал. Это мне устно объяснил офицер фельдъегерской связи. В данном случае мои склады использовались не как место хранения, а в качестве перевалочной базы. Основную партию должны были получить армейские подразделения. Две другие части… Извините, а вы, товарищ подполковник, имеете полномочия меня по этому вопросу допрашивать?

– Имею, – сказал Устюжанин и продемонстрировал, не передавая из рук в руки, удостоверение офицера антитеррористического комитета.

Майор внимательно прочитал, близоруко щуря глаза, и, удовлетворившись, кивнул.

– Вторая партия, чуть меньше основной, – для Абхазии. За ней должна была оттуда прийти машина. Третья партия, самая маленькая, – для наших пограничников, обслуживающих Рокский тоннель в Северной Осетии. Они же, как я понимаю, должны были забрать «Геростраты» и перевезти их в Южную Осетию. Но это мои догадки. Погранцам такие гранаты ни к чему…

Это уже была политика, а забираться в нее подполковник Устюжанин не хотел и потому перевел разговор на другую тему:

– А инструкцию вам по какому поводу…

– Полагается. Начальник базы – лицо доверенное и проверенное. Он должен знать, что хранит, чтобы не проявлять излишнее любопытство и не допускать халатности. И вообще, на мою должность допуск полгода оформляется. По «форме один»…

– Как у нас. Не знал, – проговорил Устюжанин. – Вас можно к армейской разведке приравнивать. Или к офицерам ФСБ.

– Да, вот еще хорошо, что напомнили про офицеров ФСБ, – спохватился Луценко. – Я ведь и следователям это сообщить забыл. Просто, понимаете, стрессовое состояние, мысли мечутся, сразу все не ухватишь… Есть еще человек, который все знал. Представитель ФСБ, особист. Не помню, как этот отдел у них теперь называется…

– Теперь он называется департаментом военной контрразведки. В местных управлениях, естественно, отдел военной контрразведки.

– Да. Наверное, так. Короче говоря, майор Чередниченко из республиканского управления, наш куратор. Он был в курсе всего. Не с моей стороны, но информацию получал. У ФСБ свои каналы. Он как раз днем накануне нападения приезжал к нам. На обед. Он иногда заезжает поговорить, посмотреть за порядком, и всегда обязательно к обеденному столу. И в тот раз тоже. Это было как раз тогда, когда и полковник Исмаилов приехал.

– Вот относительно полковника Исмаилова я и хотел с вами поговорить. Ради этого, собственно говоря, и приехал. Он что, тоже был в курсе?

– Нет. Исмаилов ничего не знал о том, что нам доставили. В общем разговоре мы, естественно, широко это не обсуждали, тем более за столом. Не та обстановка. Хотя разговор о том, что только что доставили груз под охраной, все же был. Но это так, между делом. Исмаилов, помнится, еще удивился, что в солдатской столовой у нас много людей и что за солдатскими столами едят офицеры. Это офицеры фельдъегерской связи. Они не пожелали в офицерском зале обедать, предпочли вместе со своими солдатами. У нас солдат тоже хорошо кормили. Вот водитель полковника Исмаилова, например, никогда к нам не присоединялся. Всегда с солдатами ел. Нравилась ему солдатская кормежка…

– Мы недоговорили про майора Чередниченко.

– Да. Я сразу, как Антон Викторович приехал, познакомил его с полковником Исмаиловым, поскольку Исмаилов пожаловал к нам не на обед, хотя тоже иногда заезжал, а по делу. Дело, честно говоря, глупое. И мы сразу отказали. Но он, мне так показалось, на согласие и не рассчитывал. Это был, скорее всего, повод, чтобы к нам приехать. Причина была другая.

– А что он просил? – поинтересовался Устюжанин.

– Автоматическое оружие. Просил вооружить бойцов пожарной охраны для отражения возможной атаки банды амира Герострата. Хотя бы с десяток автоматов.

– Понятно. Но вы сказали, что это был повод, а причина…

– Он надеялся, что мы сможем помочь полковнику отбиться от бандитов.

– Каким образом?

– Естественно, атаковав их. Как еще можно. Майор Чередниченко после прослушивания записи разговора товарища полковника с Геростратом сообщил, что в разные инстанции поступали звонки от таких же Геростратов, но атаки так и не последовало. Кажется, семь таких разговоров удалось записать. Чередниченко же, кстати, переписал и этот разговор для коллекции ФСБ.

– Да, я разговор несколько раз слушал. И, признаюсь, именно он заставил меня сюда приехать. Есть в нем некоторые странности.

– Вы подозреваете полковника Исмаилова? – удивился Луценко.

– У меня пока нет фактов для подозрений. Подозревать я смогу только тогда, когда будут какие-то конкретные предпосылки к этому. Пока же я кое-что не понимаю…

– Что именно? – Луценко опять несколько раз подмигнул. Видимо, волновался.

– Разговаривали два дагестанца.

– Да. Несомненно.

– Тогда почему они разговаривали на русском языке?

Вопрос был настолько прост и очевиден, что майор, кажется, сам удивился, что раньше не обратил на это внимания.

– Трудно сказать. Думаю, полковник Исмаилов тоже не сможет на этот вопрос ответить. С ним начали разговаривать на русском, он точно так же отвечал.

– Исмаилов, по моим данным, дагестанским языком владеет…