Бесплотные герои. Происхождение образов 'Илиады' - Лев Самуилович Клейн

В «Илиаде» Агамемнон, стараясь помириться с Ахиллом, обещает ему в дар семь городов неподалеку от Пилоса, в Мессении, не спрашивая Нестора, царя Пилоса. Это на территории, не входящей в Микенское царство, и очень далеко от него. Нет никаких других случаев, когда бы верховный командующий мог распоряжаться городами других царств как собственными — это не входило в его прерогативы. Но если он был царем Спарты, тогда все объясняется как нельзя лучше: эти семь городов находятся между Пилосом и Спартой, а в VIII–VII веках Спарта в так называемых Мессенских войнах разбила Мессению, захватила мессенскую землю, так что в эпоху создания «Илиады» это была уже ее, Спарты, территория.

Наконец, обратимся к отчествам Агамемнона. В «Илиаде» он сын Атрея. Но патроним (отчество) Атреид всегда пишется через короткое «е» (эпсилон), тогда как если бы это был патроним, образованный от имени Атрей, «е» было бы длинным (этой). Поэтому К. Мейстер заключил, что слово «Атреид» первоначально было не патронимом, а названием рода, а уж из названия рода Атреидов выведено имя Атрей — как родоначальника. Недаром Агамемнон никогда не носит определения «сын Атрея», хотя такие определения обычны у других героев. Действительно, на греческом материке достаточно древние поэты Гесиод и Стесихор дают Агамемнону другого отца — Плейсфена.

Но у Агамемнона в «Илиаде» есть еще один предок: дедом царя считается Пелоп (Пелопс). У Геродота царь назван Пелопидом. Пелоп — фигура сугубо мифическая, но его значение в том, что он — эпоним Пелопоннеса. То есть по нему якобы назван полуостров: Пелопонесос — Пелопов остров. Реально дело обстоит противоположным образом: имя Пелопа возникло от названия полуострова (по древним понятиям, должен же быть у всякой местности эпоним!), а Пелопоннес, несомненно, получил название по народу — пелопам (такие названия народов греки относили к своим предшественникам: долопы, киклопы). Иными словами, имя Пелопа связывает Агамемнона с Пелопоннесом, где лежат и Микены, и Спарта. Но также и с Лесбосом, откуда Пелоп отправился похищать себе жену.

Пелопа миф выводит из Малой Азии. Это, видимо, наследство микенской эпохи, когда существовали культурные и политические связи Греции с хеттами. Не могут ли относиться к этому же времени и приключения Агамемнона?

По традиционной мифологической версии, экспедиция Агамемнона из Авлиды под Трою относится к концу микенского времени. Однако нужно проверить это представление с новых позиций, ведь Агамемнон оказался на деле царем не Микен, а Спарты, значит, коалицию возглавляли не Микены. Да ведь и вся завязка Троянской войны произведена вокруг спартанского царя Менелая, а старший брат в завязке не участвует. Значит, в этой эпопее царь у Спарты уже есть — Менелай? Впрочем, позже Спарта, по обычаю, имела одновременно двух царей. Но, как правило, это были не братья, а представители разных родов. Агамемнон же выведен как брат Менелая. Есть ли для этого реальные основания? Был ли у Менелая такой брат? В спартанском сюжете о похищении Елены и военной экспедиции под Трою оба брата несут определенные функции, и там, как мы теперь знаем, должны быть два брата — по природе сюжета. Но Менелай обращен к Спарте, Агамемнон — к Трое. Чтобы выяснить истоки образа Агамемнона — что в нем от спартанского сюжета, что от колонизационных легенд, — нужно исследовать связь между Спартой (или шире — Пелопоннесом) и Троадой.

Почему и когда протянулась эта связь?

Страбон (IX, II, 3; XIII, I, 3) передает древнее предание о том, как происходила греческая (эолийская) колонизация северо-запада Малой Азии. Из Авлиды, порта на Беотийском побережье, отплыла флотилия под водительством Пенфила. Пенфил был связан со Спартой двояким родством: отец его Орест был сыном Агамемнона, а мать — дочерью Менелая. По крайней мере это провозглашала родословная Пенфилидов. По-видимому, очень уж хотелось им связать Пенфила со Спартой, возвести его к царскому роду Лаконии. Но был ли он на деле сыном Ореста, внуком Агамемнона?

По Страбону, еще Орест, подвизавшийся в Спарте, продвинулся на север, в Аркадию, там и был похоронен, а Пенфил с братьями проводил военные действия в Беотии. Сыновья Пенфила захватили остров Лесбос, и греки расселились по берегам Малой Азии. Археологические материалы говорят о появлении греческого населения на Лесбосе в X веке до н. э. — это и есть дата начала эолийской колонизации этого региона.

На Лесбосе известен город Пенфиле. Трудно сказать, от названия ли города его жители образовали имя героя, чтобы почитать его как основателя, или, в самом деле, по основателю был назван город и царский род Лесбоса — Пенфилиды. Эта династия правила на Лесбосе до конца VII века. Когда же им заблагорассудилось сделать Пенфила потомком царей Спарты? Вероятно, тогда, когда Спарта начала свою быструю агрессию и еще не имела поражений, то есть в первой половине VIII века. Возможно, у Пенфилидов имелись и более ранние мотивы для почитания Спарты, возможно, какие-то политические связи, но о них ничего не известно. Пенфил в Спарте, видимо, не жил, сведения Страбона фиксируют его на материке только в Беотии.

Участие беотийцев в эолийской колонизации многократно засвидетельствовано источниками. Коль скоро это так, Авлида, беотийский порт, была естественным отправным пунктом для колонизационной экспедиции, тогда как отправка Агамемнона из Авлиды — был ли он микенским царем или спартанским — крайне маловероятна: очень уж далеки от Авлиды и Микены, и Спарта. Иное дело беотийцы. Сам факт военной экспедиции беотийских эолийцев из Авлиды на рубеже XI–X веков вполне реалистичен. Что Пенфилиды приписывали своему родоначальнику Пенфилу участие в ней, естественно — они бы это, вероятно, делали в любом случае, участвовал он или нет, существовал вообще или нет. Но нельзя исключать и реальное существование такого родоначальника, как и его участие в основании города и в экспедиции из Авлиды. В этом случае Пенфил был беотийским эолийцем. Родство с Агамемноном и Менелаем ему приделали между X и VIII веками.

К концу этого периода с Лесбоса началась колонизация северо-западного побережья Малой Азии. Легенды о древних завоеваниях приобрели актуальность: надо было освятить древними захватами притязания на новые земли, на Троаду. Возможно, припомнились какие-то легенды об экспедиции из Авлиды. Поскольку Пенфил был героем освоения Лесбоса, для более дальних захватов — мифических и потому очень отдаленных во времени — потребовались более древние герои. Тогда-то сказания о реальной военной экспедиции из Авлиды могли быть перенесены на искусственно заполученного для Пенфила предка — легендарного Агамемнона. Это позволяло отнести экспедицию в более древние, героические времена и расширить ее состав.