Обитель теней - Средневековые убийцы

Джон довольно неохотно проследовал за бароном к дверям, на ходу поманив за собой Гвина и Томаса. Проходя по галерее, освещенной луной и несколькими коптящими факелами, он выразил удивление: как случилось, что опекун девушки не побывал в погребе сразу после ее смерти?

— Монахи вынесли несчастную прежде, чем уведомить нас, — огрызнулся Роже. — Ее перенесли в больницу, где мы и видели ее тело. В склеп ее вернули, когда юстициарий потребовал вызвать тебя — ради сохранности, надо полагать.

Джордан де Невилль, не сказавший до сих пор ни слова, теперь добавил сразу несколько:

— Мы все собираемся уехать сразу после похорон, так что другой возможности, кроме как сегодня вечером, не будет. Мы не хотим снова видеть ее, — торопливо пояснил он. — Только то роковое место, где ее нашли.

В дальнем от гостевой трапезной конце коридора располагалась дверь, выходившая в нишу над лестницей и склеп. В боковой стене была дверь во двор. В нее коронер проходил накануне. В узком коридоре собрались настоятель, его капеллан и брат Фердинанд, сопровождавший леди Авису с камеристкой и Маргарет Куртене со служанкой. Еще один пузатый монах — келарь брат Дэниел — маячил за их спинами.

— Моя дочь Элеонора слишком впечатлительна, чтобы идти с нами, — объявила Ависа.

Роберт Нортхем подобрался поближе к Джону и заговорщицки шепнул ему на ухо:

— Сожалею, если доставил тебе неудобство, коронер, но они так настаивали… Слава Богу, завтра все это кончится.

Де Вулф равнодушно пожал плечами. Брат Дэниел повозился с замком и впустил всех на площадку, где зажег от огарка несколько свечей и роздал их каждому из гостей.

— Будьте очень осторожны на лестнице, — громко предупредил настоятель.

Ему только и не хватало, чтобы кто-нибудь из знатных особ сверзился с крутых ступеней.

Во главе с келарем, высоко державшим свечу, вся процессия осторожно спустилась по лестнице. Джон и его помощники шли позади вместе с братом Игнатием. Внизу все выстроились широким полукругом у подножия лестницы. В мерцающем свете свечей сцена напоминала сатанинский ритуал, пока настоятель Роберт не осенил всех широким крестом и не завел молитву. Все громко подхватили «Господню молитву» и «Верую» на латыни. Громче других звучал голос Томаса де Пейна, наслаждавшегося это религиозной драмой. Четверо гостей, казалось, меньше ощущали торжественность минуты, но и они по примеру монахов крестились и преклоняли колени.

— На этом самом месте и нашли несчастную леди, — сказал келарь Дэниел, указывая на пол у нижней ступени.

Одна из служанок всхлипнула, но леди Ависа, которую не смущала тягостная атмосфера склепа, резко прикрикнула на нее. Лицо Маргарет Куртене побледнело и осунулось, но она не издала ни звука, только рука ее украдкой сжала руку Джордана де Невилля, стоявшего рядом. Он, как и Роже Бомон, неподвижным взглядом уставился на клочок утоптанной земли и молчал.

Долго никто не заговаривал, и тишина стала неловкой, а затем и невыносимой. Наконец Роберт Нортхем не выдержал.

— Насмотрелись, друзья? Дражайшая Кристина все еще лежит в нескольких шагах отсюда. Никто не хочет посмотреть на нее, пока ее не положили в гроб?

Джон, насупившись, начал было возражать, что зрелище это едва ли подходит для чувствительных дам, но настоятель опередил его.

— Разумеется, мое предложение относится к лордам, а не к леди.

Хотя Джордан совсем недавно объявил о своем нежелании видеть тело невесты, он неохотно поплелся за Роже Бомоном, когда старший рыцарь с настоятелем направились в глубь погреба. Джон со своими людьми не отставал от них, и коронер с удивлением увидел рядом с собой Маргарет.

— Госпожа, это совсем не место для леди. Прислушайся к голосу разума.

Девушка помотала головой и решительно сказала:

— Она была мне подругой. Я должна попрощаться с ней, кронер.

Джон привычно пожал плечами, и дальше они шли молча. По другую руку от него держатся брат Фердинанд, а вот Игнатий, как он заметил, остался позади, чтобы проводить наверх остальных женщин.

В дальнем отсеке у выпячивающейся неровной стены они все выстроились вокруг зловеще капающего ящика. На сей раз открывать труп взялся Гвин. Он отогнул верхний край простыни, показав всем лицо умершей. И он, и Джон были несколько удивлены, заметив, что с прошлого раза признаки разложения не стали заметнее — вероятно, благодаря постоянно обновлявшемуся льду.

Роже и Джордан коротко взглянули в лицо девушки. Лица у обоих застыли. Возможно, этой неподвижностью мужчины, как щитом, сдерживали проявление чувств. Маргарет Куртене покачнулась и сдавленно всхлипнула, потом снова перекрестилась, прошептала что-то на прощанье своей подруге и, отступив назад, спотыкаясь, бросилась к лестнице из склепа. Томас, вечно готовый утешить всех, кто нуждался в утешении, поспешил за ней.

— Насмотрелись? — довольно резко спросил настоятель и повел за собой остальных, оставив у дощатого гроба только Джона и Гвина.

— Надеюсь, у них отыщется ящик получше этого? — проворчал корнуолец.

— Ее перенесут в церковь для заупокойной службы, а потом на кладбище, — пояснил коронер. — Надо будет утром помочь им выносить тело.

Гвин недовольно оглядел тупик в конце длинного склепа.

— Что-то у меня здесь мороз по коже подирает, — сообщил он. — Должно быть, кельтская кровь сказывается, хотя ее и у тебя хватает, кронер, с материнской стороны.

Джон, вздрогнув, согласился:

— Неудивительно, что у этих монахов после стольких лет на здешних болотах с головами неладно.

Он поплотнее завернулся в черный плащ и с радостью устремился к лестнице, оставив в склепе одинокий труп.

День выдался занятой, и все же, когда с делами было покончено, до первой полуночной службы, на которой неизбежно собирался присутствовать Томас де Пейн, оставалось несколько часов. Еще подремав в теплой комнате, коронер с помощниками вернулись в трапезную. Гвин раздобыл на кухне хлеба, сыра и эля, после чего они поднялись наверх, к своим набитым овечьей шерстью тюфякам. Де Вулф скрылся в отгороженной комнатушке, а двое других завернулись в плащи и одеяла в общей спальне. Гвин тотчас же захрапел, а Томас, издавна привыкший просыпаться среди ночи к заутрене, дремал чутко, как кот. Когда зазвонил колокол Святого Спасителя, он поднялся и зашлепал к дальней двери, спустился по лесенке и влился в поток послушников, направлявшихся к церкви.

После службы он вернулся наверх, чтобы поспать до следующей службы в час рассвета. Гвин пыхтел рядом с ним, как выброшенный на берег кит, сопел и присвистывал. В эту ночь здесь не было паломников, которые закрыли бы ставни в дальнем конце опочивальни, постукивавшие на ледяном ветру. Церковнослужитель сам пошел запереть их и на обратном пути невзначай заглянул в открытую комнатку, где спал его начальник. Свеча осветила скомканную, но пустую постель. Коронер пропал без следа.

Озадаченный Томас вернулся на свое место, но не заснул, поджидая возвращения де Вулфа. Четверть часа спустя все было так же тихо, и тогда он дотянулся и хлопнул Гвина по основательной выпуклости пониже спины. Чтобы его разбудить, понадобилось несколько тумаков, а продрав глаза и выслушав встревоженного клирика, констебль сердито заворчал.

— Он, небось, помочиться пошел или посидеть в нужнике. Угомонись, дай поспать!

Однако, когда прошло еще полчаса, Томас не вытерпел и снова стал тормошить корнуольца. Гвин, ворча, выбрался из постели, где спал одетым, и они, сонно поспорив немного, решили вернуться в теплую комнату, проверить, не там ли де Вулф. В комнате оказалось пусто, и теперь уже оба забеспокоились.

— Посмотрим на галерее и в доме келаря, — торопил Томас, первым направляясь в темноту, подсвеченную только лунным светом да тусклыми огнями факелов, закрепленных в кольцах на стене.

В галерее никого не было, и пройдя по всей длине коридора до выхода во двор, они тоже не встретили ни души. В домике у внутренних ворот дремал под свечным огарком привратник. Это был не тот монах, что сторожил ворота днем, а один из послушников, и он твердил, что ни коронер, ни кто другой за последние два часа в ворота не проходил.

Гвин с клириком нерешительно топтались у сторожки, не зная, куда теперь податься.

— Может, он у настоятеля? — предположил Томас.

Гвин фыркнул. Какие визиты в такую рань? В надежде, что коронер вернулся в постель, они двинулись обратно по коридору в сторону опочивальни.

— Это что за чертовщина? — Гвин остановился у дверцы, ведущей в погреба.

Томас прислушался, склонив голову набок, и расслышал приглушенные удары. На ум ему сразу пришел замерзший труп в подземелье, и клирик, побледнев, заторопился дальше, в безопасную постель, но Гвин оказался покрепче духом.

— Давай-ка откроем эту проклятущую дверь, — пробурчал он и отодвинул строптиво взвизгнувший ржавый засов.