18 Тени 1. Бестиарий - Иван Наумов

— В общем, я бутылку купил, — подытожил Вальдемар, — а Женя не успел со своими гешефтами. Ну, не пропадать же человеку! Предложил ему преломить хлеба и питьё, пришли сюда. А я же тогда как раз жильё искал с кем-нибудь пополам…

— Да нет, слышал я вашу историю, — подтвердил Ян. — Просто она каждый раз новая, люблю следить за метаморфозами.

— Вот поэтому на часах без пяти одиннадцать, — сказал Ойген. — А также, потому что это как бы лёгкий левый уклон. Обеими стрелками. Чуть-чуть такой, без экстремизма.

— А с двух сторон герба — колосья, — добавил Вальдемар. — Чтобы всё по-настоящему.

— Наш ниспровергатель основ, — покосился на него Ойген, — поставил тут себе на звонок гимн Советского Союза. Полифония, конечно, так себе, но всё равно — узнаваемо. Во Франкфурте мало кто врубается, зато в Берлине — видел бы ты, как старушки шарахались!

— Хочешь послушать? — обрадовался Вальдемар, ища по карманам телефон.

— Давай, — согласился Ян.

— Вов, — Ойген аккуратно разлил по половинке.

— М? — отозвался тот, погрузившись в меню.

— А мне одному кажется, что нашего гостя гнетёт тяжкая кручина?

— Ага, в смысле, нет, не одному. Вот он сидит весь такой улыбчивый, а сам себе тихонько только и думает, как бы нас ненароком своими хлопотами не опечалить.

— Рассказывай давай, — велел Ойген.

Тут уж было не отказаться!

А потом остыла текила и доварился борщ, и комбинация этих компонентов превзошла все ожидания. И начало вечереть, и благодаря стараниям друзей Яну стало казаться, что горе — не беда. Уговаривать себя в таком ключе он мог бы и сам, а вот чтобы в это поверить — тут, конечно, понадобилась серьёзная дружеская поддержка.

Обсудили ситуацию так и эдак, прокрутили возможные варианты развития событий. Выходило, что надо просто подождать, пока Виталий даст зелёный свет на возвращение. Ну не в казённый дом же Яна определят за его страшные прегрешения! Подумаешь, собрал конверты! Все так делают, и никого ещё не расстреляли, что уж там. Вроде, Ян и сам всё это знал, однако стало ощутимо легче.

Потом Ойген поведал трагическую историю «про Наташу» — Ян и Вальдемар единогласно постановили, что всё к лучшему. Тем более, что на горизонте появилась загадочная Грета из Ганновера, без пяти минут психотерапевт, вопреки имени вообще не немка, а вполне наша, и, кстати, симпатичная на грани безупречной красивости! Ойген, что называется, считал часы и минуты до её завтрашнего приезда.

— Он даже всё пропылесосил! — сообщил страшную тайну Вальдемар. — А у нас интернет накрылся, так из Женькиного телефона эсэмэски уже на ковёр сыплются.

— Завтра будем лепить пельмени! — безапелляционно заявил Ойген. — Нужно произвести впечатление, что мы не пьянь какая-нибудь, а домовитые домохозяева с серьёзным подходом к домоводству.

— Какая ещё пьянь, скажешь тоже! — бодро завозмущались остальные.

— Мне сон был, — сообщил Ойген. — Про Ганновер!

— Ого, — оценил Вальдемар.

— А мне тоже снился город сегодня, — сказал Ян. — Только не знаю, какой. Зато я звонил по телефону в Кёльн.

— Почему в Кёльн?

— Потому что номер запомнил.

Друзья потрясённо замолчали.

— Я правда запомнил! Все цифры!

— Гонишь, — сказал Вальдемар. — А номер знакомый? Или похож на что-то?

— Первый раз вижу.

— Ян! — Ойген с трудом выдернул себя из дивана и поднялся в рост, крепко держась за рюмку. — Ты соприкоснулся с матрицей своего подсознания! Это очень ответственный момент! За новую веху в жизни!

И махнул в одиночку, присоединиться никто не успел.

— Что за матрица подсознания? — спросил Ян, собирая корочкой хлеба свекольный осадок со стенок пустой тарелки.

— Не торопись! Сейчас объясню. У меня есть хобби. Я собираю не туда попавших. Понимаешь?

— Не-а, — честно признался Ян.

— Наоборот, — подсказал Вальдемар.

— Да. Не так. Наоборот, — длинные фразы давались Ойгену уже через силу. — Когда звонят. Позовите — кого там? — Ганса, к примеру. А Ганса тут нет. А я всегда спрашиваю: вы какой… номер набираете? Нету Ганса тут. Просто ошибка. Лишняя цифра. Или кнопка не нажалась какая-нибудь. Или запала и два раза набралась. Там разные варианты. Можно цифры местами перепутать. Можно промахнуться. По-всякому.

— Отдохни, — пощадил Ойгена Вальдемар, — я дальше расскажу. В общем, Женька стал собирать все такие звонки — записывать номера. В одной-двух цифрах от нас чего и кого только нету. Набери вместо первой тройки четвёрку — попадёшь в морг!

— Замечательно, — согласился Ян.

— Меняем последние две цифры — там живёт Лейла, ей полгорода звонит. Устали отбиваться. А если семёрку случайно нажать два раза, то можно послушать прикольный автоответчик: «Сунешься ещё раз, мерзавец — скажу брату, он тебе мозги вышибет!» Круто, а? Наш Женька, как человек творчески-технический, стал все результаты заносить в «матрицу присутствия». Вариантов ошибки, конечно, огромное количество, но так даже интереснее — коллекция никогда не заполнится до конца! Теперь мы знаем уже полсотни соседей по цифрам. Пойдём, по­кажу!

Путь до двери в спальню стал ощутимо длиннее, но они успешно преодолели штормящее пространство и заглянули внутрь. Всю стену в изголовье двуспальной кровати заполняла сложная паутинная схема, узлы которой были размечены цифрами и не всегда разборчивыми надписями.

— Преклоняюсь перед техническим гением! — сказал Ян.

Бессмысленные и глобальные проекты всегда его впечатляли.

— А ты позвонил уже? — спросил Вальдемар.

— Куда?

— В Кёльн, куда ещё?

— Зачем?

— У меня нет слов! — Вальдемар отлучился в коридор и притащил треснутый аппарат на длинном перемотанном изолентой шнуре. — Твоё подсознание выдало тебе важную информацию! На блюдечке с котомочкой… с койоточкой… короче, бери и звони!

Ян подумал, что наверняка забыл эти цифры. Усталость, алкоголь… Как бы не так! Комбинация так и стояла у него перед глазами. Вот Ян-не-Ян снимает трубку, протягивает палец…

— Не томи уже! — захныкал Вальдемар.

Ян прижал динамик к уху. Вслушался в писклявый гудок. Невинная затея почему-то вызывала беспокойство. Ему не хотелось набирать этот номер.

— Забыл всё-таки? — огорчился Вальдемар.

Ойген расползся по дивану и спал с открытым ртом.

— Ничего я не забыл, — немножко сердито ответил Ян, быстро нажимая кнопки.

И вздрогнул, когда на том конце сняли трубку…

Глава 3. Флэш-рояль

Довиль, Франция

2 февраля 1999 года

А не слишком ли ты заигрался, Огюст? Не слишком ли доверился золотозубому доброхоту непонятного роду-племени? Пить и гулять задарма — это, конечно, дело прекрасное, но на сколько хватит терпения попутчиков?

Немолодой человек слегка потрёпанной наружности, каковую приобретают одинокие европейские интеллектуалы на подходе к полувековой отметке персонального календаря, покачивался туда-сюда с пяток на носки — словно повторяя мерное движение плещущейся под пирсом воды. Нужно было идти внутрь — по шаткому корабельному трапу, в мертвящую кондиционированную свежесть «оффшорного» казино. Но лишний глоток целебного морского воздуха никому не повредит, и минута-другая ничего не решит. Если Везунчик там — значит, там. Если нет, вечер пройдёт как обычно, пика к бубне, цифры в ряд. Коли пойдёт масть — то промелькнёт в лихорадке ставок и блефа, а не заладится… нечего думать про «не заладится», сегодня должно повезти.

Огюст оглянулся на берег. Солнце уже село. В сиренево-фиолетовом небе меркли последние кружева багровой облачной бахромы. На тонких мачтах фонарей покачивались гроздья света. Цепочка огней бежала по набережной в туман горизонта, повторяя плавный контур залива. Огюст втянул носом стылую солёную морось. Когда он в последний раз рисовал с натуры? И не вспомнить.

Деревянные плашки вместо ступеней, всхлип воды откуда-то снизу, набалдашник поручня. Пригибайте головы, господа, а то расшибёте свои плешивые макушки. Мазутный запашок грохочущих трапов, втиснутый в простенок гардероб, белые перчатки выхватили пальто из рук, номерок — сорок шесть, бесхребетное числишко! — нырнул в карман.

Игровой зал обернул Огюста мягким ватным шумом, ярким, но нежным освещением, отголосками сигарного дыма и дорогих духов. Лампы дробились на искры в украшениях дам, зелёные поля столов казались аэродромами фортуны. Откуда-то в руке возник бокал шампанского. Сухопарый бретонец за стеклом кассы паучьими лапками сплёл из ничего лоток с разноцветными фишками. Приятного вечера, месье!

В зале было на удивление многолюдно для середины недели и мёртвого сезона. Наверное, эти люди просто не знали, куда спрятаться от бесконечной непогоды — а потому нарядно оделись и отправились греться азартом.

Два стола с рулеткой — врата этого мира. Узкий салон, не обойдёшь ни на входе, ни на выходе. За одним, как и положено, — Пьер, лениво ставит на чёт-нечет. Уж точно не святой с ключами, да, вероятно, и не Пьер — скорее уж, Ибрагим, или какие там ещё могут быть имена?.. Поэтому — просто Пьер. Рослый, самоуверенный и, что немаловажно, способный носить костюм и галстук так, чтобы не походить на телохранителя или страхового агента. Главное, не улыбайся, Пьер — блеск золота во рту затмит твой лоск в один момент.