Погибшая страна - Г. Берсенев

Еще ни разу никто из участников экспедиции не опускался так глубоко в океанические низменности. Отлогий спуск время от времени обрывался отвесными безднами. Инфра-красные лучи прожекторов все чаще и чаще обнаруживали полузатянутые илом руины. Сходные с первой плитой скалистые выпуклости встречались на протяжении каждой сотни метров.

Чахлый кустарник кораллов, так же похожий на своих мелководных соплеменников, как хилые березки тундры на пышную обитательницу умеренной полосы, лепился изредка по оголенному илистому дну, усеянному погрузившимися сюда с поверхности трупами рыб.

Придонное течение медленно скатывалось под уклон, облегчая путь водолазам. Впереди, выточенный в каменистых породах, причудливо развертывался грот. Пенистая горная река над порожистым дном вздымала мутные языки ила. Извивающимися полосами лизали они черные силуэты камней, скрывали далекую перспективу затуманенных гор.

Очарованные зрелищем путешественники остановились. Яркие лучи прожекторов на минуту померкли. В пучине зажглось бесконечное количество перемещающихся и недвижимых светлячков. Водолазов окружал мягкий фосфорический блеск, будто сияние далеких надземных звезд. Красноватые и фиолетовые огоньки перемежались с золотистыми, синими и зелеными переливающимися лентами.

Сначала они играли в стремнине, затем вдруг приблизились.

Прикосновение скользящих тел заставило путешественников дать полный свет. То, что они увидели, превосходило все, до сих пор виденное ими. Несметные стаи всевозможных существ окружали их. Здесь были и рыбы-це-лоринхи, головастые, большеглазые и тонкохвостые, и нитераспускающие татигады, и целые семьи стебельчатых, светящиеся глаза которых помещались, как набалдашники, на особых ветвях, и бородатые эстомии, и длиннохвостые макруг, и вся сияющая стомия.

Среди них стремительно и важно неслась цилиндрообразная малокостиус, прожорливо обнажающая кривозубую пасть в погоне за черной неостомой. Больше всего путешественников поразил рупорообразный крупнорот, на их глазах поглотивший вдвое большую, нежели сам, рыбу. Хищный желудок его сразу раздался, утроив мгновенно туловище, и крупнорот застыл в блаженном ощущении пищеварения.

Пробираясь среди губчатых зарослей афроцелистеса, кремнеземные венчики которого нежно поблескивали стеклянными лепестками, исследователи натолкнулись на бокалообразные чащи полипов, извивавших навстречу им ярко-красные щупальца. Целая серия животных самой необыкновенной формы, шоколадно-бурых, темно-фиолетовых и прочих окрасок устилала илистое дно, насколько мог охватить человеческий глаз. Коралловые поросли перемежались с ветвеобразными видами полипов, пурпуровых актиний и грибоподобных флабеллумов.

— Это — небезопасное место! — угрюмо вещал зоолог. — Взгляните на странное оживление животного мира.

Действительно, стремительное бегство рыб, паническое исчезновение слизняков, щетинящиеся тела иглокожих говорили о надвигающейся опасности. На протяжении всего пути экспедиция всегда отмечала совершенно спокойное отношение подводных обитателей к появлению человека, а здесь вдруг такое стихийное проявление воли к самозащите!

Еще несколько десятков шагов. И впереди за черными тенями удирающих глубоководных смутно мелькнули огромные очертания головоногих сепий. За десятиметровыми принцепсами с молниеносной быстротой следовали колоссальные кальмары. Туши их, лишенные тех грандиозных щупальцев, какими обладает осьминог, достигали десятиметровой величины; вес их мог быть не меньше двух с половиной тонн. Конические тела океанских чудовищ оканчивались невероятными челюстями, окруженными восемью щупальцами. Присоски, крючки увенчивали веретенообразные тела этих чудовищ, плавающих не хуже многих других рыбных пород.

Путешественники растерялись. Сбившись в тесную группу, они пытались встретить кальмаров градом жгучих лучей.

Не знающие ожогов исполины бешено ринулись на противников, далеко вперед простирая свои бородавчатые жгуты. Но навстречу гигантам уже метнулись предохранительные провода. Напоровшись на тучи слепящих молний, сепии замерли. Их неуклюжие тела начали извиваться в судорогах. Однако и это примененное экспедицией средство оказалось слишком ничтожным, чтобы справиться с океанскими чудищами. Мощность тока была явно недостаточна. Через пять-десять секунд оправившиеся кальмары вновь ринулись на людей. Еще момент, и путешественники обрели бы здесь свою гибель: против стальных объятий сепий и веса их массивных тел не могли устоять, разумеется, панцири водолазов.

Изнемогая в неравной борьбе, люди сражались поодиночке.

Померкшие прожекторы, казалось, собирались повергнуть поле смертной борьбы в последнюю и окончательную тьму. Излучаемый морскими гигантами свет слишком слабо рассеивал мрак. Ибрагимов терял силы и, почти цепенея от ужаса, извивался в цепких клещах морского гада. Впрочем, он быстро нашелся. В ротовое отверстие с обширной дыхательной полостью он ловко вонзил автоматический нож. Срезанная выпуклость глаз заставила чудовище бросить противника.

— Спасайтесь ножами! — прохрипел Ибрагимов.

Изувеченное животное с отсеченными щупальцами и крючками металось в предсмертной агонии. Вскоре бездыханный труп сгинул в извечной тьме. Со смертью животного прекратилась и его фосфоресценция.

Ибрагимов искал выключатель прожектора. Но тщетно. К ужасу своему он обнаружил, что тот поврежден.

Ибрагимов вскрикнул. Микрофон был беззвучен. Тело молодого ученого покрылось холодным потом.

На дне океана — один, с поврежденным костюмом.

Нет!.. Недалеко смутно мелькали силуэты сражающихся. Одно за другим гибли животные.

Ибрагимов бросился было к товарищам. Вдруг что-то с необычайной силой свалилось на него. Цепкий охват груди. Ибрагимов почувствовал, как тело его отделилось от дна. Он падал в пучину. Батиметр не действовал.

Ученый не мог ни определить глубины, в которую он погружался, ни регулировать собственной тяжести. Водолазный костюм испортился окончательно. Лишь сохранилась способность панциря противостоять ужасающему давлению среды.

Долго ли он погружался в пучину, Ибрагимов не знал.

Он сброшен был с отвесной скалы. Глубокого дна вряд ли могли достичь лучи маломощных прожекторов его победивших товарищей.

Скорость падения с каждой секундой росла. Ибрагимов цеплялся за все попадавшееся ему на пути. Тысячи огоньков там и сям вспыхивали и исчезали. Это было последним его ощущением. Вскоре резкий толчок потряс его организм. Почувствовав острую боль, он потерял сознание.