Губернатор - Сюзанна Стил

Его работа доставила бы ему больше удовольствия, если бы он заставил этого мерзкого бывшего мужа заплатить за то, что тот ударил свою женщину. В этот раз Миллер с особым чувством насладится своей охотой, а он очень любил охоту. Он наблюдал за тем, как сногсшибательная блондинка в белом развязанном халате босиком прошла по своей квартире. Почувствовал, как дернулся его член, когда он мельком увидел её розовые соски, к которым едва притрагивалась ткань халата.

Он знал, что кроме изящного белого хлопкового халата на ней не было ничего, и мысль о том, как он задирает эту ткань вверх по её телу, прижав девушку к стене, возбуждала его.

Миллер ощутил нечто, напоминавшее первобытную тягу защитить эту женщину от мужчины, который ей изменял. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз хотел защитить кого-нибудь так сильно, ведь сожаление — чувство, которое Миллер никогда не испытывал. Он знал, что рано или поздно возьмет все в свои руки. Это лишь вопрос времени.

Он понял, что любит охоту, когда был в Кувейте. Но еще он понял, что ничто не сравнится с чувством, когда ты впервые охотишься на человека. Однажды Миллер услышал эту цитату, а теперь по собственному опыту знал, что от охоты на человека больше азарта. Да, это была правда, как только ты убиваешь на охоте человека, ни на кого, кроме людей, охотиться не хочется.

Последнюю жертву он убил в спешке. Хотя он и насладился зрелищем, когда теплая кровь окрашивала простыни в алый цвет, вытекая из перерезанного горла жертвы. По идеальному сценарию Миллер забрал бы свою жертву к себе на склад и пытал. Он поклялся себе, что будет убивать лишь тех, кто этого заслуживал, но никогда не убьет женщин и детей.

Ему удалось обманом заставить бывшего мужа своей цели поверить в то, что он сделает свою работу. А на самом деле его съедал интерес и факт того, что он не хотел убивать её.

«Я не убиваю женщин. Я бы никогда не убил ни одну женщину».

Миллер всегда знал, что отличался от других, но осознание этого произошло лишь после того, как он отправился на войну и понял, насколько отличался прежний он от настоящего. Миллер получал удовольствие, вытягивая информацию из своих пленных. Некоторые из самых крепких солдат, с которыми он служил, иногда выходили из комнаты, не в силах выдерживать методы, которыми Миллер «добывал» информацию.

Он пошел бы на все, лишь бы получить то, что ему нужно. Когда другие делали то, что необходимо, пытаясь достать информацию, а потом просто забывали об этом, Миллер наслаждался болью, от которой мучились его пленные. Проще говоря, он обладал садистской склонностью и с нетерпением ждал, когда доберётся до этого мешка с дерьмом, которым и был бывший муж блондинки — его нынешней загадки.

Миллер не подозревал, что за услуги солдата, которые он сам был готов предложить, отвалят чертовски немалую сумму денег. Быть наемным убийцей было лишь на руку, потому что его волновало лишь две вещи — боль и деньги. Работа на людей высокого полета преподносила ему два удовольствия в одном флаконе. Да, жизнь прекрасна…

Звонок телефона вытащил его из мыслей о спасении девицы из беды.

— Ну, Миллер, должен признать, что ты превзошел самого себя. Кажется, тот джентльмен собирался распространить слухи после того, как был уличен в краже денег, а теперь мы можем быть спокойны по этому поводу, так ведь?

Миллер направил свой затвердевший член вниз и попытался побыстрее закончить телефонный разговор. Блондинка, за которой он наблюдал, отвлекала его.

— Рад, что вы остались довольны, Сэр. Моей целью было именно это.

— Значит, я скоро свяжусь с тобой, Миллер, и прекрасного тебе дня. Твои деньги уже переведены на счет в банке, а так же бонус.

— Спасибо, Сэр. С нетерпением жду Вашего звонка.

Миллер повесил трубку и опустился на место, продолжая наблюдать за своей целью.

«А теперь, вернемся к делам насущным».

Женщина, за которой он наблюдал, никогда не выходила из квартиры. Никогда.

У нее агорафобия. Все классические симптомы: никогда не выходит из дома, заказывает доставку к двери, страдает от панических атак. Теперь для него все обретало смысл. Она едва ли выходила за порог, чтобы забрать доставленные вещи. Поэтому её бывший муж пытается меня нанять.

Миллер понимал, почему тот хотел её смерти. Ему нужна была её страховка. В свете грядущего развода он знал, что не получит ни копейки из страховки, а платить за нее следующие полгода просто не собирался. Миллер нацарапал пометку в своем маленьком карманном блокнотике, чтобы не забыть проверить, в какую сумму этот кусок дерьма оценил её жизнь.

Глава 16

Талия

— Что это с тобой, Талия? Ты стала по-другому воспринимать людей.

— Ха, по-другому воспринимать людей? Ты до сих пор веришь, что принцы существуют?

— Почему ты не можешь поверить в то, что с тобой может случиться что-то хорошее? Я понимаю, что ты через многое прошла после смерти родителей, но не позволяй этому выбить тебя из колеи.

Я посмотрела на свою подругу и начала говорить:

— Ты понятия не имеешь, насколько бессердечен этот человек. Я не знаю, как далеко он зайдет, чтобы добиться того, чего хочет. А сейчас я точно знаю, что он хочет меня. Будь я проклята, если просто откроюсь ему и начну доверять. Он политик, Кэти, и даже ты со всей своей верой в сказочных фей с волшебной пыльцой должна знать, что их репутация держится на вранье и лицемерии.

— Верой в сказочных фей с волшебной пыльцой? Это удар ниже пояса.

— Приплетать сюда смерть моих родителей тоже!

— Талия, когда ты, наконец, поймешь? Я люблю тебя и просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я понимаю это и не собираюсь быть сукой. Просто не верю этому парню, и мне плевать, насколько шикарен с ним секс. Это моя жизнь, и я не собираюсь отдавать власть над ней какому-то мужчине.

— Шикарен, говоришь? Поподробней, пожалуйста.

— Я серьезно, Кэти. Если со мной что-то случится, то вся вина будет на нем.

— Боже мой, Талия, ты перешла все границы в недоверии к мужчинам.

— Речь не о мужчинах, а о людях вообще. Я не выбита из колеи, просто не имею точного представления о том, как далеко могут зайти люди, когда они хотят чего-то.

— Глупышка, он хочет тебя, но не собирается убивать. Ты можешь даже поставить себе противозачаточную спираль на пять лет, чтобы он не попытался зачать ребенка. Эй, а с другой стороны, у тебя же на этих выходных официальный прием с ним и его матерью?

— Пожалуйста, не напоминай мне. Я не могу перестать думать о том, что его мать — настоящая сука.

— Видишь, вот о чем я говорю, Талия. Ты всегда видишь только плохое. Просто прекрати.

— Ну, надеюсь, хотя бы на этот раз ты права, Кэти.

*****

— Перестань волноваться, дорогая. В моих глазах ты выглядишь настолько умопомрачительно, что в голове крутятся мысли о том, чтобы отвезти тебя домой и отыметь по полной программе. Моя мать и так решит, что ты прекрасна.

Платье цвета бордо, которое купил Энтони, было великолепно. Шелк скользил по моему телу, обволакивая меня. Линия декольте складками спускалась ниже, открывая шею. Платье буквально обтекало мои ноги от колен, когда я шла. Я сделала высокую прическу. Две пряди спадали, будто были сами по себе. Сережки из вереницы камешков, напоминающие винтажный стиль, почти касались моих плеч.

Чувства внутри превратились в торнадо. Я не привыкла дружить с людьми такого ранга. У меня в голове не укладывались две вещи: мать Энтони и сексапильная блондинка. «Солнечная» Джулия. Я была уверена, что она не пропустит официальный приём в честь Губернатора. Даже тот факт, что пришлось проглотить обиду, которую нанесла пресса, не заставит её держаться подальше. Желчь у нее в крови, и это правда.

Я не переставала думать о моей подруге Кэти и жалела, что не пригласила её. Она могла бы стать моей безопасной зоной. Мы поддерживали друг друга годами. Я мысленно пообещала себе сделать для нее что-то хорошее.

— О, милая, — сквозь мои мысли прорвался голос. Я подняла глаза вверх на мать Энтони. Их внешнее сходство привело меня в ужас. У нее были короткие черные волосы, а холодные синие глаза буравили меня из-под челки. Она и близко не выглядела на сорок пять, но я знала, что это благодаря ряду пластических операций. Так же я знала, что у нее был первоклассный хирург, поэтому ей не о чем было волноваться.

Она взяла меня за руку и заставила покрутиться.

— Дай мне посмотреть на тебя. Ты выглядишь великолепно, — внутри меня все померкло, и желудок скрутился в узел. Я не думала, что когда-то привыкну к светскому окружению и избавлюсь от мысли, что кто-нибудь узнает о моем происхождении.

Я посмотрела на Энтони, прислонившегося к стене, его лицо выражало уверенность. На нем был черный смокинг, в котором он выглядел так, словно только что сошел с обложки мужского журнала. Он сбрил темную щетину, которую иногда отращивал, но даже без нее он излучал силу и власть. Синие ледяные глаза ни на секунду не оставляли меня, пока Энтони говорил со своей мамой.