Последняя глушь - Эрин Хантер

— Что это такое? — спросил он.

Луса подбежала к нему и тоже глубоко втянула носом воздух. Восхитительный запах защекотал ее ноздри. Судя по всему, этот запах доносился из самой маленькой берлоги, расположенной в конце стойбища.

— Мы должны достать хоть немножко этого… вкусного… пахучего… — простонала она.

— Будь осторожна, — предупредила Каллик, подходя к Лусе. — Я чувствую запах огня. Там может быть опасно.

— Не беспокойся, все будет отлично!

И прежде чем друзья успели ее остановить, она быстро посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли поблизости плосколицых, и побежала к берлоге. Луса изо всех сил пихнула дверь, но та не поддалась. Разочарованно засопев, медведица сердито посмотрела на берлогу и вдруг заметила какую-то серебристую штуковину между краем двери и стеной дома. Это она не давала двери открываться!

Просунув лапу в щель, Луса осторожно ее подергала. Послышался тихий звон, и медведица едва не рухнула в распахнувшуюся дверь. Облако дыма заструилось из берлоги наружу, а восхитительный запах стал еще сильнее.

Луса обернулась к друзьям, ждавшим ее в нескольких медведях от входа.

— Смотрите, не появятся ли плосколицые! — крикнула она.

Медведица вошла в берлогу. Здесь все было в едком дыму, щипавшем глаза, но вкусный запах вел ее за собой, и вскоре Луса увидела длинные куски мяса, свисавшие с деревянной рамы под крышей.

«Зачем они подвесили мясо к потолку? — в недоумении подумала Луса. — Ох уж эти плосколицые! Вечно что-нибудь придумают!»

Встав на задние лапы, она ухватилась за конец одного из кусков и стянула его на землю. Воодушевленная успехом, Луса сорвала и второй, а потом схватила свою добычу и выбежала из берлоги.

— Ты просто чудо! — воскликнула Каллик.

Токло беспокойно поводил носом, и даже вид вкусного мяса нисколько не уменьшил его тревоги.

— Лучше поскорее вернуться в скалы, — отрывисто рявкнул он. — Здесь в любой момент могут появиться плосколицые.

С этими словами Токло, не дожидаясь ответа, помчался к склону холма.

Луса побежала за ним, волоча за собой мясо и ожидая услышать позади свирепые крики плосколицых. Но все оставалось тихо.

— Вот, ешьте, — пропыхтела она, бросая мясо на землю за скалой.

Каллик с аппетитом принялась за еду, но Токло не спешил присоединиться к ней. Он с тоской посмотрел на закрытую дверь берлоги целителя.

Луса дружески ткнулась носом в его бурую шерсть.

— Ешь, Токло. Мы ничем не поможем Уджураку, если будем голодать.

Токло нехотя кивнул и принялся за второй кусок мяса.

— Олень, — пробурчал он, проглотив пару кусков. — Вкус странный, но неплохой. Спасибо, Луса.

— На здоровье!

Растянувшись на земле, Луса тоже принялась за еду, наслаждаясь сочным, дымным вкусом оленьего мяса. Однако она чувствовала, что Токло до сих пор не находит себе места, то и дело поглядывая на берлогу, в которой исчез Уджурак.

— Я знаю, что нам делать! — сказала Луса, когда друзья закончили есть. — Идите за мной.

Каллик и Токло озадаченно переглянулись, но послушно вышли из-за скалы следом за Лусой. Дождь ослабел, над долиной сгустились сумерки, и двери берлог оставались закрытыми. Держась в тени, Луса повела друзей вокруг большой поляны в центре стойбища. Медведи испуганно замерли, когда еще один плосколицый вышел из большой берлоги и пробежал неподалеку от того места, где они стояли. К счастью, он так низко опустил голову, спасаясь от дождя, что не заметил медведей, спрятавшихся под крышей.

— Чуть не попались! — вздохнула Каллик.

— Идем дальше, — пробурчал Токло.

Луса вновь пошла впереди, пытаясь ступать совсем незаметно, пока не подошла к задней стене берлоги целителя. Из окошка струился свет, бросавший желтое пятно на мокрую землю.

Луса подошла к окну. Встав на задние лапы, она уперлась передними в стену берлоги и заглянула внутрь.

ГЛАВА XI

ТОКЛО

Токло осторожно подполз к берлоге и уставился внутрь сквозь твердую блестящую пелену, похожую на кусок льда и закрывавшую дырку в стене. Внутри горел огонь, и Токло учуял странный запах, от которого у него слегка закружилась голова. Если не считать этих загадочных ароматов, внутри было тепло, уютно и приятно. Токло понравилось, что стены и пол в этом помещении были завешаны звериными шкурами.

Луса и Каллик стояли рядом с Токло, прижавшись носами к окну. Токло внимательно оглядел плосколицего, забравшего Уджурака. Тот сидел спиной к окну, загораживая от друзей Уджурака, лежавшего возле противоположной стены. Токло удалось увидеть, что плосколицый держал в своей голой розовой лапе какой-то маленький серебристый предмет.

«Наверное, он все еще пытается выудить леску из пасти Уджурака, — догадался Токло. — Лапы у плосколицего маленькие и гораздо проворнее наших. Может, мы все-таки правильно сделали, что принесли Уджурака сюда?»

Плосколицый пошевелился, и Токло впервые увидел Уджурака. Он все еще был в обличии плосколицего и лежал на спине, укрытый шкурами.

— Он выглядит совсем мертвым, — в страхе прошептала Каллик.

Токло ничего не ответил, но в животе у него все сжалось, и он заскрипел зубами, чтобы не зареветь в голос. Уджурак лежал совершенно неподвижно, и его голая розовая шкура приобрела серый оттенок. Глаза друга были закрыты, и Токло не знал, дышит ли он еще или нет.

— Он жив, — уверенно сказала Луса. — Если бы он умер, плосколицый не пытался бы ему помочь!

Токло обдумал ее слова, но никак не мог в них поверить.

«Что понимают эти плосколицые! А если они живых от мертвых не отличают? В любом случае, даже если Уджурак еще жив, он все равно может скоро умереть».

Токло ненавидел ощущение собственной беспомощности. Лишь утром, во время рыбалки и охоты на оленей, Токло был доволен собой и миром. Теперь же он чувствовал, что все идет не так, как надо. Но мучительнее всего была одна мысль, уже давно не дававшая ему покоя — все случилось по его вине. Это он попросил Уджурака превратиться в гуся. Если бы он не придумал этот дурацкий план…

Токло охватила паника. Сердце бешено забилось, и он с дрожью вспомнил то страшное время, когда терзался чувством вины за смерть Тоби и за то, что родная мать бросила его… Он знал, что не переживет этого кошмара во второй раз. Он больше не вынесет бремени вины.

«Нет, я не виноват во всем этом, — твердо сказал себе Токло. — Это не моя вина».

Сердцебиение постепенно выровнялось, жгучий страх отступил.

«Я Уджураку друг, а не мать, — подумал Токло. — Я не обязан вечно опекать его. Он должен научиться сам о себе заботиться».

Токло вспомнил, как Уджурак уже находился на шерстинку от смерти. Это случилось во время путешествия к Великому медвежьему озеру, когда они переходили через мост, и Уджурака сбил огнезверь. Тогда Токло чувствовал себя самым никчемным медведем на земле из-за того, что не сумел защитить Уджурака.

«Но я не собираюсь проходить через это еще раз, — напомнил себе Токло, делая размеренные глубокие вдохи. — Уджурак должен научиться быть настоящим медведем. Нельзя вечно оставаться глупым и беспомощным! Почему он такой безмозглый? Почему он вечно попадает в беду?»

Внезапно из берлоги донеслось негромкое покашливание. Токло затаил дыхание.

— Это Уджурак! — воскликнул он. — Наш друг жив!

Старый плосколицый снова склонился над Уджураком. В его лапе сверкнул серебряный коготь. У Токло заурчало в животе от тревоги, когда он увидел, как сильная дрожь сотрясла тело Уджурака. Когда Уджурак расслабился, целитель протянул к нему лапу и ласково погладил по густой шерсти на голове.

Оторвав взгляд от окна, Токло увидел луну, висевшую высоко над горными склонами. Знакомая тоска волчьим клыком впилась ему в сердце. «Там — мое место», — подумал молодой гризли.

Бескрайние леса были его настоящим домом, и Токло хотел жить там, а не прятаться возле чужой берлоги на краю стойбища плосколицых.

В мыслях он снова вернулся к тому времени, когда они с Тоби были маленькими медвежатами и жили в берлоге вместе с Окой. Он вспомнил, как Ока впервые учила его охотиться.

— Видишь эту палку? — спросила она, бросая перед ним сучок. — Представь, что это заяц. Что ты должен сделать?

— Догнать его? — спросил Тоби, радостно сверкая глазами.

Тогда Тоби еще не так сильно болел и выглядел самым обычным медвежонком. Теперь Токло было мучительно вспоминать о той поре. Тоби был заметно слабее Токло, но никто не думал, что он чем-то серьезно болен. В то время Ока еще не суетилась над ним, а Токло мог всем сердцем любить брата, и к этой любви не примешивалось раздражение на его вечное хныканье и слабость.

— Эх ты, белкоголовый! — снисходительно ответил Токло брату. — Где тебе догнать палку! Только я могу это сделать.