Книга Арджуны - Олег Серёгин

Флейта была бессильна.

Видя Баламута в затруднении, Серебряный, по праву дружбы державший поводья его колесницы, почтительно заметил, что не позволит дорогому другу в одиночестве предаваться этому занятию, приносящему обильные духовные заслуги, – а за ними двумя, несомненно, двинется не менее акшаухини войска, которое войско, вероятно, сильно помешает риши в его аскезах.

Нарада хохотнул, махнул рукой и, не прощаясь, зашагал своей дорогой.

Сейчас, издалека, ужаснейший склочник выглядел безобидным старцем, полным доброчестия и премудрости. Согбенный путник растворялся в алости закатного солнца; картина рисовалась печальная и внушающая благие помыслы о тщете всего сущего.

— Я ему устрою!.. – мстительно объявил Баламут, – впрочем, очень тихо, так, чтобы его слышал только Сребрец. – Слухов распущу... Что-нибудь такое!..

— Лучше не надо, – заметил Арджуна. – А то он про тебя что-нибудь... распустит.

— Да, – опечалился флейтист. – С него станется. Но я не могу удержаться.

— И?

— Однажды премудрый Нарада решил полюбоваться купающимися девушками, – с наслаждением продекламировал Кришна. – Войдя в заросли камыша, он погрузился в воду по шею и сидел там тихонько... Когда же этот лучший из мудрецов, обретя радостное расположение духа, покинул свое убежище, то обнаружил, что сам превратился в женщину. Такова была кара богини Дурги, ибо и сам водоем, и девушки принадлежали ей...

— А куда делась его борода?

— При нем осталась.

— И что было дальше?

— Не знаю... – зевнул Кришна. – Трогай, друг мой. Надеюсь, усмиривший свои чувства Нарада не будет гневаться, что мы не дождались, пока он скроется за горизонтом?

Позади на расстоянии четырех упряжек ехал мрачный Баларама, сопя так, что большие кошки подозрительно взревывали. Плугоносцу сразу не глянулся родич, которого он про себя звал гнусью белесой и с такой-то горы бхутом. Нежно любимый брат льнул к пришлецу, не отпуская от себя на шаг, верный Здоровяк вдруг оказался без надобности; он, с детства привычный к издевательствам Черного Баламута, сносил и не такое, но белобрысый ракшас не оказывал брату должного почтения, чего Баларама никак и никому простить не мог.

И даже сейчас, ввиду счастливого спасения от Нарады – не мог.

Во всем полагаясь на мудрость младшего брата, Сохач пытался побороть в себе неприязнь. Но когда выяснилось, что по-хорошему с Серебряным не выпить, на сдобных девок он не падок, да и подраться не склонен, предпочитая убивать сразу, – Рама ощутил в себе сильные сомнения. Но в ответ робким речам Баламут безжалостно отчитал брата, заявив, что младший из сыновей Кунти – его лучший друг.

— А как же я? – несчастным голосом спросил покинутый Здоровяк. – Я – не лучший?

— Ты – другое, – смягчаясь, но все еще недовольно объяснил Кришна.

Баларама собрался с мыслями, вдохнул столько воздуха, сколько помещалось в его широченную грудь, и проникновенно сказал:

— Малыш! Ведь я же лучше, лучше Арджуны!

— Конечно, лучше, – мгновенно согласился Кришна, тихо веселясь.

— Тогда почему?

— Что почему?

— Почему – так?

— Что – так?

Плугоносец понурился и засопел, не зная, каким словами сказать то, что было у него на уме.

— Что ты к нему липнешь? – наконец нашелся он. – Только и дел, что друг к другу в гости ездить!

— Во-первых, это называется “наносить ответные визиты”, – поправил флейтист. – А во-вторых... во-вторых, милый ты мой Рама, он – внук Гангеи Грозного, владетель одного из трех Великих луков и вдобавок сын Громовержца...

— Ублюдок царя небесного, – буркнул Сохач, уставившись в пол.

— Скажи мне, изобильный достоинствами, – вдруг поинтересовался языкастый братец, – можешь ли ты ради меня совершить героический подвиг?

— Я? – с внезапно полыхнувшей надеждой вскинулся Здоровяк. – Да я!.. Да Кришна, ты только пальцем кивни!

— Вот и соверши.

— А чего надо-то?

— Ну... – красавец пожал плечами. – Сам придумай.

Плугоносец горестно наморщил лоб.

— Гонишь? – спросил он. – Так бы и говорил. А то все хиханьки... Старый, толстый, никому не нужный Баларама пойдет совершать героические подвиги, а вы тут будете гулять и радоваться. Что я, не понимаю?

Однако поход за героическими подвигами был по зрелом размышлении отложен; вместо этого Здоровяк день-деньской ходил за Кришной хвостом, смотрел на обожаемого брата большими печальными глазами и душераздирающе вздыхал. Усы его при этом шевелились как живые и тоже выражали укор. Однако, повинуясь премудрому аватару, Сохач ни словом, ни делом не являл вражды; лишь однажды он, глядя на Арджуну сверху вниз, с тоскою проговорил: “Лучше бы ты у меня жену украл...”

— Хорошо! – между тем журчал Кришна, обращаясь к своему вознице; он был исключительно доволен, если не сказать благодарен. – Поистине, друг мой, иной мудрец страшнее голодного тигра и ревнующей женщины... Кстати о мудрецах. Помнишь того рыжего брахмана, который еще Агни назывался? Слушай, что я придумал...

Благовонная вода, которой обрызгали покой прислужники перед тем, как удалиться, давно высохла, и остыли яства в золотой посуде, поставленной прямо на расчерченный линиями-оберегами пол. Узорный проем вел на террасу, доступную только из царской опочивальни. По сквозной резьбе мраморной ограды вился плющ, белые голуби уснули рядом жемчужин на литых из серебра гирляндах, а дальше блестело под луной море, перекатывая валы.

Грустный Чандра заглядывал в окна спящей Двараки, пока упряжка влеклась привычной дорогой; но он был молчалив.

— Так что там дальше о мудрецах? – нарушил молчание Арджуна.

Серебряный предавался благочестивому занятию: пересчитывал позвонки Шри Кришны, запечатлевая поцелуй на каждом, сверху донизу и обратно. Баламут невнятно мурлыкал, поигрывая лопатками.

— Итак... – сказал он, – дальше. “Тут из срединного пространства, окруженный богами ветра – марутами, спустился властитель небожителей Индра и сказал Арджуне и Кришне: “Вы оба свершили многотрудный подвиг, который едва ли могли бы свершить даже бессмертные боги. В глубоком удовлетворении я хочу щедро одарить вас за это. Выбирайте себе любой дар, даже если он труднодостижим и лежит за пределами человеческого мира””.

— Угу... Помню я одну историю про подарки...

— М-м?

— Был такой благочестивый царь Васу, которому Индра в обмен на скопленный Жар подарил хрустальную колесницу, летавшую по небу. Вот он и летал в ней по небу: туда-сюда, туда-сюда...

— Ну и что?

— “И когда царь Васу путешествовал по небесам в воздушном корабле, подаренном ему Владыкой Индрой, в полете к нему часто приближались красивые гандхарвы и пленительные апсары, которые исполняли его желания. И таким образом слава Васу, “путешественника по небесам”, распространялась все дальше и шире”.