Тень воина - Владимир Перемолотов

— Сбежать? — переспросил Митридан, выгадывая время для ответа. — Сбежать, значит?

Гаврила увидел, как дружинники поднялись и пошли по двору, по направлению к дому колдуна. Он только кивнул.

— А далеко ты бежать-то собрался, добрый молодец? Ждут тебя где? Укрыть готовы?

Руки колдуна проворно лепили из теста шестиконечную звезду. Гаврила, приободренный тем, что умный человек не оборвал его, а задумался, разом окрепшим голосом быстро сказал:

— Чем дальше — тем лучше!

Селянин разошелся. Пора было ставить его на место. Колдун наклонился и спросил быстро, так, словно ответ что-то для него значил.

— Могу помочь вообще с этого света сбежать… Хочешь?

Гаврила обмяк и посерел, но колдун, словно не заметил этого, продолжил.

— Вот князь-то огорчиться…

Колдун подмигнул Гавриле.

— Только соберется князь тебя на кол посадить, а ты уже покойник. Без спроса. Не любят такого князья…

Гаврила молчал, представил себя лежащим на этих вот досках с оскаленными зубами и выпученными остекленевшими глазами. Хозяин кивнул в сторону кувшинов.

— Вон зелье волшебное. Хлебнешь пару глотков и сразу в другой мир сгинешь…

— К ящеру? — хрипло спросил Гаврила, опасливо отодвинувшись от колдуна. — К самому…?

Вспотевшие ладони он вытер о портки.

— Да какая тебе разница — к ящеру, не к ящеру… — Между делом ответил колдун, занимаясь живыми облаками. — Главное ни князя там не будет, ни острых кольев. Тебе же этого хочется?

Гаврила долго молчал, раздумывая над словами колдуна. Что-то, видно ему в них не понравилось

— А если просто сбежать? Не к ящеру, а так просто. В другой город? — вырвалось у него, но он тут же сам себя оборвал. — Да как бежать? А дом, а хозяйство? Его-то куда? Не с собой же борону тащить…

Умиленность умиленностью, но у всего на свете есть границы. Митридан стоял и не знал, что делать — то ли улыбнуться детской наивности поселянина, то ли развернуться да дать ему в ухо за глупость и не понимание того, что знал и понимал каждый, кто пожил на Руси.

Он осторожно выдохнул и как мог спокойно спросил недалекого землепашца:

— А тебе что дороже — голова или борона?

Гаврила молчал и Митридан продолжил, понимая, что тот сейчас ничего не скажет.

— К тому же ведь, если сбежишь, всегда вернуться можно… Скучно станет или, например, захочется вдруг отчего-то на колу посидеть — милости просим…

Лицо у Гаврилы передернулось, и тогда колдун сказал серьезно:

— Если хочешь жить как жил, то тебе нужно либо тень найти, либо заслужить подвигами прощение князя. Князь ваш бойких любит. Может быть, еще и в дружину возьмет…

Он взял Гаврил за плечи, встряхнул, словно прикидывал, не оплошает ли тот в бою.

— В дружине хорошо. Работать не надо. Только драться… Подвиги совершать.

Про подвиги Гаврила мимо ушей пропустил. Какие тут еще подвиги?

— А где ж ее найти?

— Тень? Не знаю, не знаю… — задумчиво сказал Митридан. — Может, Гольш знает — этот в нашем деле первый…

Он смотрел на Гаврилу, и тот под его взглядом ежился, словно береста, попавшая в огонь. Селянин чувствовал, что колдун, словно мясник или лошадник рассматривает, примеривая его сельскую стать под свои нужды. Гаврила ощутил себя щепкой, попавшей в водоворот, и, которую, против ее воли несет куда-то, несет, несет…

— Что за Гольш такой? — обреченно спросил он. Не он тут решал — Судьба решала.

— Пойдешь? — прищурился Игнациус. Гаврила вздохнул.

— Не так голову спасти хочется, как задницу… Пойду, наверное

— «Наверное» — протянул Митридан, передразнивая собеседника.

Дружинники были уже в двух десятках шагов от дома, и теперь их увидел и колдун.

— Ну-ка поднимись тогда, — приказал он Гавриле. — Будем дальше думать. Закрой дверь, чтоб чужие люди не помешали.

Из-за спины Гаврилы он увидел, как дружинники ускорили шаг, увидев селянина в дверях. Дверь заскрипела, в комнате стало темнее.

— Засов положи.

Гаврила послушно вставил в железные крючья половинку бревна.

— Дружинников видел? — поинтересовался спокойно колдун.

Масленников кивнул.

— Как ты думаешь, по чью задницу это они сюда идут?

Зубы Гавриловы стукнули.

— Что делать — тебе решать.

В дверь заколотили. Несильно, правда, но с душой и удовольствием.

— Эй, Митридан! Открывай!

Колдун подошел к двери, попробовал как лежит засов.

— Еще чего. Я тут не тесто — колдовство творю. Сглазите еще… Чего нужно то?

— Не бойся. Тебя не тронем. Нам Гаврила нужен. Князь его к себе просит.

Митридан посмотрел на Гаврилу. Тот приложил палец к губам и мотал головой, прося не выдавать его, но голос за дверью добавил, убивая в нем надежду.

— У тебя он. Видели его.

Митридан развел руками. Гаврила со стоном опустился на пол. Теперь зубы его стучали без перерыва.

— Пойдешь?

— И жить страшно, и помирать страшно, — медленно сказал Масленников. Мысли ворочались тяжелые, словно жернова. — Что делать, колдун?

Уже не таясь от дружинников, взвыл.

— Что делать, колдун? Страх во мне…

За дверью остановились, прислушиваясь, и в наступившей тишине колдун жалостно вскрикнул:

— Ой, горе мне, бедному! — и уронил на пол пустой горшок. После этого в дверь стали колотить со всем усердием и силой, а Митридан добавил грохоту расколов еще парочку кувшинов.

Безумие колдуна испугало селянина еще больше, нежели чем дружинники за дверью.

— Ты чего? — спросил Гаврила, на всякий случай отползая назад. — Чего ты? А?

Но во взгляде колдуна не было ни безумия, ни жалости.

— Да, я это… О князе подумал. Эх, попадет мне от него… — как ни в чем не бывало, вздохнул он. — Да ладно… Помогу я тебе, но так, что и ты мне поможешь. Уговор?

Гаврила подскочил и чуть руку не поцеловал колдуну.

— Уговор, господин благородный колдун.

Колдун встряхнул руками.

— Сейчас мы с тобой их поубиваем, а потом…

Он дернул за доску в темном углу и ветхая мешковина, что закрывала стены, упала вниз. Со стены хлынул серебряный свет. Гаврила ахнул. Не от удивления, от страха. Всю стену покрывали мечи, акинаки и еще что-то, чему он по простоте своей деревенской и названия не знал. Митридан с мрачным удовольствием разглядывая оружие, спросил:

— Чем будешь драться? Что выберешь?

Он снял длинный прямой меч, яркий, словно солнечный луч и взмахнул крест на крест.

— Драться?

— Да, драться.

— Да я… — начал Гаврила, но Митридан не дал ему ничего сказать, ткнул пальцем в живот.

— Давай! Пузо подбери. Плечи расправь.