Наваждение (СИ) - Флэйм Клара

— Может тебя проводить до квартиры? — глядя на тёмную фигуру у дома и поправляя очки на носу, спрашивает Вася.

— Не надо. Это мой сосед, — отвечаю я, разглядывая Стаса, стоящего возле подъезда. — Спасибо, что подвёз. До завтра. — Я берусь за ручку и открываю дверь машины.

— Завтра воскресенье. До понедельника.

— Тогда до понедельника.

Выхожу из машины и иду домой. Стас следит за тем, как я приближаюсь к нему. Подносит к губам бутылку с янтарной жидкостью и делает глоток. Я замечаю его сбитые костяшки и ссадину на скуле.

— Сначала белобрысый, теперь очкарик. Кажется, я ошибался на твой счёт. Не такая уж ты святоша, — ядовито произносит Стас.

— Иди, проспись, — огрызаюсь я, проходя мимо.

— С белобрысым ты смотрелась лучше. — Он хватает меня за руку, не давая пройти мимо. — Глоточек? — Подносит бутылку к моим губам.

Я отворачиваюсь.

— Нет? А я думал, чтоб залезть к тебе в трусики, тебя надо подпоить, — скалится он.

Прикусываю губу изнутри, но молчу. Я вижу, как Стас свирепеет, он замахивается бутылкой и разбивает её об асфальт. Воздух наполняет звук битого стекла и запах виски. Я даже не вздрагиваю, видимо инстинктивно ожидаю от него именно такого действия. Вырываю руку и быстро иду в подъезд. Не вижу смысла разговаривать с ним в таком состоянии.

Стас догоняет меня у лифта, мы вместе входим внутрь. По правде говоря, я ожидаю от него всего, что угодно и морально готова к этому. Естественно он не заставляет себя ждать.

— Ну, так как? Тот ублюдок пощекотал своим языком твой ротик? А может не только языком?

Меня просто разрывает от возмущения, но я сдерживаюсь, никоим образом не реагирую на его выпады. Слежу, как мы медленно поднимаемся к моему этажу.

— Отвечай, — рычит Стас и ударяет кулаком в зеркало, оно сразу покрывается паутинкой трещин. Это уже второе зеркало за сегодня. Его и так разбитый кулак освежает новая порция крови. Она течёт по его пальцам и капает на пол.

— Ты такой нервный, потому что твоя шлюха сегодня не дала тебе? — бросаю я и тут же выскакиваю в открывающиеся двери лифта, стараясь поскорее избавиться от общества Ярого.

Стас догоняет меня возле моей двери. Он хватает меня за шею и припечатывает спиной к стене. Пальцы сильно, но при этом бережно впиваются в мою нежную кожу. На его лице гримаса злости с примесью вожделения. Что он сделает? Ударит? Придушит? Поцелует?

Я не двигаюсь. Спокойно и упрямо смотрю в его почти чёрные, горящие яростью глаза. Он не решается. Он не может придумать свой следующий шаг.

— Я не боюсь тебя, — тихо произношу я. — Так что можешь орать, бить бутылки, хватать меня за шею. — Его рука дрожит, и пальцы ослабляют хватку.

Он молчит.

— Я не верю тебе. — Его брови слегка дёргаются. — Так что можешь продолжать вести себя, как последний подонок. Унижать и оскорблять меня. НЕ ВЕРЮ. НИ ОДНОМУ. ТВОЕМУ. СЛОВУ, — чеканю я с вызовом.

Он молчит.

— Или ты сейчас успокаиваешься, мы культурно заходим ко мне, я обрабатываю твои раны, и ты катишься ко всем чертям…

— Или? — перебивает он со злобной усмешкой в голосе.

— Или проваливай прямо сейчас, — заканчиваю я свою мысль.

Ярый отпускает меня. Моя рука твёрдо достаёт ключи из сумочки, хотя внутри я вся дрожу. Не от страха. От ощущения превосходства над этим парнем. Я сильнее его, сейчас я это ощущаю, как никогда. Открываю дверь и вхожу. Мне даже не нужно оглядываться, я знаю, что он следует за мной.

Мамы, как всегда нет. Дома темно и тихо. Стас с интересом оглядывается по сторонам, когда я включаю свет. Веду его за собой на кухню. Молча, киваю на стул и достаю из шкафа аптечку. Он, тоже молча, следит за моими уверенными движениями.

Сначала обрабатываю перекисью водорода ссадину на лице, стараясь не спотыкаться о его изучающий взгляд. Ранка небольшая и повязки не требует, поэтому слегка дую на неё, чтобы подсушить. Стас прикрывает глаза и задерживает дыхание. Как же сладко ноет внизу живота от его близости. А пальцы покалывает от прикосновения к его коже, когда я наношу тонкий слой мази на ранку.

Очередь руки. Костяшки сильно разодраны. Замечаю один небольшой осколок зеркала и достаю его пинцетом.

— Надо смыть кровь, — говорю я и тяну его к раковине. Он подчиняется.

Когда прохладная вода попадает на рану, Стас слегка вздрагивает. Я быстро и аккуратно обмываю руку вокруг раны и промокаю стерильной салфеткой. Этого добра в нашем доме завались. Беру флакон с перекисью водорода и бросаю взгляд на парня.

— Сейчас будет немного жечь. Можешь орать, если будет очень больно, — не могу сдержать улыбку, видя, как он закатывает глаза и поджимает губы.

Раствор шипит на ране, а Стас шипит от боли. А я стараюсь как можно быстрее закончить его страдания.

Вообще практика в этом у меня большая, каждое лето я подрабатываю в больнице, где работает мама. Благодаря нашему родству и маминой дружбе с главным врачом, мне разрешают под присмотром выполнять мелкие процедурные манипуляции: перевязки, инъекции, замену капельниц; иногда наблюдать за ходом операции, а не только подносить и выносить судно лежачих больных. И потом я почти два года ухаживала за любимой бабулей после инсульта. Поэтому моя рука не дрогнет даже под дулом пистолета. Я твёрдо знаю что и как делать, и не обращаю внимание на ощущения и эмоции моего «пациента».

— Не стоит благодарности. Можешь валить отсюда, — говорю я, когда заканчиваю перевязку. Получается грубее, чем я хотела.

— Тебе не идёт образ суки. Лучше держать марку бедной овечки, — тут же огрызается Стас.

Ах, так! Я вспыхиваю.

— Жалею, что в ту ночь не осталась на лестнице.

— Жалею, что в ту ночь не трахнул тебя. Уже давно забыл бы о твоём существовании.

Задыхаюсь. Каждую нашу встречу, он будто проверяет меня на прочность. Я не верю в его слова, но они больно бьют меня. Отворачиваюсь, чтобы он не заметил слёзы в моих глазах и складываю в аптечку бинты и прочее.

Слышу движение за спиной, и его дыхание обдаёт мою макушку. Он не касается меня. Просто стоит позади. Не смотря на всё произошедшее, не смотря на сказанные слова, он всё равно рядом и мне нравится ощущать его тепло. Чувствовать невидимую опору. Ведь я знаю, что он совсем не такой, каким каждый раз показывает себя. Я слегка отклоняюсь назад и ощущаю своей спиной его сильную, мощную грудь. Он не отходит, позволяет почувствовать его. Закрываю глаза. Едва сдерживая частое дыхание, мечтаю, чтобы он прикоснулся ко мне. Прижал к себе как можно крепче и никогда не отпускал. Но Стас не делает ни одного движения.

— Ты всегда будешь меня ранить, да? — слова тихим шёпотом срываются с моих губ.

Вздох. Холод. Пустота. Звук захлопывающейся двери. И тишина.

Глава 8. Стас

Хочется курить. Бегу вверх по лестнице перескакивая через две ступеньки. Быстрее. Дальше от неё. Рядом с ней моя голова совершенно отключается, и я превращаюсь в придурка. Никаких мыслей, одни эмоции и инстинкты. Я так не хочу. Не хочу терять контроль. Я — Ярый, мать вашу, а не какой-то пятнадцатилетний сопляк, не способный трезво оценивать ситуацию и рационально выходить из неё.

Добегаю до своей квартиры и останавливаюсь. На секунду думаю, что лучше вернуться к принцессе и извиниться, но отметаю эту хреновую мысль. Пусть лучше считает меня мудаком и держится подальше. Так будет лучше для всех. Надо заканчивать затянувшийся фарс с этой белобрысой девчонкой.

Разворачиваюсь и иду обратно к лестнице, поднимаюсь выше на один пролёт и утыкаюсь в запертую решётку. Выход на крышу я уже давно облюбовал и сделал слепок с замка, поэтому попасть туда мне не составляет труда. Когда захожу за решётку, протискиваю руку между прутьями и закрываю её своим ключом. Так никто не заметит, что здесь кто-то есть. Поднимаюсь ещё на один пролёт и выхожу на открытое пространство.

Над головой чёрное небо, под ногами огни города. Люблю ночь. Она такая же тёмная, как вся моя сущность. Прикуриваю сигарету, вдыхаю полной грудью горький дым и выпускаю его в небо. Закрываю глаза и вижу ясный серый взгляд, который так и манит меня.