Измена пахнет расставанием - Ляся Бледная

- Не наше! – махнула рукой мать. Она несла три огромных пакета, в которых были пледы, подушечки и плошки. – Где наше?

Она пыталась набрать такси, но ей терпеливо советовали подождать!

- Але, Алехан, - вспомнила я про номер. Стоять на одной ноге было тяжело, поэтому я налегала на костыли и слегка покачивалась. – Можешь забрать?

- Канэшна! – послышался голос, а я посмотрела, как мать в очередной раз долбит номера таксистов.

- Мам, не надо, я вызвала, - успокоила я, пока мать прятала телефон и проверяла пакеты.

На улице было как-то по - весеннему волнительно. Высокое голубое небо, без единой тучки, запах весны и оживление на улицах. Город, словно проснулся от зимней спячки и бросился по своим делам.

Старенькая нексия подъехала к больнице, а Алехан с удивлением смотрел на мои костыли. Он отобрал у матери пакеты и положив в багажник.

Весенний ветер выветривал запах лекарств и хлорки, прилипший ко мне за время пребывания в больнице.

- Может, пакет на ногу наденем! А то испачкаешь! – суетилась мама, пока Алехан помогал мне сесть на переднее сидение. Мама и костыли сели на заднее.

- Бэдный дэвушка – красавэца! - причитал Алехан, каждую секунду спрашивая, удобно ли мне, или еще отодвинуть сидение.

Я ехала, пожирая глазами городские пейзажи, по которым ужасно соскучилась. Никогда не думала, что буду скучать по вывескам, пробкам, светофорам и пешеходам. Все казалось таким ярким и новым после унылой серости больничных стен.

Мама ехала молча, как нахохлившийся воробей. В своем пальто она казалась обиженной на весь мир.

- Мнэ брат еще апэльсынов привез? Будэтэ? – спросил Алехан, поглядывая на кислую маму. – Красывый дэвушка на заднэм сыдении будэт апэльсын?

- Нет, - буркнула мама, а мне стало стыдно за нее.

- Нет, спасибо, - улыбнулась я. – Я из больницы. И уже переела их!

- Тогда баранину будэшь? Брат зарэзал ягненка! Там в пакэте! – махнул рукой Алехан, пока я смотрела на восточное гостеприимство.

- Нет, спасибо, - умилилась я, вспоминая круги вокруг центральной площади.

- А зря! – заметил Алехан, пропуская вперед резвого «обгонялу».

Он подъехал к подъезду, достал сумки и стал помогать мне подняться по ступенькам, пока я смеялась и уверяла, что умею делать это сама! Правда, медленно!

Он быстро отнес сумки к двери, а потом удостоверился, что я поднялась.

- Чудесный человек, - улыбнулась я вслед. – Очень светлый, правда, мам?

Мать поджала губы и что-то проворчала по поводу, что забыли пластиковую бутылочку.

Запах родной квартиры заставил меня снова почувствовать себя ребенком. Пока отец помогал мне раздеться, а мать проверяла пакеты и бросала в стирку покрывала, я протирала костыли влажной салфеткой и пыталась здоровой ногой попасть в тапок.

Казалось, мне стало чуточку полегче, когда я снова шагнула в свою комнату.

- Как только поправлюсь, я начну жизнь с чистого листа, - пообещала я себе.

Может, это предвкушение весны, которое витало в воздухе. А может то, что я перестала лазить в телефон и тысячный раз смотреть старые фото.

Я лежала на кровати, думая о том, что в жизни у каждого бывают тяжелые моменты, но, пережив их, становишься сильнее. Отец смотрел телевизор, а мать с кем-то разговаривала по телефону на кухне.

- … да выписали, а толку? – услышала я ее голос. – Там столько всего надо!

На кухне что-то шипело и потрескивало, а по дому разносился запах котлет.

- И эта решетка… или как ее там… Для ванной, чтобы мыться… А одни лекарства! – жаловалась мама лучшей подруге Ирине. – Дома будет сидеть! А ты что думала? Еще неизвестно, сколько! Какая работа, Ирочка! Какой из нее работник? Она уже год, как уволилась. Этот ее настоял. А теперь что? Правильно… Ой, и не говори, Ирочка… Все на родительской шее! Но ничего, даст бог, справимся! … Вот-вот… А твоя-то как? Замуж собирается?... Ну и правильно! … А! Отдыхать ездили? … Ой, молодцы! Щас, Ирусь, погоди! Я котлеты переверну!

Послышался шорох, а мама громко объявила:

- Я тут, Ирусь! Да ты че? Она вон, с чем пришла, с тем и ушла! С одной сумкой! Ага... - слышался голос мамы. - Какие шубы? Упаси бог! Да я про то же! Вот я тебе говорю! С чем ушла, с тем и ... Ой, и не говори! Откупные? Да выставили ее, как собаку! Какие откупные, Ир, о чем ты? А твои там что?

Я почувствовала, как внутри что-то резануло.

«На родительской шее?!», - дернулась я, проглатывая ком.

Хорошо! Завтра же устраиваюсь на работу!

Я открыла ноутбук и стала поправлять старое резюме, которое сняла с почты.

- Так, - потерла я руки, чувствуя, что вроде бы мама и права. Я – взрослая женщина! И должна работать, а не сидеть на шее у пенсионеров, которые считают каждую копейку. А с другой стороны, мне почему-то было больно это слышать.