Ветер удачи - Павел Молитвин

— Мне очень жаль, капитан, но я ничего не могу поделать. Парень испустит дух еще до конца дня, и, право же, чем скорее отправится его душа на свидание с душами предков, тем меньше он будет мучиться.

— Послушай-ка, ты, тухлое черепашье яйцо! — в бессильной ярости процедил Шарван. — Он еще жив, а ты зовешься лекарем! Так сделай же что-нибудь, иначе, клянусь Черным посохом Белирона, я велю трижды протащить тебя под днищем «Верволики» как самозванца, ничего не смыслящего в порученном ему деле!

— О, Шарван, будь милостив и справедлив! Вспомни, что лев не давит мышей! Я сделал что мог — наложил кровоостанавливающую повязку, но не требуй от меня невозможного. Даже лучшие врачеватели Мванааке не в состоянии были бы спасти твоего племянника. Чего же ты хочешь от корабельного лекаря, чья работа заключается в излечении поносов и выдирании больных зубов?

— Быть может, твой лекарь годится на что-то большее? — с надеждой обратился Шарван к капитану «Хунгара». — Я щедро заплачу…

— Едва ли мой Памбо оправдает твои ожидания. Он неплохой повар и может аккуратно зашить рану, но тут его умений будет явно недостаточно…

Эврих бросил взгляд на впавшего в беспамятство Лоче, потом на Ирама, которого зузбары как раз в этот момент вытащили на палубу. Не так уж часто давали ему Боги шанс попытаться спасти две человеческие жизни за раз, и черной неблагодарностью было бы не воспользоваться им, убоявшись Шарвана.

— Что ж, поглядим, не останется ли и нынче грозно ревущий лев без добычи, — буркнул он и, отделившись от сбившихся в кучу пленных, громко промолвил: — Капитан, я попробую спасти твоего племянника, если ты готов обменять жизнь на жизнь.

— Вай-ваг! О чем лепечет это шрамолицый аррант? — Шарван в недоумении уставился на Эвриха, и тот, подозревая, что отсутствие практики не слишком благотворно сказалось на его владении языком Южного континента, терпеливо повторил:

— Я спасу Лоче, если ты сохранишь жизнь Ираму.

Брови чернокожего капитана сошлись на переносице. Он смерил Эвриха с ног до головы презрительным взглядом и уверенно заявил:

— Ты не врачеватель и не в силах спасти сына моей сестры. Признайся, что ты врешь!

— Если меня постигнет неудача, он умрет, — сказал Эврих, не исключавший и такого поворота событий. — Но может быть, Отец Всеблагой будет милостив к нам обоим.

— После его смерти я приколочу твои уши к мачте. Тебя станут поить забортной водой, пока дух твой не отправится в страну предков, — зловеще ощерившись, пообещал капитан «Верволики».

— Так ты сохранишь жизнь Ираму, если я спасу Лоче?

— Ты спасешь его, если хоть сколько-нибудь дорожишь собственной шкурой. Раб не может ставить условия своему господину, — с твердой верой в то, что иначе и быть не может, произнес Шарван.

— Хоть слон и велик, у муравья тоже есть тень, — ответствовал аррант, наперед знавший, что за спасение Ирама ему придется бороться с не меньшим упорством, чем за жизнь Лоче. — Вышедший из реки не страшится дождя, и смерть, на мой взгляд, немногим хуже рабства.

Нечто подобное уже происходило с ним в Вечной Степи. Только тогда ставки были выше. За спасение Имаэро — советника Хозяина Степи — он потребовал пять жизней. И получил их. Получит и теперь то, что требует, ежели, конечно, Всеблагому Отцу Созидателю это будет угодно.

— Да покроются твои внутренности язвами!.. — начал было Шарван, но Эврих решительно прервал его:

— Время и прилив не имеют привычки ждать. А время, отмеренное твоему родичу, на исходе. — Он ткнул пальцем в сторону раненого. — Ежели ты желаешь отомстить за смерть Лоче больше, чем видеть его живым и здоровым, можешь торговаться со мной и дальше. Если же нет, поклянись сохранить жизнь этому парню.

— Хорошо! Призываю Амгуна-Солнцевращателя в свидетели — я не причиню зла светловолосому, если ты спасешь Лоче. Но клянусь…

— Время уходит, Шарван. Вели перенести своего родича в каюту. Мне понадобится моя сумка и кое-какие снадобья из тюков. Но это потом. А сейчас главное — чтобы мне никто не мешал, не дышал в спину и не стоял над душой…

Направляясь в каюту, куда зузбары унесли раненого товарища, Эврих не глядел по сторонам. Привычным движением — как учил его Тилорн — встряхивая и растирая ладони, он мысленным усилием направлял к ним теплые телесные токи, поднимавшиеся от ступней, от низа живота и груди. Вот они бегут по плечам, перетекают в кисти, в пальцы рук, и из них формируется целительная сила, создающая знакомое ощущение упругого живого комка между ладонями…

— Получай свою сумку! Да лечи безо всякого колдовства и чародейства, иначе капитан…

— Брысь! — коротко рявкнул Эврих на толпящихся около постели раненого «стервятников Кешо».

Боясь расплескать переполнявшую и словно бы поднимавшую его над полом силу, подождал, когда зузбары скроются за дверью, и возложил ладони на живот Лоче. Подумал, что надо бы снять наложенную Сунгаром повязку, и тут же забыл об этом, оглушенный чужой, нет, теперь уже своей собственной, жгущей, точно раскаленные угли, болью…

Глава вторая. Храм забытого бога

Спускаясь по улице Косноязыких к заброшенному храму Балаала, Ильяс отчаянно трусила, на все лады ругая себя за легкомыслие и вспыльчивость, которые доведут ее когда-нибудь до беды. Чего ради прицепилась она к Нганье, вечно болтавшей всякий вздор? Зачем понадобилось ей подначивать вступившуюся за подругу Дадават, как обычно ухитрившуюся вывернуть все наизнанку и ее же обвинить в трусости и пустобрехстве? Но даже и тогда еще было не поздно отступить, свести спор к шутке и не говорить в запальчивости тех самых слов, после которых, хочешь не хочешь, придется ей посетить древний храм и оставить там где-нибудь на видном месте бусы, дабы заставить Нганью и Дадават прикусить язычки…

Из-под ног девушки с громким шорохом метнулась крупная крыса. Ильяс испуганно взвизгнула, оступилась и замерла, прижимая руки к груди, чувствуя, как часто-часто забилось сердце, а по спине потекла струйка холодного пота.

— Вот ведь мерзость! Да еще и луна, как назло, чуть светит! О Нгура, помоги мне пережить эту ночь, и я никогда не буду ввязываться ни в какие споры! Я стану вести себя чинно, достойно и разумно, как положено знатной девице из клана Леопарда! — прошептала Ильяс и тут же, устыдившись собственного малодушия, продолжала путь к древнему святилищу. Прекратив думать о глупой перепалке с подругами, она принялась убеждать себя в том, что бояться ей решительно нечего. Ничего плохого не может случиться с отважной шестнадцатилетней форани в центре Мванааке, неподалеку от императорского дворца. Венценосный Димдиго позаботился о том, чтобы улицы столицы Мавуно были очищены от грабителей и убийц. Бдительные стражники — сочейросы, вооруженные длинными копьями и быстролетными дротиками, днем и ночью оберегают его верных подданных. Мудрые жрецы пекутся о том, чтобы запредельное зло не смело поднять голову в Священном Городе Тысячи Храмов. Ей покровительствует сама Нгура, и в складках сари у нее спрятан длинный кинжал. Луна прекрасно освещает улицу, и только последняя трусиха убоится снующих по каменным плитам крыс, а дочь достославного Газахлара трусихой, естественно, быть не может.