Тень сбитого лайнера - Альберт Байкалов

– Иди работать.

– У вас глаз!.. И вообще, кто просил?

Отставник тронул пальцами нижнее веко.

– Ничего. Я тебя встречу.

Он оглянулся на Колобка. Того уже окружили сердобольные прохожие. Кто-то лил ему на руки минеральную воду, а он размазывал ее по лицу.

– Теперь мне точно пора. – Булат подтолкнул девушку к магазину. – Жди, я к закрытию подойду.

Он дошел до перекрестка, спустился в подземный переход и оказался на другой стороне улицы. Кирилл оглянулся и увидел патрульный автомобиль ДПС, стоявший рядом с «Ниссаном».

Вернувшись домой, Булат бросил пакет в кресло, направился в ванную комнату и взглянул в зеркало. Левый глаз практически заплыл и покраснел. В уголке нижнего века уже скопилась синева.

– То ли еще будет к утру! – Он с горечью вздохнул.

Кирилл знал, что прошло слишком много времени, чтобы пытаться льдом или холодным компрессом как-то сгладить последствия. Но сидеть сложа руки и ждать, когда глаз совсем почернеет, тоже нельзя. Как и любой офицер спецназа, Булат немного разбирался в медицине, поэтому для него не составило труда удалить кровь из века. Нашлась в доме и гепариновая мазь.

К закрытию магазина он уже стоял напротив выхода. Катя не заставила себя ждать.

– Что я натворила! – ужаснулась она, разглядев синеву под его глазом. – Хотя уже лучше, чем днем.

– Ты лучше скажи, полиция что здесь делала? – Он осторожно взял ее за локоть и повел по тротуару.

– Эти два отморозка сказали, будто я назначила им встречу, а когда они приехали, то мой дядя стал их избивать.

– Что дальше?

– Дальше все просто. Сотрудники полиции отправили парней на медицинское освидетельствование и пошли искать меня. Я, естественно, рассказала им, как все было на самом деле. Тут появился наш начальник службы безопасности. Узнав, в чем дело, он заявил, что участок улицы, где все произошло, попадает в зону видеонаблюдения. Полицейские посмотрели запись и сняли копию. На ней отчетливо видно, как парни нападают на меня. Потом подходишь ты, получаешь в глаз и падаешь…

– Понятно. – Кирилл поморщился. – Чем все закончилось?

– Полицейские сказали, что передадут материалы следователю, который ведет мое дело. По всей видимости, это станет основанием для их изоляции.

– Правильно, давление на потерпевшую. Ты вот что, дай мне свой телефон. Я должен быть уверен в том, что все будет нормально.

Глава 10

Расправа

Тарас стянул маску с прорезями для глаз и рта и с удовольствием утер потное лицо.

Профессор лежал на полу между сиденьями. Черный пакет, надетый на его голову, надувался и опадал в такт дыханию.

– Что с ним теперь делать? – спросил Лелик.

– Сначала подпишет кое-что, а потом в расход, – спокойно ответил Гончарук.

Несмотря на шум, Арон Александрович услышал это, стал мычать и ерзать.

– Усмирите его! – приказал Гончарук.

Лелик с силой двинул пленнику ногой в голову. Рахильский затих.

Тарас ничего толком не понимал.

На сиденье рядом с водителем забрался Ливчук, а в салон протиснулся Тит.

Депутат сдвинул маску на лоб, повернул голову и спросил:

– Все на месте?

– Все, – хором ответили бойцы, и микроавтобус тронулся.

За городом водитель прибавил газу, однако тут же стал притормаживать.

– Что там еще? – недовольно проворчал Гончарук, пытаясь выглянуть вперед.

– Милиция, – лаконично ответил водитель.

– Чтоб им пусто было! Езжай! – приказал Гончарук.

– Надо тормознуть, могут стрелять начать, – возразил водитель.

Едва микроавтобус встал, Ливчук высунулся в окно.

– Чего надо?

С улицы донесся чей-то голос.

– Кто твой командир? – громко спросил Ливчук.

Тарас был наслышан о подвигах этого человека, но до сих пор не сталкивался с ним вот так близко. В народе депутата давно считали психопатом и тихо ненавидели за нетрадиционную ориентацию.

Милиционер что-то ответил.

– Ты что, не узнаешь меня? – сорвался на фальцет Ливчук. – Я же сейчас тебя здесь похороню!

Милиционер догадался, кто перед ним, и отшатнулся от микроавтобуса.

– Вперед! – скомандовал Ливчук водителю.

Вскоре они съехали с шоссе, оказались на узкой лесной дороге, проехали с километр и свернули с проселка. По корпусу микроавтобуса зловеще заскребли ветки деревьев, но вскоре он остановился.

– Выходим! – скомандовал Гончарук.

Сидорук, сидевший в конце салона, с шумом поднялся и бесцеремонно наступил на Рахильского. Раздался стон.

– Терпи, казак, атаманом будешь! – язвительно гаркнул Шуфрич.

– Живее! – приказал Гончарук.

Рахильского усадили на сиденье, сняли пакет и расстегнули наручники.

Гончарук пошлепал его по щекам.

– Ты меня видишь?!

Некоторое время Рахильский смотрел Гончаруку в лицо. К нему возвращалась способность думать. Он начал ритмично вздрагивать, словно пытаясь попасть в такт музыке, слышной лишь ему одному.

– Пошли! – Гончарук выбрался из микроавтобуса, Тарас проследовал за ним.

Едва пассажирский салон покинул Лелик, как туда забрался Ливчук. В руках он держал какую-то папку. Дверца плавно закрылась.

– Он что, допрашивать его будет? – спросил Гончарука Тарас.

– А что этот умник может рассказать? – Гончарук осветил лицо зажигалкой, раскуривая сигарету. – Сейчас оформит безвозмездную передачу нам в собственность своего имущества, да и все…

Спустя полчаса Рахильского выволокли из микроавтобуса. Следом выбрался Ливчук.

На ходу укладывая в папку какие-то документы, депутат подошел к Гончаруку и сказал:

– Дальше без меня.

– Все сделаем, как сказали, – заверил его Гончарук.

Лес заслонял свет луны, и поэтому сразу несколько человек зажгли фонарики.

Рахильского потащили вглубь леса.

– Ногами двигай! – прикрикнул Шуфрич.

Тот замычал, уронил голову на грудь, но все же попытался сделать несколько маленьких шажков. Однако боевики волокли его так быстро, что этим он лишь затормозил их движение.

– Хватит, пришли, – вскоре заявил Гончарук.

Рахильского прислонили спиной к дереву и осветили лицо.

Он зажмурил заплывшие глаза и простонал:

– Что все это значит? Мне обещали, что как только я подпишу все бумаги, меня отпустят.

– Кто обещал? – удивился Гончарук и посмотрел по сторонам.

– Ливчук, – прошептал Рахильский.

– Так он тебя и отпустил, – сказал Гончарук. – К нам.

– За что? – ужаснулся Рахильский.

– Не за что, а почему. – Гончарук придавил комара, севшего ему на шею.

– Почему? – проблеял Рахильский.

– Да потому, что ты еврей и друг Коломского.

– Разве из-за этого убивают? – отчего-то удивился Рахильский.

– Радуйся, гад, что хотя бы такая причина есть, – раздался из темноты голос Шуфрича. – Других сейчас вообще просто так отправляют на тот свет.

– Ковальчук! – крикнул куда-то в темноту Гончарук.

– Здесь мы, – раздалось совсем близко.

Лучи фонарей собрались в одной точке, и взору Тараса предстали двое парней из их группы. Он вспомнил, что за час до выезда они вышли из школы, где боевики маялись в ожидании наступления темноты, прихватили с собой лопаты и уселись в видавший виды джип. Теперь ясно зачем. Куртки они сняли, зеленые майки чернели на груди от пота.

– У вас все готово?

– Да, – ответил за двоих Ковальчук и стряхнул с плеча комаров.

Порываясь увидеть, кто стоит позади него, Рахильский засучил ногами и вывернул шею. Наконец ему это удалось. Лопаты в руках боевиков привели его в ужас, и он завыл.

– Замолчи! – прикрикнул на него Гончарук, перевел взгляд на Тараса и приказал: – Упокой его!

– Не буду, – решительно сказал тот.

– Почему? – вскинулся Гончарук.

– Я офицер.

– И что? – Даже в темноте было видно, как лицо Гончарука вытянулось от удивления.

– Очень дорожу этим. – На всякий случай Супруненко сделал шаг в сторону от Шуфрича, стоявшего сбоку. – Если убью, перестану им быть.

Кто-то направил ему в лицо фонарь. Он прикрылся рукой.

– А что, командир, давай его вместе с этой гнидой и закопаем? – раздался чей-то голос.

Однако Гончарук пропустил эти слова мимо ушей, посмотрел на Шуфрича и распорядился:

– Тащите еврея к могиле и кончайте!

– Может, живьем закопать? – неожиданно предложил Иванчук, если верить его рассказам, внук оберштурмбаннфюрера СС.

Парни вновь подхватили под руки воющего Рахильского и поволокли к могиле. Вскоре из темноты донеслись ужасающие хрипы и всхлипывания. Тарас понял, что боевики задушили пленника.

– Тебе повезло, – когда все стихло, проговорил Гончарук, глядя на Тараса. – Только утром меня попросили отправить тебя в зону антитеррористической операции как военного специалиста. А так я здесь же и разобрался бы с тобой. Но ты не радуйся, я бумагу отправлю о неблагонадежности.