Кошка на раскаленной крыше - Теннесси Уильямс

МЕЙ: Присядьте, Большая Мама, присядьте на диван.

МАРГАРЕТ (быстро): Брик, иди сядь с Большой Мамой.

БОЛЬШАЯ МА: Ну что? Что?

ДОКТОР БАУ: За всю свою практику я никогда не видел более тщательного обследования, чем то, которое Большой Па Поллит прошел в клинике Очнера.

ГУПЕР: Она из самых лучших в стране.

МЕЙ: Она просто самая лучшая, лучше нет! (Почему-то она злобно толкает Гупера, проходя мимо него.)

Он хлопает ее по руке, не отводя глаз от матери.

ДОКТОР БАУ: Разумеется, еще до анализов у них была почти стопроцентная уверенность.

БОЛЬШАЯ МА: В чем уверенность? (Она переводит дыхание после неожиданного всхлипывания.)

Мэй быстро целует ее. Большая Мама сердито отталкивает Мэй от себя, не отрывая глаз от доктора.

МЕЙ: Мужайтесь, мамуля!

БРИК (стал в дверях проема, тихо): В сиянии, в сиянии холодной луны…

ГУПЕР: Да заткнись ты, Брик.

БРИК: Ах, простите. (Удаляется на галерею.)

ДОКТОР БАУ: А теперь, как вы понимаете, они взяты на исследование кусочек опухолевой ткани…

БОЛЬШАЯ МА: Опухолевой? Вы же ему сказали… (Страстно.) Вы же сказали и мне, и Большому Па, что там ничего страшного нет… Что это всего лишь спазмы… (Со всхлипыванием переводит дыхание.)

ДОКТОР БАУ: Так сказали Большому Папе. Но образец ткани исследовали в лаборатории и, к сожалению, ничего утешительного не нашли. Она злокачественная. (Пауза.)

БОЛЬШАЯ МА: Рак?! Рак?!

Доктор Бау сурово кивает головой. Большая Мама издает долгий сдавленный крик.

Мей и ГУПЕР: Ну, не надо, не надо, не надо, мама. Вы ведь должны знать.

БОЛЬШАЯ МА: Почему не сделали операцию. Почему не вырезали? А? А?

ДОКТОР БАУ: Невозможно, Большая Ма. Слишком сильно разрослось.

МЕЙ: Понимаете, мама, и печень, и почки – везде метастазы.

ГУПЕР: Неоперабельно.

МЕЙ: Вот именно.

Большая Мама ловит воздух ртом, словно умирающий.

ДОКТОР БАУ: Слишком поздно оперировать.

МЕЙ: Вот почему он так пожелтел, мамочка!

БОЛЬШАЯ МА: Уйди, уйди от меня, Мэй! (Резко поднимается.) Дайте мне Брика! Где Брик? Пусть Брик мне скажет! Брик! Брик!

МАРГАРЕТ (пробуждаясь от своих размышлений в углу): Брик так расстроился, что ушел на балкон.

БОЛЬШАЯ МА: Брик!

МАРГАРЕТ: Мама, разрешите, я вам скажу!

БОЛЬШАЯ МА: Не надо, не надо, оставь меня в покое, ты не нашей крови!

ГУПЕР: Мама, послушай меня!

МЕЙ: Гупер ваш сын, мама, он первенец!

БОЛЬШАЯ МА: Гупер никогда не любил отца.

МЕЙ (делает вид, что ужасно оскорблена): Но это же неправда!

Пауза. Священник кашляет и встает.

СВЯЩЕННИК ТУКЕР (обращаясь к Мэй): Кажется, мне лучше удалиться.

МЕЙ (любезно и печально): Да, преподобный Тукер, идите.

СВЯЩЕННИК ТУКЕР (смущенно): Спокойной ночи, спокойной ночи всем вам… Господь вас благослови… (Выскакивает за дверь.)

ДОКТОР БАУ: Он хороший человек, только такта не хватает. Только и слышишь от него, как кто-то завещал церкви витражи, ну, помянул один раз, и ладно, так нет же, ему надо дюжину случаев припомнить. Да еще прибавит, как плохо умереть без завещания, сколько бывает судебных проволочек.

Мэй покашливает и указывает на Большую Маму.

ДОКТОР БАУ: Так вот, Большая Ма… (Вздыхает.)

БОЛЬШАЯ МА: Это ошибка. Какой-то дурной сон.

ДОКТОР БАУ: Конечно, мы будем поддерживать его всеми доступными средствами.

БОЛЬШАЯ МА: Нет, нет, это дурной сон, просто сон, кошмарный сон.

ГУПЕР: Мне кажется, что отца мучают боли, только он не хочет признаться себе.

БОЛЬШАЯ МА: Сон, только сон.

ГУПЕР: Папу пора колоть морфием.

БОЛЬШАЯ МА: Никому не позволю колоть папу.

ДОКТОР БАУ: Дело в том, что когда начинаются боли, без помощи уколов вынести их довольно трудно.

БОЛЬШАЯ МА: А я говорю, что не позволю колоть его.

МЕЙ: Но ведь вы не хотите, чтобы он страдал…

Гупер, стоя рядом с ней, изо всех сил толкает ее.

ДОКТОР БАУ (кладет сверток на стол): Я это оставлю у вас, так что если вдруг неожиданный приступ, вы сами сможете справиться.

МЕЙ: Я умею делать уколы.

ГУПЕР: Мэй окончила курсы медсестер.

МАРГАРЕТ: Как-то не верится, что Большой Па позволит Мэй колоть себя.

МЕЙ: Он, конечно, тебя позовет для этого?

Доктор Бау встает.

ГУПЕР: Доктор Бау уходит.

ДОКТОР БАУ: Да, мне пора идти.

Большая Мама всхлипывает.

ГУПЕР (у двери с доктором Бау): Будьте уверены, доктор, мы не забудем, что вы для нас сделали. Мы вам очень признательны за все…

Доктор Бау вышел, даже не взглянув на него.

ГУПЕР: Конечно, доктор всякого навидался, но мог бы, право, быть чуть-чуть почеловечнее. (Большая Мама всхлипывает.) Не раскисай, мамочка.

БОЛЬШАЯ МА: Неправда, я знаю, это не правда!

ГУПЕР: Мама, точность анализа гарантирована!

БОЛЬШАЯ МА: А ты словно предвкушаешь его смерть!

МЕЙ: Мама, как вы можете!

МАРГАРЕТ (мягко): Я понимаю, что она хочет сказать.

МЕЙ (злобно): Ах ты понимаешь?

МАРГАРЕТ (спокойно и очень грустно): Да, кажется, понимаю.

МЕЙ: Прямо-таки бездна понимания для нового человека в семье.

МАРГАРЕТ: Вот понимания как раз и не хватает.

МЕЙ: Да уж, в твоей-то семье, Мэгги, оно требовалось в избытке! С отцом-алкоголиком, а теперь еще и с Бриком!

МАРГАРЕТ: Брик совсем не алкоголик. Просто он очень преданный сын. Вся эта история на нем тяжело отразилась.

БОЛЬШАЯ МА: Брик настоящий сын Большого Па, но пьет он чересчур много. Мы с папой очень обеспокоены. Знаешь, Маргарет, нам надо всем вместе, тебе и нам, что-то предпринять, чтобы как-то Брику помочь. Большой Па будет очень страдать, если Брик не возьмет себя в руки и не займется хозяйством.

МЕЙ: Каким хозяйством, мама?

БОЛЬШАЯ МА: Плантацией.

Гупер и Мэй обмениваются быстрыми и злобными взглядами.

МЕЙ: Большой Па никогда, никогда не позволит себе такую глупость, чтобы…

ГУПЕР: …отдать хозяйство в безответственные руки!

БОЛЬШАЯ МА: Большой Па ничего ни в чьи руки передавать не собирается. Он о смерти и не думает. Вбейте себе это в башку, все вы!

МЕЙ: Мамочка, мамочка, мы тоже надеемся на лучшее, как и вы. Мы тоже верим в силу молитв, но ведь есть какие-то вещи, которые в любом случае требуют обсуждения…

ГУПЕР: Нужно все предусмотреть, и сейчас самое подходящее время… Мэй, будь добра, принеси мой портфель из комнаты!

МЕЙ: Сейчас, милый. (Она поднимается и выходит.)

ГУПЕР: Так вот, мамуля. Все, что ты сейчас говорила, никакого отношения к действительности не имеет, и ты прекрасно это знаешь. Я всегда любил Большого Папу, любил по-своему, без рекламы. И он меня тоже любил и тоже своих чувств не афишировал.

Мэй возвращается с портфелем.

МЕЙ: Вот портфель, дорогой.

ГУПЕР: Спасибо. Разумеется, мои отношения с Большим Па строились на иной основе, чем у Брика.

МЕЙ: Ты его старше на восемь лет и все бремя ответственности нес на своих плечах. Что до Брика, то он вряд ли себя обременял чем-нибудь, кроме мяча или стаканом с виски.

ГУПЕР: Ты мне дашь когда-нибудь закончить, Мэй?

МЕЙ: Да, милый.

ГУПЕР: Так вот, управлять плантацией в двадцать восемь тысяч акров – дело очень ответственное.

МЕЙ: Да еще без всякой помощи.

Маргарет вышла на галерею. Слышно, как она негромко окликает Брика.

БОЛЬШАЯ МА: О чем ты говоришь? Когда ты здесь чем управлял? Тебя послушать, так Большой Па уже в могиле, и ты тут самый главный! Ну, помог ты ему пару раз по каким-то мелочам, но и контору свою в Мемфисе не бросил!

МЕЙ: Ах, мамочка! Как же вы несправедливы. Да ведь Гупер здесь дневал и ночевал пять последних лет, как Большой Па начал хворать. Сам-то Гупер ничего не скажет, он ведь не повинность нес, он дело делал. А Брик что? Брик все грелся в лучах своей прошлой славы игрока!

МАРГАРЕТ (возвращается одна): О чем это вы тут говорите? О Брике? Игрок? Он уже не игрок, вы прекрасно знаете. Он спортивный комментатор и, кстати, один из лучших в стране!

МЕЙ: Я говорю о его прошлом.

МАРГАРЕТ: Лучше бы вы вообще не говорили о моем муже.

ГУПЕР: Я имею полное право обсуждать своего брата с другими членами собственной семьи, к которым ты не принадлежишь. Ты бы лучше пошла и выпила с Бриком за компанию.

МАРГАРЕТ: Сколько злобы к родному брату!

ГУПЕР: А он ко мне как? Да он в одной комнате не желает со мной оставаться!

МАРГАРЕТ: Я знаю, зачем вам нужно без конца преднамеренно поносить его! За всем этим одна жадность! Жадность и скопидомство!

БОЛЬШАЯ МА: О, я с ума сойду! Я с ума сойду, если вы сейчас же не прекратите!

Гупер подступает к Маргарет с руками, сжатыми в кулаки, как будто собирается ударить ее. Мэй строит за ее спиной злобную гримасу.

МАРГАРЕТ: Мы и живем-то здесь только из-за Больших Ма и Па. Если то, что говорят про папу, правда, мы и секунды здесь не задержимся, когда все будет кончено.

БОЛЬШАЯ МА (всхлипывает): Маргарет, дорогая. Иди сюда, посиди со мной.

МАРГАРЕТ: Мамочка, золотая вы моя. Простите, простите!.. (Склоняет свою длинную, изящную шею, чтобы прижаться лбом к плечу Большой Мамы, округлившемуся под черным шифоном.)