Звёздный рубеж - Глен Кук

Рано или поздно Бюро учило всему.

– Тебе придется спросить Ярла. Но не думаю, что он это позволит. Мы будем чертовски заняты восстановлением «Даниона». А кроме того, у тебя еще твои гражданские занятия и пивные вечера у Мауса.

– Только не начинай все сначала. Он мой друг, и я не собираюсь отказываться от нашей дружбы. Пара партий в шахматы время от времени никому не повредит. Если вы считаете, что мы готовим заговор против Великой Империи Сейнеров, лейтенант, можете организовать за нами надзор.

Она пропустила его сарказм мимо, ушей.

– Мне не кажется, что это нужно. Я всегда… – Она остановилась, удержавшись от размахивания красным флагом. Их точки зрения давно определились, и спорить было бессмысленно. – Мойше, нам надо побыстрее привести в чувство «Данион». Флоты идут сюда. Как только они прибудут, мы отправимся на аукцион и на новую атаку на Звездный Рубеж.

– Звездный Рубеж, Звездный Рубеж! Я только о нем и слышу. Что за безумная идея. Эми, зачем нам второй раз совать шею в одну и ту же петлю? Посмотри, как дорого это обошлось в прошлый раз. Вспомни, я ведь тоже там был, был снаружи, со звездными рыбами. Я знаю, на что способна эта планета.

– Нам просто необходимо это оружие, Мойше. Ты видел доклад о потерях. Ты видел прогнозы. То, что творят акулы сейчас, через десять лет будет верхом миролюбия. Речь идет о выживании, любимый мой. А ты все еще мыслишь категориями политики.

– Вы просто готовите себе гибель.

– В противном случае – тоже верная гибель. Но мы справимся со Звездным Рубежом. Честно. Рыбы действительно знают, как открыть туда дорогу. Они отыскали ключ, когда мы были там в последний раз.

– Да? – Головастик ничем на это не намекнул. – А сангарийцы или Конфедерация…

– Пусть хорошо рассчитают силы, Мойше, если собираются украсть у нас Звездный Рубеж. Потому что драка будет адская. Нас много, милый. И мы хотим драки. Времени такого не помню, когда бы нас не провоцировали. И нам надоело. Как только это оружие станет нашим…

– И еще акулы, милая. Не забудь об акулах. Да, веселенькая будет вечеринка. Как бы мне умудриться перевестись на наземную работу?

– А не надо умудряться. – Она рассмеялась. – Я только два часа как узнала. Вас переводят в Службу Безопасности для работы на аукционе.

Она не сказала ему, что аукцион будет только подготовкой к более серьезной программе. Если они со Штормом покажут себя хорошими и верными работниками, то им поручат организовать собственную службу разведки. Эми не была уверена, что даже ее собственный шеф, Ярл Киндервоорт, уже поставлен в известность. Кажется, командир корабля не горел особым желанием обсуждать с ним свои планы.

– Аукцион? Об этом Маус всю жизнь мечтал. Как он в это влип?

– Ну, во-первых, не он один. Ты тоже. Через пару дней на борт начнут прибывать наши новые телетехи, а ты перейдешь в новый проект.

– Почему?

– Потому что бывал на Сломанных Крыльях.

– Да. И хотел бы об этом забыть. Предыдущее задание Бюро привело его на Сломанные Крылья. Гнусное было дело.

– Именно там будет проводиться аукцион. Мы уже послали запрос на разрешение. Теперь остаются только чистые формальности.

– Формальности? Хочешь пари, что там будет шпион на шпионе, и от Конфедерации, и от сангарийцев? Ваш народ мало в ком вызывает добрые чувства…

– Она тебя здорово зацепила, да?

– Кто она?

– Та женщина, сангарийка. Эта… Мария Штрехльшвайтер.

– Что? Откуда ты знаешь?.. Маус. Язык бы ему оттяпать!

– Он это сообщил не слишком добровольно. И не мне, а Ярлу. Я обнаружила это, когда полезла в твое дело за чем-то другим.

– Ладно. – Его сердце бешено колотилось, а почему – он не мог бы объяснить даже себе. Да, влюбился он в ту женщину. Тогда он не знал, что она сангарийка. – Это уже в прошлом.

– Знаю. И давно знаю. Маус написал этот рапорт после того, как ты в нее стрелял. Мне кажется, он считал важным, чтобы Ярл понял, через что ты прошел.

Это было не похоже на Мауса.

– Она бы убила всех нас. Рано или поздно. Мне пришлось это сделать. Раньше я никого не убивал.

– В особенности тех, кого ты еще наполовину любил.

– Да. Можно сменить тему?

– А Маус на самом деле это сделал? Вколол ее детям звездную пыль?

– Да. Маус играет не на жизнь, а на смерть. И с совестью при этом в ладу. У меня не, так.

– Ты и правда думаешь, что сангарийцы будут на аукционе?

– Будут. Они жаждут мести не меньше, чем Маус. Эми, я не хочу в это ввязываться. Я доволен своим положением. Мне нравится контактировать. Головастик – отличный друг. Просто сначала я был немного испуган. Я ведь начал со знакомства с другими членами стада… Черт побери, иногда я вхожу в контакт, чтобы просто посвистеть с Головастиком.

Бен-Раби говорил со звездной рыбой так свободно, как не мог бы ни с одним человеком. Позволяя звездной рыбе заглянуть в свои мысли, он не чувствовал себя обнаженным. Головастик не делал моральных оценок, к тому же его мораль не была человеческой. По сути дела, именно он помог Мойше обрести хоть какой-то мир с самим собой.

Некоторые уголки его сознания так и остались недоступны для звездной рыбы. За прочными стенами скрывались целые годы его прошлого. Мойше даже представить себе не мог, что там таится. У него не было ощущения, будто в его прошлом чего-то недостает.

Жизнь у сейнеров изменила не только его, но и Мауса тоже, подумал он. Шторм стал еще более уверенным в себе, надулся, как воздушный шар. И бен-Раби не удавалось выпустить из него воздух. Пару вечеров в неделю играть в шахматы – не то же самое, что каждую минуту стоять спина к спине под огнем.

Маус родился оперативником. Он поменял хозяина, но не профессию. Теперь он работал в команде Ярла Киндервоорта.

Полная свобода. Именно ее узнал бен-Раби после выхода из госпиталя. Да, именно так. Единственное, что слегка давило, так это настойчивые намеки Эми на брак. Неврозы его под влиянием Головастика ослабели, хотя, когда он попал к сейнерам, их бы хватило на двоих.

– Тут уже ничего особенного не увидишь, – заметила Эми.

Кормовые камеры тоже уже оказались внутри астероида. Буксиры тянули пробку на место.

– Что? Ах, да. Надо бы попрощаться с Головастиком.

Он добрался до рубки контакта быстро, почти как в день битвы.

– Клара, где Ганс?

– Ушел. Нам пока нечего делать.

– Мне надо войти в контакт. А то говорят, что меня переводят.

– Не получится. Мы уже закрылись, Мойше. Через пару минут отключат питание. Да и стадо уже должно было выйти за дистанцию контакта.

– Клара, мне вряд ли представится другой шанс.

– Эх, Мойше, глупо это… Ладно. Ложись в кресло.

За пару секунд она обработала ему голову и надела сетку. Он еще не успел отдышаться, а шлем уже был у него на голове.

Мойше перешел в зону перехода и сразу дальше.

Туманность горела невероятными цветами. Жутковатое было место для глаз, совершенно темное, за исключением тех мест, которые освещались искусственно. В своей внутренней вселенной Мойше мог потянуться и прикоснуться к каждой отдельной искорке. Вот облака люминесцентной пыли. Вот сияющие астероиды, величественно вращающиеся вокруг центра туманности по орбитам с периодами в миллионы лет.

Мойше даже почувствовал зарождающуюся звезду, дремавшую в сердце туманности. Она спокойно спала в утробе времени, собирая силы, чтобы сиять миллиарды лет.

– Головастик, – позвал он, пробиваясь сквозь бурю цветов. – Ты здесь? Ты меня слышишь?

Сначала он думал, что ответа не дождется. Стадо расположилось далеко от границ туманности, за болевым порогом ее гравитации. Вдруг послышалось:

– Мойше, человек-друг? Что случилось?

Наконец-то!

Контакт был исчезающе слаб. Мойше едва различал мысли звездной рыбы. Ему никак не удавалось нащупать друга своим внутренним зрением.

– Я пришел попрощаться, Головастик. Мне сказали, что я больше не буду телетехом. Ты был прав. Они хотят, чтобы я снова стал тем, чем был.

– О, я опечален, человек-друг Мойше. Я опечален, потому что печален ты. Мы были хорошими друзьями. И мне приятно, что ты счел важным мне сказать. Другие контактеры просто исчезали. Может быть, в этот последний раз мы снимем с тобой эти барьеры, человек-друг Мойше.

Но и на этот раз перегородки в сознании Мойше не поддались.

– Мойше, – за многие километры долетел голос Клары. – Сейчас отключат питание. Тебе пора возвращаться.

– Прощай, человек-друг Мойше. Бен-Раби ощутил грусть звездной рыбы.

– Счастливого плавания, золотой дракон, – прошептал он. – Мое сердце будет вместе с тобой в твоем долгом темном путешествии.

Печаль Головастика взмыла волной и охватила Мойше. Этого нельзя было вынести, и Мойше щелкнул левым выключателем.

Боли почти не было. Он очень недолго был во внутренней вселенной.

– Не надо, Клара.

Он оттолкнул шприц.

– Мойше, ты плачешь.

– Нет.

– Но…

– Не надо. Оставь меня в покое.