Гиммлер. Инквизитор в пенсне - Андрей Васильченко

Отношения Генриха Гиммлера с противоположным полом в те дни нельзя назвать успешными. В то время как у брата Гебхарда была постоянная подружка, а у лучшего друга Людвига — невеста, сам же Генрих на личном фронте продолжал пребывать в гордом одиночестве. Нельзя сказать, что он не интересовался девушками. Во время второго пребывания в Мюнхене он делает в дневниках множество записей, которые посвящены девушкам вообще и отдельным аспектам общения с противоположным полом в частности. Он восторгается даже совершенно незнакомыми ему женщинами, например пианисткой, которую видит на одном из концертов. Генрих постоянно знакомится с девушками во время различных мероприятий, но фактически никак не развивает с ними свои отношения. Во время карнавала в Мюнхене он познакомился с «милой девушкой, 19 лет, у которой детский нрав и обаяние, но все же это зрелая женщина с огнем и темпераментом, хотя и легкомысленная, но все же не настолько плохая, как она говорила сама про себя».

Если ранее с Генрихом о своих любовных приключениях и переживаниях беседовал Людвиг Цалер, то весной 1922 года его место занял сын квартирной хозяйки Альфонс Вольф. Он был в глазах Генриха Гиммлера форменным ловеласом. В некоторых случаях он даже давал прочитать Генриху любовные письма своих подружек. Словно оправдываясь перед самим собой, Гиммлер записал в своем дневнике: «Мне весьма интересны эти вещи с психологической точки зрения. Хочу поближе познакомиться с этой сферой». Одной из подружек Альфонса была танцовщица из кабаре по прозвищу Фифи. Как-то вечером Генрих Гиммлер даже посетил ее выход. Позже он констатировал, что «Фифи является в высшей мере порядочной девушкой… Танец — это один из ее талантов, в котором она хочет обрести себя. У нее утонченный вкус. Она хорошо поддерживала разговор. Мы говорили о танцах, ее костюмах». Однако, как и в прошлом, восхищение Гиммлера быстро сменилось негодованием. Генрих был явно занят поисками идеальной девушки, утонченной и возвышенной, на эту роль могла подойти Кете Лориц, но она уже была обручена с Людвигом Цалером. Казалось бы, Генрих сама себя загонял в некие надуманные рамки. В июне 1922 года он встретил в Мюнхене свою знакомую по Инголыптадту. «Она интересуется сельским хозяйством. Прямолинейная, нередко непринужденная и действительно свеженькая барышня…. Но я не могу привязываться к ней. К этому меня обязывает мой внутренний долг».

Как бы желая подавить свои сексуальные инстинкты, Гиммлер мечтал о том, как направится офицером на войну или же переселенцем в далекие страны. Любовь он обращал в мужественные, героические образы, в которых он представал как герой-одиночка, борец, не знающий слабостей. В 1922 году эта тема проходит красной нитью почти сквозь все дневниковые записи: «У меня очень странное настроение. В ожидании будущего требуется любовь. От нее можно скрыться только за границей, на войне».

Не снискав успеха в любовных делах, Генрих Гиммлер тем не менее не намеревался отказываться от карьеры офицера. В 1922 году он пытается налаживать отношения с представителями рейхсвера. Этому способствует то обстоятельство, что в 1921 году Генриху все-таки было присвоено звание прапорщика, в связи с чем он получил соответствующий документ. Почти целый год вращения в военизированной среде и парамилитаристских организациях привели к тому, что Генрих Гиммлер смог сблизиться с силами, которые были ориентированы на вооруженную борьбу и свержение демократического правительства. На одном из мероприятий стрелкового общества «Фрайвег» состоялось судьбоносное знакомство. Оно произошло в январе 1922 года. В те дни Генрих Гиммлер записал в своем дневнике: «Вечер стрелкового союза в Арцбергском погребке. Вновь собран взвод. Присутствовали также капитан Рём и майор Ангерер. Очень любезны».

Со временем для Генриха Гиммлера личные неприятности и разочарования сменились вполне оправданным беспокойством. Он волновался по поводу сдачи экзаменов и получения диплома. Эта мысль ему буквально не давала покоя. Эти тревоги разделяли его родители, которые знали, что Генрих большую часть времени посвящал отнюдь не учебе, а совершенно иным занятиям. В каких-то случаях Гиммлер полагал, что его отец зря волновался («честолюбие пожилого человека»), но в некоторых ситуациях он прямо-таки впадал в панику. Однажды он записал в дневнике: «Когда я размышляю об экзаменах и учебе, меня охватывает страх. Все очень интересно, но катастрофически не хватает времени». Несколько недель спустя Генрих впадает в меланхолическое состояние: «Размышляю над тем, как быстро летит время. Моя прекрасная студенческая молодость прошла мимо — остается только сожалеть о ней». Однако во многом опасения Генриха Гиммлера были беспочвенными. Ему удавалось находить понимание у преподавателей и доцентов. Во многом этому способствовало то обстоятельство, что Генрих являлся представителем студенческого совета. Общественная активность иногда приносила свои плоды. «Доктор Николас жутко предупредителен. Я смог сказать ему, что не был на лекциях. На экзамене я попросил его, чтобы спросил меня по практической части».

Как правило, для того чтобы пройти выпускные экзамены в Высшей технической школе Мюнхена, требовалось обучаться по меньшей мере шесть семестров. Тем не менее Генрих Гиммлер смог воспользоваться льготами, которые предоставлялись участникам войны. Кроме этого он смог заверить преподавательский состав, что в течение двух семестров проходил сельскохозяйственную практику. В итоге учеба Генриха Гиммлера в Высшей школе сократилась до четырех семестров. В своем заявлении, поданном в деканат, он также указывал, что в период с апреля по июль 1919 года он состоял в добровольческих корпусах, в результате чего приобрел болезнь сердца. Генриху пошли навстречу, однако во время собеседования один из профессоров заявил, что его досрочное окончание высшего учебного заведения было совершенно «незаконным».

23 марта 1922 года Генрих Гиммлер сдал последнюю часть предварительных выпускных экзаменов. Половину трудного процесса он преодолел. После окончания семестра он решил наведаться к своим новым друзьям во Фридольфинг, чтобы «подзаправиться в деревне новыми силами». В конце мая он вновь вернулся в Мюнхен, где планировал пройти последний учебный семестр. Здесь его ожидал сюрприз. Оказалось, что весной 1922 года его отец был назначен директором очень престижной Виттельсбахской гимназии. Для Генриха это означало, что он вновь оказывался под отцовским контролем. Неожиданное появление Гиммлера-старшего в Мюнхене было связано со многими проблемами. Генрих записал в дневнике: «Внезапно прибыл в плохом настроении и огромном волнении отец. Он начал изводить меня своими упреками. Мое хорошее настроение было испорчено». Однако это был лишь единичный конфликт. На самом деле отношения между отцом и сыном были дружеские, почти доверительные. Они постоянно беседовали во время обеда, в некоторых случаях даже посещали политические мероприятия. Оба были националистами с одинаковыми взглядами на жизнь, а потому Генрих смог доверить своему отцу небольшую тайну — он был связан с полулегальными военизированными организациями.