Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

Солнечное теплое утро предвещало удачный день. Лазарет располагался на втором этаже, а его окна выходили в сад, предоставляя хворым и увечным замечательную возможность любоваться пышными гроздьями красной сирени и нюхать ее живительно-свежий, сладкий аромат. В эти безмятежные летние деньки кроме Климы больше никто не болел, но одиночество не тяготило юную обду, а наоборот, успокаивало. Клима любила побыть одна, как в детстве, но воспитанники Института, имеющие общие спальни, столовую и ванные комнаты, о такой роскоши могли только мечтать. Сейчас девушка предвкушала несколько часов упоительного одиночества. Все были на занятиях: и ласточки-одногодницы, и заведующая лазаретом, которая по совместительству являлась наставницей какой-то из многочисленных врачевательских дисциплин. Клима не ждала гостей. А зря.

Взмыленный, расхристанный Гера ворвался в лазарет с таким лицом, словно стряслось нечто чудовищное. Например, Институт атаковали веды, или все узнали, что Клима — обда, или начались одновременно пожар, потоп и землетрясение. В первое мгновение Клима обеспокоилась, но потом взяла себя в руки. Гера — натура порывистая, впечатлительная, склонная паниковать по пустякам.

— Что произошло? — ровным голосом осведомилась обда, садясь поудобнее на постели и кладя руки перед собой на одеяло.

— Сей…час, — выдохнул Гера, грузно плюхаясь на стоящий рядом табурет, — отдышусь…

Клима окончательно расслабилась. Случись действительно какая-то беда, ее правая рука ни за что не стал бы тратить драгоценные секунды на постыдное «отдышусь». Вначале сказал бы, а потом рухнул замертво, от упадка сил.

Гернес Таизон, Гера. Он высок и очень красив: золотистые волосы, решительные брови, глубоко посаженные темно-карие глаза, в которых мужественная твердость гармонично уживается с душевной теплотой, чуть вытянутый, утолщенный к кончику нос, высокие скулы, квадратный подбородок. По Гере тоскует половина девиц Института, а он пока не любит никого. Гера упорный и башковитый, у него золотые руки — и крепления на доске отладит, и бегунок на «змейке» поменяет, и ортону наточит до остроты скальпеля. Гера сильный и надежный, он всегда прикроет спину, а если потребуется — заслонит собой. Когда Гера вырастет, он непременно станет величайшим, героическим полководцем, который приведет войска к победе. Чьи? Клима еще четыре года назад позаботилась о том, чтобы это были именно ее войска. Она чуяла Герин потенциал благодаря своему таланту, и большей частью именно поэтому объясняла правой руке, насколько было возможно, мотивы своих решений, выслушивала его советы, спорила с ним о правильности тех или иных поступков. Ведь их мировоззрения сильно различались. Во благо своего народа Клима была способна на любую подлость, могла пожертвовать меньшинством, пойти на опасный риск, использовать людей вслепую. Гера такого не допускал. Даже свою часть интриг, в которые его втягивала Клима, он старался провернуть с наибольшей честностью. На этой почве у обды и ее правой руки постоянно возникали разногласия. Впрочем, Климе это пока не мешало.

— Тенька пропал, — выпалил Гера, когда смог говорить без риска задохнуться. Он был прекрасно тренирован, но быстрый бег с чердака в лазарет, почти через все корпуса, кого угодно вымотает.

— Когда?

— Не знаю. Вечером он собирался лечь спать. А утром я заглянул на чердак, проверить, все ли в порядке, — а там пусто! Я и звал, и поблизости все обшарил — никого. Клима, что бы это могло значить?

— Вариантов много, — обда пожала плечами. — У вас какой сейчас урок? Я имею в виду, тебе не влетит за пропуск?

— Да какие уроки, когда тут такое…

— Гера! Ничего не произошло. Вед в состоянии о себе позаботиться, он ведь добрался сюда как-то без твоей помощи. Может, Тенька просто нашел способ колдовским образом вернуться домой, а ты паникуешь, прогулы зарабатываешь. А если спросят, где ты был? Как ты объяснишь свое неожиданное желание проведать меня с утра пораньше?

— Совру что-нибудь, — махнул рукой Гера. — Все равно сейчас дипломатические искусства, предмет непрофилирующий…

— С ума сошел, да? — почти ласково осведомилась Клима. — Наставница дипломатических искусств — самый опасный человек в Институте. Она обду выслеживает, Гера, и ее сторонников! Бегом на занятия!

— А как же Тенька?!

— Ничего с ним не случится.

— Да как ты можешь это утверждать?..

— Чую, — рыкнула Клима. — Если из-за тебя раскроют нашу организацию…

— Я помню твои наставления, — отмахнулся Гера, — главное — не попадаться.

— Не при-зна-вать-ся! — раздельно прошипела Клима. — Вечно ты путаешь, а потом удивляешься, отчего все мои планы идут у тебя наперекосяк. Зайдешь после уроков, тогда поговорим о пропаже. И не смей узнавать у кого-нибудь, видели ли они Теньку.

— Что я, об тучу стукнутый? — оскорбился Гера. — Клима, ты обещаешь подумать, куда он мог уйти?

— Обещаю! Беги на урок.

— Слово обды?

— По мелочам не клянусь!

Это был их обычный ритуал. Гера знал, что ответит Клима, но все равно спрашивал, даст ли она слово. Так ему было спокойней.

Когда «правая рука» ушел, Клима откинулась на подушку и в ответ своим мыслям покачала головой. Видимо, вчера Тенька с Герой успели хорошо подружиться, иначе с чего бы такое беспокойство? На заведомые безрассудства Гера был способен только ради близких ему людей.

В окно вежливо постучали.

— Что и следовало ожидать, — хмыкнула Клима. — Заходи, пропажа!

— А, меня уже хватились? — без намека на угрызения совести переспросил Тенька, спрыгивая с подоконника на пол и подходя к Климиной кровати. — Я решил тебя навестить.

— Надеюсь, у тебя достало ума не попадаться никому на глаза? — Клима была раздражена. Небрежность Теньки, безрассудство Геры… Вот так и погибают тайные организации.

Вместо ответа колдун задорно ухмыльнулся и пропал. Точнее стал одного цвета с окружающими предметами, как поняла Клима, приглядевшись. Потом Тенька вернул себе нормальный облик и устроился на табурете, еще не успевшем остыть от Гериного тепла.

— Я смотрю, ты любишь приходить и уходить по-сильфийски.

— Это как? — уточнил гость.

— Через окно, — усмехнулась Клима. — Ну и фокусы у тебя…

— Говорят, ты тоже умеешь разные интересненькие фокусы показывать, — хитро прищурился Тенька. — Режешь определенным образом руку, порезы светятся и заживают. А еще по снам находишь потерянные предметы. Диадемы, кулоны там всякие.

— Гера проболтался?

— Ты так не уверена в своей «правой руке»?

— Значит, Выля, — заключила Клима. — Ну и что теперь?

— Обда позволит дать ей несколько советов? Я уверен, что знаю о твоем таланте немного больше, чем написано на пыльных бумажках. Есть вещи, которые у потомственных колдунов передаются из уст в уста.

— Я тебя слушаю, — кивнула Клима.

— Во-первых, просто так себя резать нельзя, даже если все заживает. Это делается только в крайних случаях. В идеале — единожды, когда обда перед началом правления