Шальные деньги - Андрей Воронин

Потрясения сейчас никому не нужны. И неважно, что их ждет народ, которому в предвыборных речах обещано, что воры будут сидеть в тюрьме, а все бандиты будут уничтожены. Так говорят все, кто стремится к власти, но, получив ее, никто обещаний не выполняет.

Худой мир лучше доброй войны, а тут еще случились незапланированные неприятности. Напомнили государству его старые прегрешения. Когда-то правительство России выступило гарантом нескольких крупных сделок с австрийской фирмой. Австрия выделила целевой кредит. Деньги в начале девяностых годов в Россию пришли и растворились, не оставив даже следа.

Тогда на Западе скандал решили не поднимать, не стали портить отношения с новой российской властью. Теперь же, когда Россия сама стала грозить Западу, старый должок в размере двухсот миллионов долларов ей припомнили, да и решение международного арбитражного суда, которому Россия должна подчиняться, подоспело как нельзя вовремя. Или правительство закрывает долг, за который поручилось, или будет арестована российская собственность в Западной Европе.

Россия отмолчалась. Тогда Запад сделал первый шаг – арестовали счета посольства и нескольких консульств. Российские чиновники, естественно, чтобы согреть душу любящему разборки электорату, с экранов телевизоров возмущались, грозили Западу всевозможными напастями, даже обещали перекрыть вентиль на газовой трубе. Кому от этого будет хуже, политики стыдливо умалчивали.

Чиновники понимали: перекрыть газовую трубу не решится даже президент. Себе дороже, откуда еще возьмешь живые деньги на войну в Чечне, на пенсии обнищавшему народу и на северный завоз. Денег у государства катастрофически не хватало.

Естественно, в бюджет, который уже утвержден парламентом, возвращение старых долгов австрийской фирме никто не закладывал. Да что там какая-то Австрия со своими двумястами миллионами, когда долг бывшего Советского Союза, который Россия взвалила на свои плечи, измеряется миллиардами.

На погашение долга австрийской фирме у России оставался месяц, и ни днем больше. Задержка грозила новыми санкциями и, естественно, неприятностями для правительства. В таких случаях прибегают к самому быстрому решению, действуют пожарным способом, не особо обращая внимания на законодательство. Погасим долг, а потом разберемся. Закон – он ведь “что дышло – куда повернул, туда и вышло”. Чиновники, которые обязаны неукоснительно следовать букве закона, прекрасно усвоили это правило, и, когда приказ исходит с самого верха, он беспрекословно выполняется, так как всегда будет потом на кого кивать: мол, заставили, мол, был негласный приказ, не себе же я деньги в карман клал.

С деньгами расставаться не любит никто: ни попрошайка с церковной паперти, ни миллиардер. Деньги словно клеем намазаны, и оторвать их можно лишь с руками.

На этот раз Ленский и Данилов поняли, что откупиться малой кровью не удастся. Чиновники взяток не возьмут, раз за них взялось государство. Что ж, платить так платить! Два олигарха были приперты к стенке.

Основная их собственность находилась в России, и государство могло, заняться тем, чем так любит заниматься – переделом и экспроприацией. Найти нарушения в схеме недавней приватизации не составляло труда: они были заложены в нее изначально, чтобы было потом к чему придраться.

Два часа длилась закрытая встреча в администрации президента. Именно столько времени понадобилось, чтобы доходчиво объяснить двум олигархам: у них есть только один выход – закрыть своими деньгами государственный долг, и сделать это надо быстро, так как времени на это осталось чуть меньше месяца.

Договоренность – вещь хорошая, но слово еще не деньги. Доверия между государством и олигархами быть не может, поэтому в Кремле Данилову и Ленскому был представлен полковник налоговой полиции Кирилл Андреевич Кривошеев, который со стороны государства будет осуществлять перевод денег так, чтобы все выглядело абсолютно чистым и у австрийцев не возникло ни малейшего подозрения в том, что их потчуют грязными деньгами.

Несколько раз генерал Потапчук интересовался у директора ФСБ дальнейшей судьбой документов. Если бы им дали настоящий ход, то уже разразился бы большой скандал, а пока на поверхности появлялись лишь пузырьки. Пару раз по телевизору показали Ленского и Данилова. Они нагло улыбались с экрана и пытались внушить зрителям, что все у них идет хорошо и с государством они дружат.

Когда же генерал Потапчук увидел съемку протокольной встречи в Кремле, то расстроился вконец.

– Опять, сволочи, договорились между собой, – пробурчал он и записался на прием к директору.

Встречаться и объясняться с ним директор ФСБ не стал, ему было противно отказываться от собственных обещаний. Он позвонил Потапчуку и сказал:

– Никуда не лезь. Можешь считать это устным распоряжением.

– А можно получить письменное? – поинтересовался Потапчук.

– На бездействие приказов не отдают. Когда надо будет что-то сделать, ты получишь письменное распоряжение.

Разговор получился столь же коротким, сколь и неприятным.

"Обложили”, – решил Потапчук.

Глава 6

Кирилл Андреевич Кривошеев с трудом выкроил на службе свободный день. Для этого пришлось туманно объяснять начальству, что по семейным обстоятельствам ему придется отсутствовать целый день, до самого вечера, поэтому лучше его не искать и ему не звонить.

Словосочетание “семейные обстоятельства” Кирилл Андреевич произносил таким тоскливым, замогильным голосом, что даже начальники не решились расспрашивать – может, умер у человека кто-нибудь или при смерти находится, а может, с ребенком случилось что-то из ряда вон выходящее.

Полковнику отказать не могли, тем более что он больше месяца работал без выходных и с утра до позднего вечера, а иногда даже прихватывал часть ночи и при этом ни разу не возмутился.

– Можешь быть свободен. Мы уж постараемся без тебя обойтись.

– Может так случиться, что я все-таки появлюсь.

– Нет, нет, не надо, мы на один день займемся и твоими делами.

– На работе у меня своих дел не бывает. Это наши дела, – веско произнес Кирилл Андреевич, – государственные, – добавил он, захлопывая дверь кабинета начальника.

Своих сотрудников он загрузил работой так, что те и за двое суток, сидя по двадцать четыре часа перед компьютерами, не смогли бы выполнить весь объем работ и изучить все документы. Своей же супруге Ольге Павловне он позвонил на дачу и поинтересовался, как яблоки, не натворили ли большой беды ветер и дождь. Как всегда, ответы его не интересовали, но он их вежливо выслушал. Затем сообщил:

– Меня завтра не ищи, я отлучусь по работе.

В последние несколько лет Кирилл Андреевич не объяснял своей супруге, куда и зачем уезжает. Она к этому привыкла, давным-давно запутавшись в его служебных делах. Спроси ее, чем занимается муж, вряд ли женщина смогла бы внятно ответить на этот вопрос.

Поздним вечером Кирилл Андреевич извлек из-под обложки блокнота заветный кусочек картона – визитку главврача из городского поселка Пырьевск. Он повертел картон в руках и подумал: “Может, его не окажется на месте”.

Он еще долго, как карточный шулер, вертел в тонких узловатых пальцах заветную визитку, зажав ее между указательным и большим пальцами и поворачивая то одной стороной, то другой. Затем дунул на визитку, она завращалась. Кирилл Андреевич загадал: “Если остановится номерами ко мне, то звоню. Нет – значит, не судьба”.

Пока визитка вертелась, Кривошеев понял, что позвонит в любом случае – слишком велик соблазн. Визитка замерла, как флюгер в штиль. Телефонный номер оказался перед глазами.

Кривошеев помнил его наизусть. С трубкой мобильного телефона Кирилл Андреевич вышел на балкон в душные летние сумерки. Одна за другой с писком зажигались кнопки, на дисплейчике высветился номер, длинный, с междугородним кодом. Гудок следовал за гудком-. Сам Кривошеев подходил к аппарату всегда после третьего гудка. Если человеку не очень надо, то после второго длинного гудка он положит трубку, а вот если зуммер срабатывает три или четыре раза, значит, человеку необходимо пообщаться.

– Слушаю, – послышался на удивление бодрый для позднего времени голос.

– Алло, это Виктор Феликсович?

– Да. Кто говорит?

– Вы были у меня недавно в Москве.

– А-а, – обрадовался, как родному брату, психиатр, он и не надеялся, что ему позвонит столь важный человек, – чем могу быть полезен, Кирилл Андреевич?

– Если я завтра подскочу в Пырьевск, вы будете на месте?

– Могли бы и не звонить. Куда я с подводной лодки денусь? Мои больные без меня жить не могут. Я каждый день с ними общаюсь, а если я в отпуск ухожу, то они всегда интересуются, куда это Виктор Феликсович подевался. Уж не уволили ли меня?

– Приятно слышать, что вас ценят, – сказал Кривошеев.