Искатель неприятностей - Б. Седов

Создать видимость того, будто мы случайно столкнулись с соседкой и ее плешивой овчаркой возле подъезда, не составило мне никакого труда. Я все рассчитал идеально. Опередил старую перечницу всего на десяток шагов. Вывернул из-за угла и резко затормозил, изобразив, будто смущен неожиданной встречей, даже напуган. Вдобавок я неуклюже выронил из руки большой, туго набитый пакет, из которого тут же вывалились наружу бритва, мыльница и кое-какое тряпье. Версия, что я возвращаюсь домой из больницы, должна была быть обставлена с максимумом правдоподобия.

Не сводя взгляда с притормозившей и тоже смущенной неожиданной встречей соседки, я присел на корточки, протянул руку к розовому футлярчику с зубной щеткой и дрожащим голоском пролепетал:

– Только попробуйте еще раз спустить на меня собаку. Уже завтра окажетесь в тюрьме.

Как же я в этот момент был смешон! Как же ничтожен!

Василиса возле компьютера сейчас, наверное, зашлась от смеха.

Ко всему прочему мою внешность далеко не в лучшую сторону изменили уродливые очки. Я даже всерьез опасался, что старая дева может меня не узнать. Или, узнав, заподозрить неладное – мол, это еще что за маскарад? Но она либо не обратила на очки внимания, либо объяснила их присутствие тем, что моим глазам нанесен ущерб из баллончика.

– Где, где окажусь?!! В тюрьме?!! Уже завтра?!! Если спущу собаку?!! – смерила она меня взглядом. Секундное замешательство у нее прошло. Теперь эта стерва уже совсем не смущенно, а скорее с чувством брезгливости наблюдала за жалким ничтожеством, собиравшим со слякотного асфальта свои пожитки. – Хорошо, поэкспериментируем. Спускаю. – Она сделала вид, будто и правда собирается отстегнуть карабин на поводке.

Хоть я и не сомневался в том, что сегодня до травли собакой дело не дойдет, все же непроизвольно поднял руку к карману, в котором лежал ультразвуковой излучатель, и пискнул фальцетом:

– Прекратите немедленно! И имейте в виду: необходимые медицинские справки о побоях, нанесенных мне вашими сослуживцами, собраны. Свидетели того, что произошло, у меня есть. Заявление в прокуратуру составлено. И завтра я его туда отнесу. – В моем голосе не было ни капли уверенности. В моей униженной позе не наблюдалось и намека на то, что я способен постоять за себя. У меня на лице можно было прочитать только страх.

Я продолжал стоять на корточках, вцепившись в свой пузатый пакет, соседка и разглядывала меня свысока как в буквальном, так и в переносном смысле. В ее глазах я в этот момент выглядел не более чем подавленным, уже признавшим свое поражение слизняком, которого можно добить одним ударом.

– Говоришь, в прокуратуру? – зловеще надвинулась она на меня, наслаждаясь возможностью потешить свое нездоровое самолюбие, поглумиться над поверженным недоноском-интеллигентиком. – Сдается мне, маловато тебя, сопляка, отпинали.

– У меня ушиб грудной клетки, ожог роговицы и конъюнктивы после того, как ваши милиционеры брызнули мне в глаза из баллончика, – полностью вжившись в роль униженной размазни, речитативом ныл я, беспокоясь только о том, как бы не перестараться, не переиграть; как бы старая стерва не заподозрила провокации, не замкнулась, не сделала вид, будто не понимает, о чем идет речь.

Но эта дура сама лезла в ловушку:

– Ты этим милиционерам еще проставишь бутылку за то, что не пришибли совсем, что не… – Соседка снизу резко замолкла, дожидаясь, когда мимо нас прошмыгнут три девчонки. Следом за ними, покосившись на меня, продолжавшего восседать на корточках в обнимку с пакетом, к подъезду прошла средних лет парочка. – Кажется, кто-то что-то вякал о том, что я разорюсь на ветеринарах? Так вот, ветеринарные услуги теперь будешь оплачивать ты. И обойдется это тебе недешево. После последней встречи с тобой у Ринаты мигрень… Болит головушка, Рина? Боли-и-ит. – Старая дева опустила взгляд на овчарку. Та ответила ей небрежным взмахом хвоста.

– Вы что же, хотите сказать, что после того, как ваша собака искусала меня, у нее стала побаливать голова?..

Я наконец поднялся с корточек. Распрямился. Улыбнулся недобро. Резко сменил тон.

– …И эти якобы головные боли вы оцениваете недешево? Я вас правильно понял? Вы хотите, чтобы я вам платил деньги?

– А куда ты денешься? – хмыкнула дама с собачкой. Самоуверенная до идиотизма, она даже сейчас не насторожилась, не почувствовала фальши в моем поведении. Еще четверть минуты назад я выглядел именно таким, каким она и желала меня видеть. Столь резко измениться в ее глазах я не мог. – Будешь платить! И не только ветеринару!

– Итак, у вашей собачки мигрень, и это мне обойдется в копеечку, – тем временем продолжал я гнуть свою новую линию поведения. – А вот мне теперь грозит частичная потеря зрения. И я еще долго не смогу вдохнуть полной грудью. Кто эти трое мерзавцев, которые отутюжили меня своими мусорскими ботинками?

– Мусорскими? – Соседка пожевала губами. Блеснула очками. – Поговори, поговори! Тебя еще и не так отпинают, щенок!

– Кто они, спрашиваю?!! – прорычал я. – Все равно я найду этих мерзавцев! И отправлю их по этапу! Сколько вы им заплатили за то, чтобы они ворвались ко мне?!! Чтобы избили меня?!! – штамповал я свои претензии. И не осталось уже ни дрожи в голосе, ни былого выражения страха у меня на лице. – Чтобы вообще неизвестно что со мной сделали, если бы не вмешались соседи?!!

Старая дева наконец почувствовала неладное. Догадалась, возможно, что мое жалкое поведение еще две минуты назад – не что иное, как роль, которую я успешно сыграл в театре одного актера. И одного зрителя. Не считая собаки.

– А ну! Посторонись! – Соседка нацелилась проскочить мимо меня и скрыться в подъезде. Продолжать словесную пикировку со мной у нее больше желания не было. Зато от такого желания просто распирало меня. Я еще не все сказал, что хотел; еще не все сделал, что собирался.

– Секундочку, – не отступил я. – Мы не договорили.

Дама с собачкой застыла на месте, растерянно уставилась на меня, не понимая, что происходит, с чего это вдруг так осмелел этот рохля.

– Нападение на мою квартиру вам аукнется уже в ближайшее время, – процедил я негромко, но как же зловеще! Как же эффектно! – Начнется все с моего заявления, которое уже завтра будет в прокуратуре.

– Ну-ну, – пробормотала соседка.

– Будет тебе «ну-ну», стервоза! Я гарантирую… Кстати, вот еще что… – добавил я и смерил недобрым взглядом овчарку.

Она, наверное, предчувствуя, что ее ждет, обреченно глянула на меня и даже униженно вильнула хвостом: мол, может не надо?

Надо, собачка, надо! Нечего рвать мирным прохожим штаны.

– …Насчет того, что буду оплачивать вам живодеров. Не стоит с ними связываться. Все куда проще. Курс терапии проведу я сам. Притом совершенно бесплатно. – Моя правая рука уже находилась в кармане. Большой палец нащупал кнопку на излучателе. – Вторая серия. Собачка, умри! – театрально провозгласил я и надавил на кнопку.

Василиса была в полном восторге от отснятого материала.

– Супер! Даже половины этого хватит, чтобы паскудам учинить большой геморрой! – ликовала она, в сотый раз просматривая десятиминутный сюжет о моей встрече с соседкой. – Мы с тобой умницы, зайка!

– Конечно! – поддакнул я. И спросил, явно напрашиваясь на отдельную похвалу: – Как тебе мой актерский талант? Как я сыграл свою роль?

Но желаемого не дождался.

– Как любитель, – бесстрастно отрезала Василиса. – В начале было еще ничего. Я даже чуть не прослезилась, когда ты рассыпал свое барахло. Но потом тебя понесло, ты стал переигрывать. Сплошной пафос и громкие штампы. Извини, зайка, но во второй части ты выглядел неубедительно. Станиславского из тебя не получится, – вынесла мне приговор девочка с лиловыми волосами. И подытожила добрым советом: – Лучше продолжай продюсировать реалити-шоу.

Я поморщился. Реалити-шоу в последнее время стало для меня самой болезненной темой, этаким вирусом, пожирающим мои нервные клетки. Лишний раз без нужды поминать эту проблему я не желал. И поспешил вернуться к более приятному вопросу.

– Что будем с этим делать? – кивнул я на монитор, по которому в сто первый раз демонстрировались кадры, как несчастная, оглушенная ультразвуком овчарка корчится на слякотном асфальте. – Раскручивать дальше?

– Конечно! – О том, что может быть как-то иначе, Василиса даже не помышляла. Она вошла во вкус. Она гуляла на всю Ивановскую. – Теперь уже не остановиться! Нам просто не позволят этого сделать. К тому же тебе разве не по душе, как мы сейчас разводим этих лохов?

Это и правда было мне по душе. Я жаждал продолжения шоу, я кивнул:

– Лады. Разводить, так разводить. Как я понимаю, теперь мне предстоит исполнять роль живца?

– Ты прав, зайка, – кровожадно улыбнулась Васюта. И добавила мне оптимизма: – Теперь, скорее всего, тебя попытаются грохнуть. Иди домой. И дожидайся ответного хода.