Любовь и смерть на карантине - Андреева Наталья

Подать на мужика в суд? За что? За собаку, которая воет? Встречный вопрос: почему вы живете без регистрации, хотя бы временной? Хозяева квартиры не хотят платить налоги. Я, конечно, могу переехать, но где я найду хозяев, которые хотят платить налоги?

Проблема в том, что я хочу жить именно в этой квартире. Почему это я должен уступать, а не он? И где гарантия, что мои новые соседи тоже не заведут собаку?

Я так и стоял, думая о том, что же мне делать, а сосед меж тем прошел к своей двери и открыл ее. На пороге он обернулся:

– Воет, говорите? – И вдруг он мне подмигнул.

Он! Мне! Подмигнул! И я понял, что он издевается. И пошел вечером в парк. Я решил начать с женщины, потому что с псом опять отправилась гулять она.

И на этот раз собака молчала. Она… Она убежала! Бросила хозяйку, когда я на нее напал. Я понял, что женщинам доверять нельзя, когда дело касается собак…

Я вспомнил… В этот момент я все вспомнил! Как меня били и за что. Я понял, что делаю поздно вечером в этом парке. Я мщу. А при чем здесь хозяйка пса, который воет за стенкой?

В самом деле: при чем?

Как за нами следит Большой Брат

Бывают дни, когда вдруг находятся давно потерянные вещи. Случайно отодвигаешь кресло – а за ним мамино колечко. Как оно там оказалось, непонятно. Потом выныривает мужской носок, когда его брат-близнец давно уже отправился на помойку. Бывает, что и мужчина исчез в неизвестном направлении, а его носок – вот он. Словно ждал удобного момента.

Люба о непарном носке подумала по ассоциации. У нее сегодня находились старые друзья. Сначала позвонила Апельсинчик, а через полчаса – Стас. Хотя его носков в доме у Градовых быть не должно, Самохвалов здесь даже не появлялся никогда. Да и в Любиной квартире этих носков давно уже нет: дом по программе реновации снесли. Вместе с воспоминаниями о Стасе и его скверных привычках, как Люба думала с момента своего замужества: прошлое в прошлом, даже до́ма, где все это случилось, уже не существует. Хотя поначалу было больно.

Самохвалов женился, не на ней, что было особенно обидно после стольких лет запутанных отношений, его жена родила, и не виделись они лет сто, учитывая темп московской жизни. Стас – это Любино далекое беспокойное прошлое, когда она была растеряна, подавлена и невыносимо несчастна после трагической гибели мужа и случившегося в тот же день выкидыша, а капитан Самохвалов возник на пороге, самодовольный, наглый, уверенный, что весь мир лежит в кармане его драных джинсов. И все в мире женщины для него, Стаса Самохвалова, свободны.

Любина мораль рухнула под таким напором, да и то сказать, в делах амурных она была первоклашкой. А Самохвалов – ловелас с вузовским дипломом, ему даже усилий особых прилагать не пришлось, чтобы вскоре после их знакомства его вещи оказались в Любиной квартире.

И первая ее реакция, когда она вновь услышала его голос, была: «Не хочу!» Но потом она спохватилась. Стас теперь безобиден, у него жена, ребенок, а, главное, теща. Тещу Люба видела на свадьбе и даже позлорадствовала. Эта женщина отомстит Самохвалову за всех, кого он обидел. Поэтому Люба спокойно выслушала его «с Рождеством, желаю, рад, и как у вас дела?».

– А у тебя дела не очень, раз позвонил. Угадала?

– Я надеюсь, хоть ты счастлива, – осторожно сказал Стас.

Он давно уже изменился и перестал рубить сплеча. После того как за привычку острить без меры и превышать служебные полномочия, когда везде теперь отчетность и бюрократия, Самохвалова попросили из органов. На вольных хлебах он остепенился и притих. Последний раз, когда они общались, у Самохвалова все было хорошо: он работал в строительной фирме начальником службы безопасности. Где и познакомился со своей Мариной. Счастливо женился, по его же словам.

И вот спустя всего три года это вкрадчивое «хоть ты счастлива».

– Я да.

– Ну, твоему-то мужу потеря работы не грозит: интернет-мошенничество достигло угрожающих размеров.

– Если я правильно услышала, ты работу потерял?

– Официально нет. Мы еще пыжимся. Но ты же понимаешь: кризис. В пандемию стройки свернулись, наш офис долгое время был закрыт, сотрудников перевели на удаленку. Службу безопасности сократили до минимума. Я же не дока в компах, как твой Градов.

– Да, с Инетом ты всегда не ладил.

– Пришлось написать без содержания. Месяца три проедал сбережения. Потом денежки на карту закапали, но по минимуму. Мы вроде бы открылись, но появились серьезные проблемы. Конкуренты успели нас обойти, переманили ключевых сотрудников. А наш босс сел в лужу. Бухал он, короче, на самоизоляции. Обычное дело. Когда круиз по Средиземному морю невозможен, по винным-то регионам он всегда в открытом доступе. Одна бутылка, другая: испанское, кипрское, южноафриканское… Сейчас пытаемся встать на ноги, но плохо получается. А у меня ребенок, жена в декрете. Которая, кстати, в той же компании работает. Да еще ипотека на пятнадцать лет, – заныл Стас.

– Как же ты выкрутился?

– Лучше не спрашивай. Сначала заморозил, потом реструктурировал. Процент удалось уменьшить. Что помогло, но мало, – он тяжело вздохнул.

– Стас, чем я могу помочь?

– Ну, хоть кто-то меня понял, – откровенно обрадовался Самохвалов. – Психолог ты мой. За что я тебя, Люба, всегда любил: за понимание.

– Стас, мы давно расстались, – напомнила она. – Ты не захотел жениться на понимающей женщине.

– Хоть бы спасибо сказала. Теперь у тебя муж крутой. И счастья – вагон.

– Счастье не в деньгах.

– Давай поменяемся? Все так говорят, у кого денег полно, – сердито сказал он. – Повезло тебе, Петрова, не отпирайся.

– И ты хочешь, чтобы я заплатила по выставленному тобой счету?

– Люба, когда у человека жопа, он забывает о гордости. И чем больше эта жопа, тем меньше чувств у него остается. Скажу честно, я дошел до края. Денег хочу. И только денег. Больше никаких чувств у меня не осталось. Я даже жену уже больше не люблю. Не до того.

– Стас!

– Я же тебе как психологу. Или ты за деньги только консультируешь старых друзей?

– Ты просто ноешь. А где крутой мужик, который на раз-два решал любые проблемы? Чем ты сейчас занимаешься? В смысле, где ты работаешь?

– Официально все еще числюсь начальником службы безопасности в своей почти уже разорившейся конторе. Какие-то деньги капают, но мало. А подрабатываю курьером.

– Кем?!

– Господи, в каком мире ты живешь? – сердито спросил Стас. – Вот они, рублевские миллионеры! В упор не видят муравьев, которые привозят им все, от зубных щеток до мраморных статуй в их элитные сады. Служба доставки сейчас одна из самых востребованных. Там полно вакансий. Я работаю на своей машине. Это не основная моя работа, но в случае надобности я могу напрячься и взять побольше заказов. Вчера, к примеру, с пяти вечера до девяти я заработал чистыми две сто. Две тысячи сто рублей, если ты не расслышала, – четко повторил Стас. – Но не всегда бывают удачные дни. Пробки, чтоб их!

– Я поняла. Но у меня нет для тебя работы. Разве что садовником.

– Я согласен!

– Стас, сейчас зима. Надо расчищать снег на участке.

– И это сойдет. Но вообще-то я рассчитывал на твоего мужа, – вкрадчиво сказал Стас. – Он не может меня пристроить обратно?

– Куда? В органы?

– Ну да. Люба, я нахлебался. Частному бизнесу хана. Хорошо сейчас только на госслужбе. И я готов опять впрячься, за хороший паек и кучу льгот. Люба, клянусь, я изменился! Я буду шелковым!

– Но работа в полиции не лежит у Алексея в кармане.

– Ты хотя бы поговори с ним. Очень тебя прошу.

– Хорошо. Сделаю, что могу.

– Все так говорят, – неожиданно разозлился Стас. – Выгуливают белое пальто: молодец, что позвонил, держись, мы с тобой, мы на связи. Но никто пока не помог.

– Стас, ты на меня давишь.

– Да, давлю на твою жалость. У меня мальчик. Первое слово, которое он сказал, было «папа». Я хороший отец, что бы ты там обо мне не думала…