Белая тетрадь - Софья Ролдугина

— Говоришь, спокойно?

— Было спокойно!

Плащ. Рюкзак. Оглушительно хлопнувшая дверь. Кафель ступеней неприятно холодит голые пятки. Третий этаж, второй… Врываемся в первую попавшуюся комнату, князь в прыжке вышибает и стекло, и решетку… Острый осколок впивается в ногу. Краем сознания отмечаю этот факт, но боль кажется далекой, как будто принадлежит не мне. В висках глухо томкают невидимые молоточки… Невероятный прыжок (так это второй этаж или все-таки третий?), лодыжка взрывается болью, но я цепляюсь за протянутую руку, черные когти впиваются в ладонь, и мы бежим, бежим… Паника пульсирует в венах, голова легкая-легкая, как будто внутри толкутся воздушные шарики…

Внезапно асфальт обрывается — мы в городском парке. Земля мягко пружинит под моими ногами, прогоняя усталость из ноющих костей. Я, ведьма, действую как примитивная шаманка. Земля не моя стихия, но я безмолвно прошу о помощи — и получаю ее. Чужая, сырая сила наполняет меня, позволяя сделать еще один отчаянный рывок.

Мы бежим. Легкие горят от бешеного темпа, глаза застилает пелена. Мир исчез, осталась только влажная земля, ласкающая ступни, и сухая, горячая ладонь в моей руке… Я проваливаюсь в странный транс. Краски выцветают, но я вижу — нет, кожей чувствую пронизывающие пространство нити. Они тянутся со всех сторон, стягиваясь к одной точке. Часть нитей проходит сквозь наши тела, и мы скользим по ним, как бусины по леске. Нас ведут…мы бежим. Мышцы сводит, я начинаю терять сознание, и тут мы резко тормозим.

Слишком резко.

Полыхнув, нити исчезают. В изнеможении сползаю на траву, привалившись к ноге князя. Способность связанно мыслить постепенно возвращается ко мне, и я понимаю, что мы окружены, и дела наши…весьма и весьма…

Их было десять. Двое в черном — охотники на вампиров, еще один, с зеленой полоской на воротнике, — магически иммунный, проще говоря — охотник на ведьм, кайса.[9] Четверо серых держат на изготовку арбалеты. И двое магов.

Двое…

— Не совершайте резких движений, и, возможно, вы останетесь живы.

Живы! Как же! Я истерически всхлипнула, уткнувшись в колени вампира. Тот вздрогнул и нарочито плавно, стараясь не провоцировать инквизиторов раньше времени, опустился рядом. Бережно обнял… Горячее дыхание обожгло кожу.

— Не грусти, малыш. Прорвемся… — чуть слышный шепот.

Максимилиан поднялся с земли. Зачарованная, я, запрокинув лицо, следила за каждым его движением. Он заговорил, и его голос, обычно звонкий и глубокий, сейчас сладко обволакивал нас, как растопленный шоколад.

— Господа Смотрители, опустите арбалеты, прошу вас. Девочка ни в чем не виновата. Она от меня уже достаточно натерпелась, — плащ спланировал на землю. — Нет нужды применять силу. Смотрите, я безоружен, — вампир плавно выскользнул из рубашки. Инквизиторы, как завороженные, смотрели на него. Один из магов напряженно подался вперед, разве что не облизываясь. Максимилиан улыбнулся. Мягкие, текучие движения. Абсолютная беззащитность. Неподдельная мольба в глазах, таких прекрасных, затягивающих… Полночный шелк рубашки, как песок, просочился сквозь пальцы. Я механически потянулась к нему, пригибаясь к самой траве.

И в этот момент вселенная свихнулась.

Черный туман, пронизанный сполохами безупречной синевы, бурей растекся по поляне, сбивая с ног не хуже тарана, чтобы в следующее мгновение трансформироваться в двухметровые кожистые крылья за спиной вампира. А еще через секунду бледные руки рванули меня вверх. На стремительно отдаляющейся поляне остались лежать несколько скрюченных тел, и только двое охотников выли, катаясь по земле, в тщетной надежде удержать ускользающий разум. Князь яростно взбил крыльями воздух, мелькнул знакомый темный туман. Гравитация в очередной раз сошла с ума, и мы понеслись куда-то с чудовищной скоростью, обгоняя неуклюжие серые облака.

Ветер хищно впился в спину, заживо сдирая кожу. Дыхание давалось с трудом, даже сквозь прижатую к вампирьему плечу скомканную рубашку. Максимилиан счастливо-безумно расхохотался и заложил мертвую петлю, и — камнем вниз, вниз, затормозив у самой поверхности, взмыл к небу по сужающейся спирали. Желудок рванулся к горлу. И это — обожаемый вампирами полет?! Похоже, что меня не тошнит только потому, что мой желудок не успевает понять, где мой рот.

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем железная хватка на моей талии ослабла и мы начали снижаться. Промелькнули ветки, мать сыра земля пребольно ударилась в многострадальные пятки, и вот я уже в глухом лесу, стою, прислоняясь спиной к дереву. Странно, что после всего ноги еще держат.

Вампир стоял рядом, крылья судорожно вздрагивали. Руки были опущены по бокам, ладони сжаты в кулаки, глаза закрыты. Я осторожно коснулась темной бархатистой кожи крыльев, горячей и чуть влажной. Надо же, и вправду князь… До последней минуты не верила.

— Твое секретное оружие, да?

— Не такое уж секретное, зато очень мощное, — невесело усмехнулся он, чуть расслабившись и открыв, наконец, глаза. — Одно прикосновение к раскрытым крыльям лишает разума любого невампира, а в боевой трансформации может задеть и наших. Было бы желание. Эмпаты и охотники частично защищены от воздействия, но полной гарантии никто не даст даже самым лучшим из них…

— Но ведь у охотников иммунитет к магии? — я бездумно водила пальцами по внутренней поверхности крыльев. Вампир не возражал, только в расширенных до невозможности зрачках мелькало странное чувство — то ли удивление, то ли любопытство. От прикосновения к нежной коже кончики пальцев начинало покалывать, будто сквозь них пропускали электрический ток.

— Это не магия.

— А что же?

Он ответил далеко не сразу. Порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев. Сухой лист сорвался с ветки и медленно, по спирали спланировал вниз, черкнув по крылу. Максимилиан вздрогнул и выпрямился.

— Душа, — глаза его были смертельно серьезными. — Вот оно, наше оружие. Неотразимое и всесильное. Все очень просто — познание чужой души сводит с ума. Абсолютная власть, да… Правда, за любое могущество приходится платить свою цену. За ментальное воздействие. За право раскрыть крылья. За игры с гравитацией.

— И какова же цена? — поинтересовалась я. Что-то в его тоне мне не нравилось. Обреченность и… вина? И при чем здесь я? Что-то не то спросила?

Мурашки табуном пробежали по спине. Скомканная рубашка выскользнула из ослабевших пальцев. Уже не просто дурное предчувствие — чистый страх затопил сознание. Почему же?..

Он печально улыбнулся.

— За одну минуту в раскрытых крыльях сгорает столько энергии, сколько вырабатывает за день атомная электростанция, — странный взгляд. В сине-синих глазах — сожаление. Такое пугающе искреннее.