Вы помните Пако - Шарль Эксбрайа

- Похоже, я не скоро забуду эту ночь! - вздохнул он.

- Ты его видел? - робко спросила жена.

- Риберу? Нет... Должно быть, он остался в баррио. Я ужасно устал. Пойду лягу.

Мигель встал и по дороге ласково положил руку на плечо жены.

- Прости, что заставил тебя волноваться... Боюсь, я уже ни на что не годен... Только и делаю, что ошибку за ошибкой, а из-за этого Пако...

Конча перебила мужа.

- Не думай больше о Пако, Мигель. Мы не должны о нем говорить...

- Но ты одобряешь мое решение отомстить за него, правда?

- Возможно, но, повторяю, лучше бы ты оставил эту заботу другим. У тебя и без того неприятности.

- Хорошо, Кончита, - немного поколебавшись, сказал он, - раз ты так хочешь... Мы немного поспим, а потом уедем в Сопейру.

Их разбудил телефонный звонок. Оба проспали всего несколько часов. Конча с трудом открыла глаза. Мигель же погрузился в такое оцепенение, что не мог двинуться с места.

- Пусть себе звонят, - проворчал он.

Инспектор снова уснул, а его жена натянула на голову одеяло, чтобы больше не слышать пронзительного звонка. Однако, надо думать, тот, кто хотел с ними поговорить, отличался большим упрямством, ибо телефон продолжал трезвонить. В конце концов Конча не выдержала и подошла к телефону.

- Алло!

- Донья Конча?

- Да.

- Это Мартин... Так вы не поехали в Сопейру?

- Мы слишком поздно легли, дон Альфонсо, и решили сесть на дневной поезд.

- Мигель дома?

- Да, спит.

- Разбудите его! Нечего валяться в постели в десять часов утра!

- Послушайте, дон Альфонсо, не могли бы вы дать Мигелю еще немного отдохнуть? Он совсем недавно вернулся...

- А ведь я не так уж поздно привел его домой, верно, донья Конча? Или Мигель опять куда-нибудь ходил?

По тону комиссара Конча поняла, что для него очень важно получить ответ на этот, вроде бы безобидный вопрос. Лгать дону Альфонсо она не решилась, но попробовала уклониться.

- Вообще-то...

Но голос комиссара на том конце провода вдруг зазвучал необычайно сухо.

- Я хочу знать, выходил ли Мигель из дому. Так да или нет?

Пришлось отвечать.

- Да.

Дон Альфонсо совсем посуровел.

- Немедленно разбудите мужа, донья Конча, и передайте ему, чтобы сейчас же ехал в управление. Слышите? Сейчас же!

И, забыв попрощаться с собеседницей, комиссар повесил трубку. Это так не походило на всегда любезного Мартина, что Конча встревожилась. Мигель спросонок очень плохо принял распоряжение начальства и, сердито ворча, побрел в ванную. Увидев в зеркале собственное отражение, он подумал, что не раз задерживал людей, куда меньше смахивающих на висельника, нежели он сам в данную минуту. Из дома инспектор вышел с мучительной мигренью, однако он надеялся, что пока доберется пешком до управления, боль несколько поутихнет.

Когда Мигель вошел в кабинет комиссара Мартина, тот поглядел на часы и сухо заметил:

- Четверть двенадцатого... Вы, я вижу, не слишком торопились.

Тон дона Альфонсо не понравился Люхи.

- Я шел пешком, - буркнул он.

- Кажется, я достаточно ясно дал понять вашей жене, что хочу видеть вас безотлагательно!

Мартин держался так агрессивно, что Мигель сразу ощетинился.

- У меня болела голова, и я подумал...

- Я люблю, когда мои приказы исполняют неукоснительно, инспектор!

- По-моему, я всегда так и делаю. Разве нет?

- Я тоже так думал, но не вам ли было приказано сегодня утром уехать в Сопейру?

- Я слишком устал и никак не думал, что отсрочка всего на несколько часов...

- Что вы думали или не думали, меня не интересует, инспектор. Между прочим, вы достаточно давно здесь служите и должны бы знать, что приказ есть приказ!

- Я уеду сразу после полудня, жена уже собирает чемоданы.

- Возможно, это больше не понадобится.

- Не понимаю, сеньор комиссар...

- В последнее время вы что-то многого не понимаете, Люхи, слишком многого... С недавних пор вы начали изрядно своевольничать, инспектор. И я вынужден снова напомнить вам, что здесь отнюдь не приветствуются действия по собственному почину. Мы не любим тех, кто воображает, будто он умнее всех на свете, а в результате делает одни глупости, если не кое-что похуже!

Мигель хорошо помнил, чем обязан дону Альфонсо, но допустить, чтобы с ним разговаривали подобным тоном, не мог.

- Я полагал, что сегодня ночью мы уже окончательно объяснились на сей счет?

- Я тоже так думал, но, очевидно, ошибся, раз вы продолжаете делать по-своему. Инспектор Люхи, я должен с прискорбием отметить, что вы не заслуживаете доверия, которое я оказывал вам до сих пор.

Мигель вскочил, побледнев от обиды.

- В таком случае, сеньор комиссар, прошу вас принять мою отставку!

- Боюсь, что не могу этого сделать.

- Простите?

- Инспектор, в отставку может подать лишь тот, кто состоит на действительной службе, а вы более не служите у нас, Мигель Люхи.

- И с каких же пор?

- С десяти часов этого дня.

- Иными словами, вы меня увольняете?

- Возможно, дело гораздо серьезнее... В котором часу вы вернулись домой?

- Но вы ведь были со мной и...

- Нет, во второй раз?

Вопрос застал Мигеля врасплох, и на мгновение он растерялся.

- Что ж... пожалуй, часов в пять...

- И куда же вы ходили?

- Просто погулять... никак не удавалось уснуть...

- А в каких краях вы гуляли?

- Да так, брел наугад...

- А вы, случаем, не побывали на калле дель Хоспиталь? Точнее, в окрестностях калле де Аурора?

Мигель опешил. Откуда, черт возьми, дон Альфонсо об этом узнал?

- Верно, сеньор комиссар.

- Так-так... Быть может, вы хотели повидаться с Антонио Риберой?

- Да, действительно.

- И... зачем же?

Люхи пожал плечами.

- Сами знаете... Пако...

- Так вы виделись с Риберой?

- Нет... Я битых два часа прождал у двери, но парень так и не появился.

- Странно. И однако он был совсем неподалеку - на калле Беато Орьоль.

- И что же он там делал?

- Умирал... и, я думаю, очень мучительной смертью. Риберу пырнули ножом в живот. Точно так же, как некогда вашего отца...

- Не может быть!

- Но это правда, Мигель Люхи. И мне было бы очень интересно узнать, каким образом вы докажете, что не вы его убили.

Мигель так ясно понимал всю безвыходность положения, что даже не отреагировал. Кто-то другой прикончил Антонио Риберу, который мог бы рассказать ему об убийстве Пако. По этой ли причине разделались с парнем или тут дурацкое совпадение? В конце концов, его мог ударить ножом и какой-нибудь бродяга... Мигель слишком хорошо знал полицейскую кухню, и тут же сообразил, что угодил в тупик и выпутаться почти нет надежды. Все оборачивалось против него: и желание отомстить за Пако, и ссора с Вилларом и его подручными, и то, что он побывал ночью в квартале, где произошло убийство... Даже самый щепетильный судья не колеблясь отправит его на эшафот. Люхи с трудом проглотил слюну. Но больше всего его заботила не столько собственная незавидная судьба, сколько будущее Кончи. Что станется с ней, если его приговорят к смерти? На что она будет жить? Он, Мигель, не желал подчиняться ничему, кроме жажды мщения, и прислушивался лишь к ненависти, с давних пор поселившейся в его душе, и вот результат. Он не только потерпел поражение, но и погубил ту, что ни разу не причинила ему никакого зла, наоборот! Не говоря уж о том, что на дона Альфонса тоже могут возложить ответственность за ошибки подчиненного - все ведь знают об их дружбе... Люхи посмотрел на комиссара.

- Так, значит, тюрьма?

Мартин промолчал.

- Дон Альфонсо, в память о прежних временах я хотел бы, чтобы вы сами сообщили об этом Конче...

Мигель подождал ответа, но комиссар опять не проронил ни слова.

- Вы сумеете объяснить ей все, что нужно... Я не сомневаюсь, Конча поверит в мою невиновность.

- Ты что ж, вообразил, будто я в нее не верю?

Мигель даже рот открыл от удивления. Комиссар обогнул стол и подошел к Люхи.

- Да в конце-то концов, что происходит, Мигель? Совсем ты сдурел, что ли?

- Но вы мне сказали...

- Убивал ты Риберу или не убивал?

- Нет.

- Ну, вот это мне уже больше нравится.

- А вы и в самом деле подумали, будто...

- Даже не знаю... В тебе есть что-то жесткое, какое-то постоянное внутреннее напряжение, и это мешает тебе жить нормально... Если пользоваться модным жаргоном, ты закомплексован... Уже тридцать лет у тебя навязчивая мысль - отомстить за отца. И все твое существование подчинялось этому наваждению. А теперь появился новый долг - смерть Пако. Не отдавая себе в том отчета, ты стал бесчеловечен... Даже судьба Кончи не в счет по сравнению с твоей ненавистью! Не спорь! Бросившись в одиночку на банду Виллара, ты отлично знал, чем рискуешь, но мысль о горе, которое это причинит донье Конче, тебя не остановила... Коллеги уважают тебя, но не любят, потому что ты внушаешь им страх. Узнай они, где ты был сегодня ночью, ни один не поверил бы в твою невиновность.

- Но вы-то поверили!