Еврейский вопрос - Иван Аксаков

Но последнее указание ничего не объясняет и не доказывает. Здесь прежде всего возражение самое простое, но тем не менее неотразимое: в России евреям приходится иметь дело с малоросами и белорусами, а не с англичанами и французами – следовательно, и считаться следует с действительными, реальными, а не воображаемыми данными. Решать вопрос таким образом, чтобы малороса и белоруса в Киевской и Виленской губерниях представить себе в роли англичанина в Англии или француза во Франции, т. е. людей иного племени, иного исторического воспитания, было бы по меньшей мере бессмысленно. Кому же неведомо значение городского населения, городских, общин в истории европейского Запада – значение, которым до сих пор обусловливается политическое бытие современных европейских государств, но которого и следов нет в истории России и вообще славянских политических организмов. Евреи – класс по преимуществу городской, т. е. промышленный и торговый, а не земледельческий, стало быть, не сельский – встретились на Западе именно с твердой городской организацией, которая, словно крепость, была защищена цеховыми и иными корпоративными учреждениями. К той поре, когда для евреев на Западе пали те узы и стеснения, которым евреи были там подвергнуты в такой мере, в какой никогда не были подвергнуты на русской окраине, западноевропейскому населению можно было уже и не опасаться экономического гнета евреев. (Не надо забывать, однако, что Германия начинает уже снова ощущать этот гнет и что в ней созревают элементы для борьбы с еврейством в какой-то новой, еще не определившейся форме). В Малороссии же и Белоруссии вместо крепких городских общин еврей нашел только беспутное польское панство, жившее за счет угнетенного, закрепощенного им сельского населения, и казачество, которому некогда было что-либо созидать, а впору было только отстаивать независимость своего края непрерывной войной с его врагами. Приходится только дивиться живучести русского народа, сумевшего перемочь все претерпленные им невзгоды. «Подъем благосостояния»! Конечно, этот рекомендуемый антипод против еврейского яда весьма полезен, но ведь он может быть продуктом только долголетних благоприятных условий, из которых первое заключается в устранении помехи, представляемой народному экономическому и нравственному развитию именно евреями. Именно для того, чтобы поднять сельский люд на ноги и воспитать в нем дух самодеятельности, правительство обязано, как искусный педагог, отдалить от него те орудия посредничества, которые в течение целого ряда веков отучили его от умения пользоваться собственными силами, ходить, так сказать, своими, а не чужими ногами. Нет сомнения, что если бы каким-нибудь чудом евреи исчезли из нашего юга и запада, край пришел бы временно в немалое экономическое затруднение, но потом вскоре бы оправился и проявил бы задатки новой, здоровой экономической жизни. Толкуют о доставлении населению дешевого кредита и приглашают к этому делу земства в тех губерниях за чертою еврейской оседлости, где земские учреждения существуют. Но никакой кредит, созидаемый земскими коллегиями, не в состоянии соперничать с еврейской кредитной эксплуатацией, отыскивающей нуждающегося всюду, у него на дому, освобождающей его от всяких формальностей, – эксплуатацией рискованной, донимающей ссуду не в установленный срок, а впору и вовремя, принимающей в уплату не деньги, а то, что крестьянину сподручно: скот, птицу, всякую, по-видимому, дрянь, приносящую, однако, еврею десятки лишних про центов. Теперь во многих городах нашего юга и юго-запада учреждены общественные банки, доставляющие торговому классу относительно дешевый кредит, из которого евреи создали себе новый источник промышленности или эксплуатации. Еврей-купец выдает бедняку-еврею безденежный вексель, который бедняк-еврей и учитывает в банке; банк, имея в виду подпись известной еврейской фирмы, выдает деньги за дешевые проценты, а еврей эти же деньг раздает в ссуду мужикам за проценты двойные или тройные, без всяких векселей и расписок, но с какой-нибудь такой уловкой, которая его вполне обеспечивает. Нам сообщали недавно и имя одного еврея, кажется, в Елисаветграде, который в несколько лет из бедного сделался капиталистом, добывая себе таким образом деньги из банка, по безденежным векселям еврея-купца (конечно, имеющего и свою долю в барышах), за дешевые проценты. Тут все формальности соблюдены, противодействовать трудно, а на деле выходит, что учреждение банка послужило только к вящей эксплуатации народонаселения и к созиданию новых еврейских капиталов, т. е. пущей еврейской силы!

Газета «Порядок» утверждала однажды, доказывая тему о «скученности» евреев, что их не три миллиона, а, вероятно, вдвое и, может быть, даже втрое более, другими словами – обвинила их, и совершенно основательно, в уголовном преступлении или в подлоге. Что статистические данные о численности евреев в России совершенно неверны, в этом убеждены и высшее правительство, и местная администрация – но в этом-то и заключается одна из привилегий еврейского населения. Можно ли назвать иначе, как «привилегией», возможность совершать безнаказанно подлог такого объема и открыто пользоваться его плодами – возможность для шестимиллионного, положим, населения платить подати и отбывать, например, воинскую повинность только по числу трехмиллионного? Было бы несправедливо винить в том несовершенство наших статистических приемов или полицию: это организованный обман всего еврейства, подчиненного строгой внутренней дисциплине, – управляемого своими кагалами, составляющего поистине status in statu. Все меры, принимавшиеся правительством, оказывались досель безуспешными, несмотря на то, что при государе Николае Павловиче чинились настоящие облавы евреям. Всякий исправник на юге расскажет вам, что евреи очень часто скрывают у себя случаи смерти и передают имя умершего новоприбывшему из-за границы еврею или же тому, чье рождение было также в свое время скрыто. Одним словом, когда целое племя в заговоре и все сообща участвуют в подлоге, то обычными «правовыми» мерами разрушить такой систематический обман трудно.

Другая особенность и, можно сказать, привилегия евреев – это специальность их бытовой профессии. Это не только племя, но и класс или корпорация, и не только класс или корпорация, но и племя! Правительству приходится иметь дело не просто с такой-то национальностью, с «Русскими Моисеева закона», но с миллионами людей особой, резко выделяющейся и замкнутой в себе национальности, которые не имеют других занятий, кроме торгашества в том или другом виде. Ни фабрик, ни заводов евреи не держат – ни каменщиков, ни плотников, ни другого рода рабочих из них не бывает: только мелкие ремесла, извозничество и торговое посредничество во всех формах – вот их призвание. Это племенная корпорация не производителей, а торгашей-эксплуататоров, и такая исключительность профессии в сильной степени усложняет задачу. Всякая корпорация есть уже сила сравнительно с разрозненностью действий отдельных лиц: что же сказать о корпорации, считающей своих членов миллионами, основанной на религиозно-племенном единстве и по самому характеру своей основы враждебной той среде, в которой ей приходится действовать?! Были сделаны попытки обратить евреев в земледельцев; им были отведены превосходные земли. Министр внутренних дел Перовский думал, что в устройстве земледельческих колоний он нашел ключ к разрешению вопроса. Мы сами лично посещали эти колонии… Земли оставались впусте или сдавались внаймы, а сами евреи занимались куплей, перепродажей и всяким торгом на стороне! Оказалось, таким образом, что евреев нельзя поставить даже в то положение, которое занимают в России иностранные поселенцы, получающие от правительства земли; евреи волей-неволей заставили самую власть признать за ними звание и право городских обывателей, считаться с их наклонностями и вкусами. Даже поселяясь в деревне, еврей живет в ней как горожанин т. е. не как земледелец, а как промышленник, шинкарь или арендатор.

Но входя в общий состав русских подданных в качестве жителей городов или местечек, становясь русскими гражданами, евреи не перестают быть подданными и гражданами той еврейской республики, того еврейского союза, который распростерт по всей Европе, также и по другим частям света, и которого главный центр во вся ком случае не в России, а вне ее. Пользуясь почти полной гражданской полноправностью с русскими туземцами, участвуя в местном городском самоуправлении, они сверх того обладают особым самоуправлением в виде кагалов, которое, придавая евреям согласие крепость, руководит их действиями и нередко парализует силу русских законов. Не раз происходили случаи, что не угодивший еврею помещик или иной кто из христиан подвергался интердикту, т. е. запрещению, по распоряжению еврейского цадика или раввина: ни, купить у еврея, ни продать еврею он уже не мог ничего, а так как в: южнорусских городах и местечках вся торговля в руках еврейских, то такой интердикт, на который и жалобы формальной принести, нельзя, обращался в истинное наказание. Недавно напечатан был одним из юго-западных помещиков достоверный рассказ, как о снятии с него такого запрещения он обратился с просьбой к заграничному раввину, в Галиции, и по распоряжению последнего этому помещику возвращена была равноправность. Есть известная книга Брахмана, еврея, принявшего христианство, в которой он подробно раскрывает тайны еврейских кагалов, тайны ужасные, подтверждаемые подлинными кагальными актами. Не знаем, в какой мере допущена свобода внутреннего еврейского самоуправления в Западной Европе, но не подлежит сомнению, что нигде евреям так хорошо не живется, нигде евреи не составляют такой сплоченной корпорации, нигде они так не полноправны, как в России, особенно в возвращенных от Польши губерниях, где они заняли господствующее положение среднего класса поверх безгласного, едва только вышедшего из крепостной от польских панов зависимости населения, а эта зависимость была потяжелее зависимости от русских помещиков! Класс городских обывателей имеет всегда преимущество перед сельским и по степени образованности, которая в городе, разумеется, выше, чем в деревне, и потому, что в его руках рынки, т. е. место сбыта сельских произведений, и по тем удобствам жизни, которые сосредоточиваются именно в городе. В таком преимущественном положении находится еврейское племя, составляющее главный контингент городского населения на юге и западе России, – а городское население, как известно, поставляет главный контингент во все учебные учреждения. С тех пор, как евреи решили воспользоваться свободным доступом к высшему образованию, открытым для них в казенных учебных заведениях, а с образованием сопряжены были разные льготы по отбыванию воинской повинности, наши гимназии и даже университеты стали переполняться евреями. Мы не имеем под рукой статистических данных, сколько евреев обучается в средних учебных заведениях внутри черты еврейской оседлости и в каком процентном отношении состоит это число к общему числу учеников, – но несомненно, что оно возрастает с каждым годом. Эксплуатируемый евреями народ не только дает на свои же деньги евреям почти даровое образование, но скоро едва ли не будет вытеснен из русских школ за недостатком мест, по случаю преизбытка евреев. Недавно некоторые газеты вычислили, что каждый студент в университете обходится государству около 400 р. в год. Нам сообщали из достоверного источника, что в нынешнем году выдано Московским университетом евреям-студентам, окончившим курс по медицинскому факультету, 120 или 110 свидетельств на звание дантистов. Дантист – пожалуй, и почетное ремесло, но предоставляем читателям произвести расчет, во что обходится государству образование каждого такого дантиста-еврея в течение пятилетнего курса, и всех 110 или 120 евреев-дантистов, выпущенных в течение одного года из одного университета, Спрашивается: в самом ли деле необходима такая роскошь по части дантистской ввиду недостаточности сумм, необходимых для открытия элементарных школ, в которых так нуждается наш сельский народ? Не знаем, действительно ли станут дергать зубы евреи-дантисты, но что они избегнут таким образом воинской повинности и приобретут право на повсеместное жительство в России – это верно.