Вечный Герой (сборник) - Муркок Майкл Джон

— В этом я кое-что понимаю, — сказал я. — Сепирис мог найти способ сдержать свое обещание графу фон Беку, не упустив из виду и собственные цели. Вы говорили, что узнали этот коридор, фон Бек. Где же вы его видели?

Фон Бек наклонил голову, задумчиво поскреб затылок, потом извинился.

— Да, несколько лет назад я побывал здесь в обществе моего двоюродного брата. Он был ярым сторонником нацистов и хотел произвести не меня впечатление. Мы находимся в одном из так называемых тайных хранилищ нюрнбергского замка. В самом центре того, что нацисты считали своей духовной цитаделью. Говорили, что эти сводчатые хранилища существовали здесь еще до прихода римлян — своеобразное «основание» истинной Германии. Вскоре после моего посещения катакомб я узнал, что в хранилище строжайше запрещен допуск кого-либо, кроме высших чинов нацистской элиты. Не знаю, насколько это правда, но ходили слухи, что именно здесь Гитлер занимался черной магией и тому подобным. На самом деле, как мне кажется, в этом месте разрабатывали секретное оружие. Но в те дни нацисты еще делали вид, будто соблюдают пакт о ненападении, потому и скрывали подготовку к войне.

— Но Сепирис сказал, что заяц укажет нам путь к чаше, — напомнил я. — Что за чашу мы должны найти здесь, в Нюрнберге?

— Со временем мы это выясним, — Алисаард, очевидно, надоели наши разговоры. — Давайте продолжим поиски. Помните, сколь многое зависит от нас. В наших руках судьба Шести Земель, их народы и территории.

— Помню, где-то здесь было главное хранилище. Что-то вроде обрядового зала, мой брат придавал этому помещению особое, почти мистическое значение. Он называл его сосредоточением германского духа… Что-то вроде этого. Должен признаться, мне было скучно слушать его. Но, возможно, именно этот зал нам и нужно сейчас найти.

— Не помните дорогу туда? — поинтересовался я.

Он подумал немного.

— Мы, помнится, пошли туда, к дальней двери в том конце. Уверен, дверь выходит в главный зал.

Мы пошли следом за фон Беком. Мимо нас снова прошли нацисты, на этот раз двое, но только один из них заметил нас, и снова было очевидно, что он не поверил своим глазам. Если бы я был членом СС, то, вероятно, тоже видел бы всяких чертей и призраков.

Фон Бек чуть задержался перед дверью, очевидно, изготовленной уже в недавнее время, хотя и в римском стиле.

— Да, полагаю, за ней — тот самый зал, — объявил он. Потом заколебался. Открывать?

Сочтя наше молчание за согласие, он протянул руку к большому железному кольцу и попытался повернуть его. Кольцо осталось неподвижным. Тогда фон Бек навалился всем телом на дубовую дверь и толкнул что есть силы.

— Крепко заперта. Думаю, с той стороны установлены современные замки. Они не поддаются.

— Может быть, дело в том, — я обратился к Алисаард, — что наши тела невесомые, поэтому нашей силы недостаточно?

Алисаард предложила подождать, когда кто-нибудь придет сюда и откроет дверь.

Мы спрятались в ближайшую нишу и оттуда наблюдали за нацистскими офицерами, проходившими по коридору. Вооруженных солдат мы не видели очевидно, нацисты чувствуют себя здесь в полной безопасности.

Так мы прождали наверное с час и начали сомневаться в правильности нашего решения, когда один высокий, седовласый мужчина в черной с серебром форме, вышел из-за угла и направился прямо к нам. Он несколько походил на священника; в руках нес небольшую шкатулку. Мужчина остановился перед дверью, открыл шкатулку, достал оттуда ключ и вставил в скважину. Ключ без труда повернулся в замке с характерным звуком, и дверь распахнулась. В нос ударил затхлый запах.

Мы сразу же последовали за седым человеком внутрь. Да, стены хранилища, несомненно, были очень древними. Потолочные перекрытия поддерживалась множеством арок, поэтому мы не могли оценить площадь зала на глаз. Мужчина тем временем начал готовить помещение для какого-то ритуального действа, как это делают священники в церквах. Он зажег вощаной фитиль, а фитилем — большие свечи. На стенах заплясали огромные тени, поэтому нам нетрудно было спрятаться. Когда человек закончил приготовления, он ушел, заперев за собой дверь.

Теперь мы получили возможность оглядеться и начать поиски. В дальнем конце находился алтарь. На стене за ним — черно-красно-белая нацистская свастика, окруженная военными знаками отличия, причем были варварски искажены древние тевтонские символы. На алтаре мы увидели стилизованное серебряное дерево и изготовленную из золота фигуру вздыбленного свирепого быка.

— Вот такое нацисты хотели бы установить в наших церквах, — прошептал фон Бек. — Языческие идолы, их они называют символами истинной германской религии. Они почти столь же антихристианские, как и антисемитские. — Он с отвращением смотрел на алтарь. — Они худшие из нигилистов. Они даже не понимают, что разрушают все вокруг себя и ничего не создают взамен. Их изобретения столь же пустые, как изобретения Хаоса, с которыми я встречался. В них нет истинной истории, нет сущности, глубины, нет интеллекта. Это просто отрицание, грубое отторжение всех германских ценностей. — Фон Бек чуть не прослезился, произнося эти слова.

Алисаард взяла его за руку. Она мало понимала то, о чем он говорил, но глубоко сочувствовала ему.

— Давайте вернемся к цели нашего пребывания здесь, — мягко сказала она. Ради вас, мой дорогой.

Я впервые услышал, чтобы она так обращалась к нему, и ощутил укол ревности. О, как бы я хотел сочувствия от такой женщины, столь похожей на мою Эрмижад!

— Чаша! Чаша Грааля — вот что чаще всего упоминается в древних культовых легендах, — воскликнул он. — Но я не вижу здесь никакой чаши.

— Грааль? Помню, вы говорили при нашей первой встрече, что ваша семья как-то связана со Святым Граалем?

— Легенда, не более того. Мне рассказывали, что кое-кто из моих предков видел Грааль. По одной из версий легенды, предки владели чашей Грааля не для Бога, а для Сатаны. Я читал обо всем этом, когда искал доказательства, что происхожу от Беков, но без связи с нацистами. Так я добрался до карт и книг, относящихся к Средневековью… — Внезапно он замолчал: в коридоре послышались шаги. Мы быстро скрылись в тени одной из арок.

Дверь открылась, и тьму помещения пронзил луч яркого электрического света. В зал вошли три невысоких человека. Их лиц не было видно из-за высоких, жестких воротников френчей. Одежда незнакомцев напоминала форму военных священников определенного ордена, например, Рыцарей Тамплиеров. В руках они держали большие палаши, под мышкой — тяжелые железные шлемы, похожие на средневековые. В облике мужчин ощущалась варварская мощь, возможно, из-за их наряда. Они двинулись к алтарю, предварительно закрыв за собой дверь и заперев ее на замок. Один из них был очень худощав и слегка прихрамывал; другой полный, передвигался с трудом и тяжело дышал; третий шагал жестко, словно на шарнирах. Он откинул назад плечи и выпрямил спину, как человек, старавшийся выглядеть выше ростом, чем был на самом деле. Я протянул руку и коснулся фон Бека; моего спутника била дрожь.

Итак, перед нами три самых страшных злодея двадцатого столетия: Геббельс, Геринг и Гитлер. Наконец-то я получил возможность убедиться в справедливости того, что читал об их эксцентрической приверженности к мистике, вере в сверхъестественное предзнаменование, всякого рода странностей и невероятных причуд.

Эти трое полагали, что их никто не видит, поэтому начали читать наизусть строчки Гете. И в их устах слова великого поэта казались мне изуродованными, искаженными, святотатскими. Эти идеологи нацизма извратили идеи великого Гете, грубо приспособив романтические строки под свои грязные, человеконенавистнические концепции.