Наброски пером (Франция 1940–1944) - Анджей Бобковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
21.8.1942
Теперь заводят победную шарманку. Мы отразили атаку англичан, мы задержали открытие второго фронта, которого постоянно требует Москва, мы поставили на место Черчилля, смеемся, издеваемся и раздуваем новости о Дьеппе, будто мы разбили как минимум всю Англию. И теперь еще долго так будет. А все вместе доказывает, что мы наделали в штаны от страха, что потеряли голову и что криком и разговорами об одном и том же хотим скрыть настоящее значение этого факта и не позволить людям думать так, как следует об этом думать. Все это — сознательное распространение невежества. На этом фоне Средневековье по-возрожденчески краснеет. Сделать из толпы стадо баранов, убить в ней здравый смысл, как коллективный (если коллективность вообще может быть разумной), так и индивидуальный, замучить ложью, притупить, уничтожить мышление и рефлексы внутренней оппозиции. Но я повторяюсь. Как пропаганда.
Мы купили сегодня с Робертом билеты на поезд и через две недели уезжаем. Возьмут немцы Сталинград или нет? Вот вопрос.
24.8.1942
Виши отправило фюреру благодарственную телеграмму за столь эффективную защиту Франции. Со своей стороны, фюрер выделил (из средств Виши) 10 миллионов франков городу Дьеппу в качестве награды за образцовое и дисциплинированное поведение населения во время нападения англичан. Трогательно. Газеты, конечно, полны фотографий, описаний, репортажей и донесений о великолепной обороне немцев. А поскольку невозможно было скрыть мужество канадцев, дравшихся зачастую с помощью пистолетов и ножей, то все издеваются над «ковбойскими методами ведения боя» и «драками в духе Дикого Запада».
26.8.1942
Еще о Дьеппе. На этот раз в награду за образцовое поведение населения города фюрером были освобождены все пленники родом из Дьеппа. После короткого отпуска они поедут на работу в Германию. Глупый капрал думает, что купит этим французов. Кого? Французы лишены Volksgemeinschaft[580], и такой театральный жест никого не тронет. Если бы вместо освобождения пленных гражданам Дьеппа четырехкратно увеличили нормы по карточкам, можно было бы сказать, что он гений и великий психолог. Тогда вся Франция застыла бы с разинутым ртом и разревелась. Тогда до конца года все бы обсуждали с бесконечной завистью: Ah, ça alors, ceuxlà par exemple, voyemoi ça, ces Dieppois ils ont de la chance[581] и т. д. Союзничество с Францией было у них в руках. Достаточно разрешить французам вволю есть и пить. Пропаганда, крестовый поход, культурная миссия, Арно Брекер{81}, новый порядок — все это бессмысленно, когда речь заходит о Франции. Культурой из них ничего не высечь, у них слишком высокое мнение о своей собственной. В 1940 году, когда три четверти Франции психологически было на стороне Германии, когда Германия у многих вызывала огромную симпатию, когда немцы им импонировали, нужно было кормить французов хлебом, маслом, яйцами, мясом и вином. Сегодня вся Франция была бы агрессивно настроена по отношению ко всем врагам Германии. А так что? Ответом может служить замечание моего французского коллеги, сказанное за столом в нашей заводской столовой. В нем всё: «Чего немцы будут морочить нам голову своим величием и гениальностью, великолепной организацией и культурой, если не в состоянии сообразить элементарную, приличную человеческую закуску» (casse-croûte).
В этом коротком предложении вся Франция. На них не произведешь впечатление «der deutschen Grenadiere»[582], Арно Брекером, Вагнером, фюрером. Жрать, а потом, может, и поговорим. Идеалы? Их не так много и с полным желудком, не говоря уже о пустом.
29.8.1942
Судя по газетам, Англия перестала существовать. Победа в Дьеппе является лучшим тому доказательством. И правда, можно сойти с ума. Такое ощущение, что все психически больны и можно говорить все, что на ум придет.
31.8.1942
Я сегодня утром сдал в багаж оба наших велосипеда. Чтобы их сдать, надо выстоять очередь. Я поехал на вокзал Монпарнас довольно рано, и после урегулирования всех формальностей по пересылке багажа у меня осталось немного времени до работы.
Я чувствую себя как студент перед каникулами, меня распирает. Выйдя из вокзала, зашел в бистро на пиво. Нет, наверное, ничего приятнее, чем в знойное утро парижского лета забиться в угол бистро, потягивая холодное пиво. Закурить сигарету и просто быть. Больше ничего. Жить и молиться. Все чаще я молюсь за стаканом пива или бокалом рома, в эти моменты я особенно чувствую, что еще жив. И благодарю Бога. Сегодня я тоже совершил утренний молитвенный ритуал, засмотревшись на небо, потом на бульвар Монпарнас, светлеющий под утренним солнцем, потом стал слушать разговоры рабочих, пьющих утреннее coup de blanc[583]. Речь шла о русском фронте. Возьмут Сталинград или не возьмут? Распространенный вопрос. Лично я верю в предсказание о том, что «у великой реки, срубленные под корень, вернутся со сломанным крылом»{82}. Я уже в двух местах заключил пари на большие суммы, что не возьмут. Будут защищать само имя, если не что-нибудь другое. Похоже, что это будет «решающая битва». Говорят, что в Америке делают ставки на тысячи долларов. Все-таки забавное это так называемое человечество. Будущее Европы, в любом случае никудышное, решается на Волге.
5.9.1942
Наконец мы в деревне. Вчера я вернулся домой раньше, собирались мы наспех. Поскольку от станции до Шамбеле примерно 40 км и их придется проехать на велосипедах, нужно правильно распределить багаж. Я уложил рюкзак и две сумки. Бася — чемоданчик и сумку. Погода замечательная, жаркий парижский вечер. На вокзале Монпарнас мы встретились с Робертом. У нас были места во втором классе, но следовало прийти за час до отправления, на вокзалах творится кошмар. При входе на перрон нужно отстоять в очереди, затем совершить подвиг и протиснуться через переполненный коридор вагона к своему купе и своим местам. Наконец мы уселись, довольные, что все получилось. Перед самым отправлением вагоны заполнились совершенно, то есть все сидячие и стоячие места в коридорах и туалетах были заняты. В десять
